Наглое игнорирование. Другая повесть - Николай Берг
Руль, как положено толковому водителю, дал газу, уходя из-под обстрела, и врезался во что-то гулко и со скрежетом. Мяукнул Шаттерхенд, долбанувшийся лицом об прицел, командир высунулся из люка и застонал от злости.
Только сейчас понял, почему бревно. Въезд какой-то идиот из вермахта заминировал от глупого усердия, вот русские медики, не возясь с минами, и перекрыли дорогу, чтоб свои не наскочили! А сопляк совершил самую паскудную ошибку, за которую надо не то что задницу драть, а отрывать глупую голову напрочь!
От испуга он рванул не вперед, открывая дорогу остальным, а рыпнулся назад, воткнувшись кормой в командирский танк! Да, потом опомнился – благо Гаманн ревел и рычал в рацию, дернулся вперед, но порванные взрывом гусеничные ленты уже размотались и глупца заклинило в самом проходе, перекрыв всей колонне путь в центр деревни. Тут же пришлось нырять обратно в башню, сверху откуда-то затарабанил пулемет, и пули залязгали по металлу. И ствол не задрать, слишком близко стоит машина, угла не хватает.
– Руль, вправо, по окраине, в ста метрах от домов, может у них оказаться пара фаустпатронов! Ищи подходящую улочку. Сразу не въезжай!
– Как бы у них Мефистофельпатронов не оказалось, – показал несгибаемое арийское чувство юмора Шаттерхенд. Хотя, черт его знает, возможно и не шутил, много за последнее время наизобретали высоколобые умники.
Руль мастерски проскочил несколько совершенно непроходимых узостей. В России было мало таких мест, где всякий сраный сарайчик – слеплен на века из каменюг, там можно было проломиться через всю деревню, круша смешные деревянные дома или еще более нелепые мазанки, но в чертовой Богемии сельская местность была по прочности строений почти как города. Даже заборы на огородах – каменные изгороди, будь оно все неладно.
Огненный шарик фаустпатрона слева – откуда-то из окон. Свет мешает, вспышку не засек! Взрыв сбоку сзади, к черту!
– Руль, быстрее! Орудие влево, три снаряда беглым по окнам!
От въезда грохот – застрявшие идиоты все же помогают – лупят из всех своих дудок вдоль улицы. Хоть какая-то помощь.
Высунулся глянуть одним глазом. Сзади прет БТР, пулеметчик, вывернувшись самым неудобным образом пытается стрелять по колокольне, но крыши домов мешают. Впрочем – тому, кто на верхотуре – тоже неудобно. Еще мячик фауста. Ерунда, на 100 метров не достанут, точно не долетел. Шаттерхенд бодро влепил снаряды, нагнал страху, так этим паскудным чехам и надо! В Германии все города от бомб в руинах и в затемнении, а эти твари отсиделись.
– Шаттерхенд, беглый огонь! Шесть снарядов добавь! И пусть нас запомнят!
Мертвенный свет над головой, все освещено неприятно ичетко. Русские пуляют осветилками и те медленно ползут с неба на парашютиках.
Краем глаза увидел оранжевую нитку сзади, дернул шеей – из узкого проулочка, куда танку не влезть, вылетела такая же вторая нить. В БТР! На боковой броне короткая вспышка и дым. Вот куда бьют! Пулемет заткнулся, но полугусеничная громадина прет, как и раньше, словно в нее и не попали. Ружье? Гранатомет? Вылезут, дадут в корму.
– Руль, разворот назад на 180, проулок за сараем с горбатой крышей!
– Вижу!
– Гранатомет за сараем, Шаттерхенд, готовься!
Сам попытался увидеть на странно выглядящей под мертвым светом местности кюбель и пикап. Не увидел, но вроде кто-то стреляет. Немецкие автоматы и ППШ? У хмурого Ключаря был такой. А у русских что-то много людей стреляет, десятка два бахает винтовок и автоматов, и даже пулеметы, черт бы их драл, точно пулеметы! Такого не может быть в госпитале!
– За угол выезжай в три четверти, угол дай!
– Точно так!
– Шаттерхенд, готов?
– Готов, чифтен!
– Огонь, как увидишь!
– Не вижу, чифтен! Пусто!
– Что за черт?
Старшина медицинской службы Волков
Как только услышал, что майор про танки сказал, так сразу в душе похолодело. Какой дурак на ночь глядя в такой день потащится куда-то на танках? И не может это быть какая-нибудь инспекция – сам комфронта Конев гоняет на четырех виллисах, сам-четверт, даже во время лютых боев. И командарм Лелюшенко точно так же, а на них глядя, и остальное начальство вынуждено храбростью бравировать, не таскают они с собой танки, нет такой моды.
Это немцы. И не надо себя обманывать.
С такой мыслью и припустил галопом по площади. Хорошо – свезло, не успел выскочить за поворот – там началась сущая котовасия с пальбой и взрывами. Дернул кругом, следом пыхтел повар, тоже из боевых. С ходу перемахнули пару заборов, потоптали чьи-то грядки, а Кутина с его гранатометом на месте нет, и расчета не видать.
Пальба разгорелась, пушек – две долбят, пулеметы тоже вперебивку и свои, и чужак, это не считая всякой мелочи. Понятно, что пушки танковые – гул у них иной, с металлом в тоне, один танк на въезде, а другой – да сейчас уже и увидимся!
Деревенские визжат-орут, кто подогадливее – свет выключают, окна темнеют, словно слепнут.
Выглянул из-за угла – едут, красавцы граненые. Глаза б не смотрели! Пехоты не видать, стреляют явно наобум, что танк, что БТР. Осторожничают, близко не идут. Слышал вроде пока по огороду бежали – всыкали фаусты. Черт, не додумался взять с собой хотя бы один.
Опа, вон где Кутин! По идущему сзади БТРу влепил. А тому – хоп хны! Еще раз. Опять без толку! Прет, как заговоренный! Танк, словно в жопу ужаленный, на месте развернулся, попер назад, Кутина давить.
– За мной! – И рванул бегом.
Сам не ожидал, а столкнулись нос к носу с наводчиком. Тот со своими парнями тянул задворками жестяную пушечку.
– Где танк? – тут же спросил земляк.
– К тебе обратно поехал, – выдохнул одышливо старшина.
– А бэтр?
– Там!
– Зря убежали, как раз бы он к нам и выехал! – огорчился круглолицый и рябой санитар, взятый в расчет не за ум, но за мощь.
– Танк! Вон! Возвращается!
– Ясно, ему там не протиснуться. Давай, Куклу на крышу этого сортира закатывай, вон доски лежат, пандус делай под колеса!
Откуда силы взялись, мигом успели. Наводчик уже готов, шипит, дескать, станину держи! Морды укрыть, глаза закрыть – обсмолит выхлопом! Раскидали черепицу, воткнули острый сошник между
