Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 1
Хотя… Разгадать солдатскую душу очень трудно… И за короткое время это вряд ли удасться сделать… Раньше мне доводилось служить с латышами… Юрис Кампанс и Эдик Буковский… Классные были ребята… А вот с эстонцем я сталкивался впервые… Но это был мой подчинённый… И судя по его жизненным взглядам, это была очень достойная личность…
Наш разговор прекратился сам собой и я огляделся по сторонам… Чтобы ещё раз обозреть ближние и дальние подступы к нашим рубежам обороны…
Слева приглушенно шумела река, обволакивающая белыми бурунами торчащие из потока железные балки и швеллера загадочных металлоконструкций. Растущие на противоположном берегу заросли казались подозрительно-угрюмыми… Если быть поточнее, откровенно враждебными. С правой же стороны находились разбросанные там и сям бугры с кустарником, меж которых вилась приведшая нас сюда грунтовка. То был менее опасный участок местности. Именно оттуда и дул не очень сильный ветер, но зато сырой и поэтому пронизывающий. Под его напором с шелестом раскачивались ветки кустарника вокруг нас.
Мысленно я отметил то, что погода несколько улучшилась. Если так можно сказать относительно произошедших перемен: с неба исчезла непроницаемая пелена и теперь над нами холодно мерцали мириады звёзд… Издалека доносились слабые звуки выстрелов и редкий собачий лай… В общем… Было тихо.
Но моя пятая точка уже начала подмерзать и предусмотрительно напоминать о том, что коварный мужененавистник-простатит не дремлет… Пришлось отреагировать и подняться в полный рост… Благо, что заросли здесь позволяли это сделать. Я привычно натянул на лоб «Квакер» и начал медленно оглядывать тёмный поток с белыми барашками, местность за рекой, остатки железобетонного моста слева…
Внезапно ожила радиостанция.
— Это Малыш! Сюда накатом едет легковушка с потушенными огнями.
Я быстро прошептал Молоканову:
— Понял! Сейчас буду!
Как можно быстрее я прошёл до тылового дозора, огибая кусты и слегка утопая в влажном песке. Но было уже поздно…
— От села Белгатой ехала машина. — докладывал мне Молоканов. — Сперва фары потушила. Налево не повернула, а поехала прямо… То есть в нашу сторону. Накатом шла. Без двигателя… Не доехала метров двести до съезда на нашу грунтовку. Быстро развернулась и уехала. На перекрёстке повернула уже направо. Обратно шла тоже без света. Всё.
Я слушал отрывистую речь контрактника, а сам в ночной бинокль обшаривал всё впереди себя. Ничего подозрительного там не было. Вернее, уже не было…
— Может промахнулась на повороте и просто поехала прямо?.. Дорогу хорошо не знала… Тогда зачем свет потушила?
Я говорил негромко, машинально рассуждая о автомашине как о живом существе. Но так думал не только я…
— Вот и я говорю… — горячо подтвердил Молоканов. — Она метров за двести-триста до перекрёстка сначала фары выключила, а потом и подфарники с габаритами… Так и ехала. Проскочила перекрёсток, на котором мы сюда повернули. И дальше шла уже накатом… Потом остановилась — сзади стоп-огни загорелись тормозные… Затем быстренько развернулась и уехала. Свет не включала. До перекрёстка доехала и поехала не обратно в село, а повернула направо…
Ощущение непонятной пока опасности подстёгивало нервы похлеще телефонного аппарата с крутящейся ручкой… Мысли мчались бешеным галопом по всем извилинам и закоулкам…
— «Так-с! Засечь нас при выдвижении они не могли. Вряд ли где-то поблизости сидел их наблюдатель. Что же тогда?.. Следы мы оставили только до канавы и после неё… В чистом поле… На дороге снега нет. Это там где мы её пересекали. Ошмётков с обуви мы вроде бы не оставили на асфальте. А от перекрёстка когда шли? На этом отрезке снег есть, но он утрамбован… То есть укатан. Маловероятно, что по следам… Радиопереговоры?.. Было всего три голосовых сеанса: на канаве, на перекрёстке и только что… Ах, бля!.. Ведь на канаве дважды… Неужели радиоперехват с пеленгом?.. Тогда было б два варианта: или нас задолбили, или же полная тишина… А тут проверочка… Что де-ла-ть?.. Возвращать младшую группу с прогулки?.. Или ещё тут посидим?.. Авось и повезёт?.. Может чего и высидим?.. А вдруг полезут через брод?.. Или с нашей стороны за железом своим?.. Это ведь их доразведка была!.. И к бабушке-гадалке не ходи!.. Че-то де-ла-ть?.. Усилить бдительность! Вот что надо сделать… а там видно будет..»
Первыми начали повышать свою бдительность разведчики из тылового дозора, хотя уж кто-кто, а они-то сами всё прекрасно видели. Затем тройка пулемётчика Филатова стала проявлять чрезмерный интерес к усилению визуального и звукового контроля за окружающей нас средой. Следом за ними и «горячий эстонский парень» энергично вскинул свою шайтан-трубу на плечо, поводил устрашающе влево-вправо кумулятивной гранатой в секторе основных позиций, потом РПГ-7 был перенацелен в противоположную реке сторону, но в тылу подходящих целей пока что не наблюдалось и он вновь развернулся к переправе. А тройка Дарьина и дозор Бычкова почувствовали себя закоренелыми партизанами в дремучей глухомани, мимо которых только что прошмыгнула короткая, но победоносная война… Ведь в этих подгруппах также имелось радиостанции, по которым они и услышали доклад Молоканова о появлении подозрительной легковушки. А мои краткие уточнения обстановки и последующие приказы лишь подлили масла в огонь…
— Надо было сразу задолбить эту машину… — с искренней досадой сожалел Бычков. — С такого расстояния спокойно…
— Ещё успеется… — пообещал я и пошёл обратно на свою позицию.
Теперь уже было не до спокойного времяпрепровождения с разглядыванием в ночную оптику звездного небосвода и вспыхивающих зарницами горизонтов… К оставшимся двум кумулятивным гранатам Кяйс уже прикрутил пороховые заряды, после чего готовые к бою гранатомётные выстрелы оказались на своих законных местах — в портпледе… Рассиживаться на холодном чехле я больше не собирался, а основательный солдат тем более…
Время медленно, но шло… Никаких изменений в окружающей обстановке не происходило и это настораживало меня ещё более… Ведь перед каждой бурей наступает какое-то затишье… Внезапной тревоги и растерянной суматохи мне не было нужно абсолютно. Поэтому я каждые полчаса обходил всех бойцов, проверяя как самих солдат, так и обстановку вокруг них… Сырой и не очень плотный песок отлично заглушал осторожные шаги, а высокие и густые кусты скрывали мои перемещения от тройки к тройке…
К «коварно брошенному на произвол судьбы», то есть в яму минёру несколько раз выбирался Миша Волженко. Молодой лейтенант шёл в ночь, чтобы лично убедиться в благополучии солдатских дел у одного-единственного тела. Однако боевые дела у воина-минёра не шли совершенно, а крепко-накрепко застыли от промозглого ветра… Также как и он сам… Но Мишаня был неумолим и солдат по-прежнему оставался на своём «выносном боевом посту»… Ведь рисковал он лишь немного… Да и все спецназовцы были сразу же предупреждены мной о местоположении отважного подрывника… Так что наши пули не должны были его задеть… Гранаты вроде бы тоже…
А время медленно, но шло. Становилось всё холоднее и холоднее. Разведчики уже не могли лежать на подстеленных ветках или же сидеть на них. Отлично понимая все «прелести» зимней ночной засады, я нисколько не принуждал их принять положение для стрельбы лёжа… Заросли позволяли нам всем и сидеть на корточках, и попросту стоять в полный рост. Лишь бы они не нарушали тишину и продолжали внимательно отслеживать ситуацию вокруг своих позиций…
В три часа ночи я не выдержал такого издевательства, то есть местного климатического противодействия, и передал по цепочке команду на свёртывание боевого порядка… Лейтенант Волженко сам пошёл снимать мину и вытаскивать из ямы своего продрогшего бойца… Вернулись они оба довольные и даже счастливые… Минёр радостно и энергично размахивал руками, пытаясь этим согреться. Одет он был как и все в зимний бушлат, но холодный ветер с реки оказался сильнее его тёплой одёжки…
Я уже находился на самом краю правого фланга и проверял тройку Бычкова на готовность к выдвижению в обратный путь. Всё-таки это была первая ночная засада и молодые бойцы могли по неопытности или неосторожности что-нибудь забыть на своих позициях. А возвращаться сюда за меховыми рукавицами, парой магазинов или чем-то ещё мне очень не хотелось… Вот они полностью собрались и начали пробираться к тыловому дозору. Тройка Дарьина тоже была готова, так как собачий холод подстёгивал всех гораздо сильнее, чем мои дополнительные «просьбы и уговоры»…
Убедившись в том, что вся группа снялась со своих позиций, я дал команду головному дозору, который стал постепенно и бесшумно удаляться от нас… Когда Бычков достиг асфальтовой дороги, вперёд двинулось ядро… Вот со мной поравнялся Миша Волженко, который шёл в колонне самым крайним, и я осторожно побежал занимать своё законное место…
