Антони Пири - Фальшивомонетчики. Экономическая диверсия нацистской Германии. Операция «Бернхард» 1941-1945
После того как в операции «Бернхард» произошел важный прорыв и производство было существенно расширено, прежняя схема претерпела изменения.
После бесконечной череды попыток были изготовлены первые десять экземпляров банкнотов отличного качества, которые Крюгер повез в Берлин. Его подчиненные в Заксенхаузене с волнением и нетерпением ждали возвращения своего шефа. В конце дня Крюгер, наконец, предстал перед обитателями отдельного блока с выражением спокойного удовлетворения на лице.
— В Берлине все довольны результатами вашей работы, — объявил он собравшимся вокруг него заключенным. — Как вы думаете, — продолжал он, — мы можем производить ежемесячно по миллиону банкнотов?
В собравшейся толпе послышался тихий ропот протеста.
— Мы обязаны делать по миллиону банкнотов в месяц, и мы выполним эту задачу! — прокричал Крюгер, а потом добавил более спокойным тоном: — Обещайте мне это.
Излишне будет говорить, что он конечно же получил такое обещание.
Находясь в Берлине, Хольтен решил, что его группе тоже потребуется помощь от тех, кто занимался операцией «Бернхард». Достаточно поездив по Италии, он убедился, что внедренный Гитлером порядок, когда общение с представителями итальянских спецслужб осуществлялось исключительно офицерами связи из Германии, а не подготовленными агентами, будет иметь пагубные последствия для немецкой разведки. Еще большую угрозу представлял собой командующий немецкими войсками в Италии фельдмаршал Кессельринг, ни на чем не основанная вера которого в лояльность итальянских союзников заставляла его подвергать цензуре даже факты откровенного вредительства с их стороны. Соответственно, многие нелицеприятные для итальянской стороны факты, обнаруженные военным атташе в Италии генералом Ринтеленом, в обязанности которого входили и контакты с итальянской военной разведкой и Капплером, отвечавшим за связь с полицией этой страны, так и не дошли до Берлина.
Тогда Хольтен решил создать в Италии свою собственную, неофициальную разведывательную службу. Сначала он обратился за поддержкой к Шелленбергу, но не получил ее. Но хотя Шелленберг и не гарантировал Хольтену финансовой помощи, он пообещал внимательно следить за тем, как работает предложенная Хольтеном схема, и переадресовывать заслуживающие внимания донесения в штаб Гитлера.
Затем Хольтен обратился к Кальтенбруннеру. Тот полагал, что для того, чтобы добиться финансирования проекта, Хольтен должен был подготовить подробное донесение по какой-либо важной проблеме, касающейся Италии, и снабдить его соответствующими подтверждающими документами. Хольтен был в курсе, что для австрийца Кальтенбруннера к «важным проблемам» всегда относилось нечто такое, что помогало выставить итальянцев в невыгодном свете.
Хольтен подготовил проект, который одобрил фон Вайцзеккер, только что назначенный послом при Ватикане. Поскольку главной мыслью документа, который имел большое количество подтверждающих материалов, было то, что Италия намерена как можно скорее выйти из войны, Кальтенбруннер также одобрил его и передал Гитлеру. Однако фюрер пришел в бешенство от таких прогнозов, и не потому, что он так любил итальянцев, которых презирал всех поголовно, за исключением одного Муссолини. По его словам, от доклада веяло явным «пораженчеством», и этот дух исходил от представителей военной и политической разведки, этих умников, которые всегда полагали, что знают больше, чем то, что ему, фюреру, безошибочно подсказывает его интуиция. В порыве первой волны ярости он угрожал просто уволить Хольтена. И хотя угроза не была приведена в исполнение, Хольтен сразу понял, что здесь ему не удастся получить столь необходимую финансовую поддержку.
И все же он был полон решимости найти средства и обратился к Швенду, который сразу же обещал решить его проблему.
— Вполне понятно, доктор Хольтен, что вы не можете держать Фребена в Риме как своего представителя, поскольку там нет для него официальной должности и, соответственно, средств, чтобы платить ему жалованье. Но мы можем обойти это, откомандировав данного офицера в Рим в качестве одного из агентов в рамках операции «Бернхард». Имея двадцать пять процентов комиссионных плюс мои восемь и одна треть процента, вы получите в свое распоряжение ежемесячно больше, чем сумма, которую имеет наш атташе за год.
Хольтен поблагодарил Швенда и последовал его совету. Очень скоро он начал получать информацию, которая демонстрировала, насколько ухудшается обстановка в стране по мере продвижения на север Италии войск союзников.
16 сентября от Фребена прибыл курьер, который срочно запрашивал предоставить ему коротковолновую рацию и подготовленного радиста. Фребен зловеще предсказывал, что «вскоре этот вид связи станет единственно возможным для обмена информацией между Римом и Берлином». Следующим вечером Хольтен получил из Италии прерываемое помехами донесение, в котором указывалось, что срочно требуется его присутствие в Риме. Последнюю часть радиограммы почти невозможно было разобрать. Хольтен сумел только расслышать встревожившую его фразу: «Нападение на Муссолини…» Он немедленно отправился к Шелленбергу, обрисовал ему сложившуюся тяжелую обстановку и получил разрешение срочно отправиться в Рим, прихватив с собой радиоаппаратуру и радиста для Фребена.
К удивлению Хольтена, в римском аэропорту его встретил не только Фребен, но и Капплер. Фребен объяснил, что Капплер решил присоединиться к «нелегальной» разведывательной сети, несмотря на весь связанный с этим серьезный риск. Он распорядился установить радиоаппаратуру в отдельном помещении в десятиэтажном здании на Виа Тассо, в котором располагался его отдел. Так возник центр радиосвязи при атташе германской тайной полиции в Италии. В тот же вечер началась наладка аппаратуры. Утром 19 сентября был установлен контакт с радиоцентром VI управления РСХА в Ванзе, окрестностях Берлина. Сразу же начался оживленный радиообмен. В первом же блоке информации было дано пояснение к невнятному изречению относительно «нападения на Муссолини». Берлин предупреждали, что оппоненты дуче, которых становилось с каждым днем все больше, намерены воспользоваться запланированным на 24 июля съездом партии фашистов для того, чтобы попытаться свергнуть его. Но как видно, все были глухи к этим тревожным новостям.
Неожиданно раздались звуки сирен. Хольтен засобирался в убежище, но Капплер и Фребен стали уверять, что никакой опасности не было: «Бомбардировщики пролетают над Римом, чтобы наносить удары по целям на севере Италии, но никогда не трогают столицу. Правда, иногда они сбрасывают над городом листовки». Радиообмен продолжался. Неожиданно раздался телефонный звонок. Капплер снял трубку и после разговора пояснил, что только что получил от итальянских властей подтверждение, что бомбардировщики союзников действительно летят на Рим. Он предложил Хольтену понаблюдать за действиями авиации противника с крыши здания, откуда был прекрасный обзор. Хольтен согласился, и вся компания отправилась наверх. В момент, когда Хольтен открывал люк на крышу, раздался оглушительный взрыв. Сила взрывной волны чуть не сбросила его вниз. Так столица Италии впервые подверглась бомбовому удару.
С военной точки зрения результаты бомбежки были незначительными. Пострадали несколько десятков человек, было разрушено несколько зданий, представляющих историческую ценность, в том числе знаменитая базилика Сан-Лоренцо. Однако моральное воздействие этого удара было огромным. Обнаружилось, что жители столицы совершенно потеряли волю к сопротивлению. Они вдруг поняли, что война — это не только боевые действия где-то далеко от Рима. Это — гибель родственников и близких, разрушение домов, потеря имущества. Как только жители пришли в себя после пережитого шока, толпы горожан бросились на улицы и дали выход эмоциям. Люди бродили по городу, дрались друг с другом, плакали, кричали. Нескольких полицейских, пытавшихся навести порядок, просто смели. Высокопоставленные представители фашистской партии, в свою очередь, тоже попытались успокоить людей, что тоже не увенчалось успехом. Наверное, здесь требовалось личное вмешательство Муссолини, но его в тот день не было в городе: дуче находился в Фельтре (область Венеции), где ему приходилось в очередной раз выслушивать бесконечные речи Гитлера о грядущей победе. Обстановку удалось разрядить после вмешательства римского папы.
Хольтен, который находился на городских улицах, лично видел, как слова святого отца, переезжавшего из одного разбомбленного района в другой, помогали остановить неистовство толпы, несли мир и успокоение запуганным людям, многие из которых были на грани истерики. Но Хольтену было понятно, что его прогноз трехмесячной давности о том, что итальянцы хотели бы как можно скорее выйти из войны, полностью подтверждается.
