Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 1
— Я же говорю, что сахар надо всегда получать отдельно! — назидательно произнёс Пуданов, когда мы вышли из офицерской столовой. — Так его хоть посчитать можно… Ложками или по кусочкам…
— Это точно! — степенно ответил ему Гарин. — Чай был почти несладкий.
Тут Стасюга внутренне спохватился и сразу же стал напускать на себя как можно больше деловитости и важной многозначительности.
— Так… Мужики! — заявил он. — Надо бы нам зайти к начальнику разведки и кое-что у него уточнить!.. Я уже обмозговал с ним пару засад… Тут чеченские хулиганы хороших пацанов обижают… По ночам спать не дают…
— Ну, как же… Как же… — с должной солидностью сказал командир первой группы. — «Хорошим пацанам надо помочь…» Да только вот!..
— Надо-надо… — поддакнул Стас.
В нынешней обстановке он являлся оперативным офицером и должен был согласовывать взаимодействие наших разведгрупп с другими подразделениями. В этом не было в-общем-то ничего существенно командирского, ведь оперативный офицер отвечает всего лишь за штабное[44] обеспечение подготовки боевой разведгруппы, необходимое ей взаимодействие с тыловыми службами снабжения, согласованность определённых деталей операции с военно-транспортными средствами доставки и точную выброску спецназовцев в нужном квадрате. После этого он возвращается вместе с экипажем самолёта или вертолёта на родной аэродром, тогда как разведчики приступают к выполнению боевой задачи.
Однако сейчас мы находились в Чечне и поэтому ни о каком классическом способе десантирования разведгруппы здесь не могло быть даже речи. Ну, разве что с остановившейся брони!.. Но с данным аспектом спокойно справлялся непосредственно сам командир РГСпН!.. И тем не менее наш оперативный офицер Стас Гарин старательно раздувал свои щёки, ведь именно здесь и сейчас именно у него были наиболее законные права ходить к местному руководству и о чём-то там с ним договариваться. Поэтому Засада сам же и назначил себя на негласную должность самого главного начальника в нашем разведотряде. Хотя в действительности он отвечал лишь за бумажную подотчётность и некоторое техническое обеспечение деятельности наших групп. Реальной же властью должен был обладать командир роты майор Пуданов, но Иваныч всё ещё продолжал скромничать на своём поприще командира разведотряда, поскольку он не совсем освоился в теории и практике штабного закулисья… И из-за этого же старший лейтенант Гарин уже мнил себя величайшим полководцем всех времён и народов…
Однако по сравнению с Пудановым я был немного больше осведомлён о спецназовской организационно-штатной деятельности и поэтому я считал лишь самого себя наделённым реальным правом выбора боевых задач на том или другом участке местности… Тем более сейчас, когда нашим группам выделили определённую зону, где мы имеем право «свободной охоты»… Ну, а Засаду я вполне обоснованно воспринимал как бумажно-технического клерка… Так сказать, военно-технического посредника…
«Что-то вроде менеджера-снабженца. Или Технического директора… Разве не так?!.. Вот то-то и оно! Что так!»
Мы вернулись в палатку, убедились в том, что Молоканов и его гоп-компания принесли на всех бойцов завтрак, который очень даже успешно сейчас уничтожался всем нашим личным составом… И только после этого мы пошли к начальнику разведки 166-ой бригады уточнять оперативную обстановку.
Вот именно… Всего лишь навсего «уточнять оперативную обстановку в зоне ответственности 166-ой бригады»! После чего командиры групп уже сами будут выбирать где и когда им следует выставить засаду, а то и провести поиск противника… Ну, или совершить налёт… Но это в самом крайнем случае. Как бы то ни было, все решения по боевому применению группы принимает только сам командир группы.
«А этим умникам-теоретикам да гениям командно-штабных сражений дай только волю поиграть в «войнушку»… Но лучше всего им дать по рукам… И ручонкам!.. Чтобы они у них не чесались… Ведь чем больше и больнее бить эти руки — тем спокойнее мы бы жили… Разве не так?»
Начальник разведки 166-ой бригады оказался на редкость миролюбивым человеком и почти не агрессивным. У него имелась точно такая же, как и у Лимонова, огромная и предельно детальная карта Чечни. Правда в сложенном виде, но зато топографическим изображением наружу. На этой карте нам были показаны как само расположение штаба и боевых подразделений бригады, так и постоянные блокпосты и выносные дозоры. По словам майора из армейской разведки обстановка вокруг бригады вот уже несколько недель оставалась стабильно спокойной. Те два блокпоста и временный дозор, которые мы вчера проезжали, находились в относительной безопасности. Ночному обстрелу боевиков двое суток назад подверглись два блокпоста, расположенных на самом южном участке…
— Там до гор всего с километр будет… — пояснял по карте НР. — Растительность на склонах густая, дороги мимо проходят… Подходы очень удобные для них…
— Два дня — срок ещё маловат… — подумав, сказал командир первой роты. — Слишком быстро мы отреагируем. Да и они должны обождать. Так что на юг нам соваться пока что резона нет… Впустую просидим… А что-нибудь интересное было? Ты вчера про миномётный обстрел говорил…
— А это наш блокпост ночью заметил движение на переправе. Один или два грузовика. И наши накрыли их залпом из «Василька»… Вот здесь…
Начальник разведки показал нам самый первый блокпост, где дорога спускается к длинному мосту через Аргун. Затем его остро наточенный карандаш обвёл место переправы всё на той же реке, но в нескольких километрах от этого блокпоста с минометом «Василёк»…
— Там раньше бетонный мост был. Авиация его уничтожила. Вот они теперь чуть пониже перебираются вброд. После обстрела мы выезжали на это место… Нашли большие лужи крови на берегу. В самой реке какие-то станины остались… А самих машин или трупов нет…
— Хорошо ваши миномётчики сработали! — заметно обрадовавшись сказал Пуданов. — Я ведь и сам люблю из 82-х миллиметрового подолбить… А тут ночью в цель одним залпом попали…
— Они у меня всю округу пристреляли! — довольно улыбнулся начальник разведки. — Стараются…
— Это хорошо… — вздохнул Иваныч и снова углубился в чтение карты. — Вот… Посмотрите…
Я и сам уже заметил, что его авторучка отметила на нашей карте блокпост, дозор и саму переправу через реку. Я думал о том же, о чём размышлял и ротный… Сегодняшнюю засаду можно было поставить именно у переправы…
— Мы там дорогу заминировали… — быстро произнёс пехотный майор, угадав наши замыслы. — Так что по ней к переправе не пройдёшь…
— А какие мины? — уточнил лейтенант Волженко.
Всё это время он сидел молча, не вмешиваясь в наш разговор, но зато изучая свою персональную карту и делая на ней необходимые пометки. Однако теперь мы заговорили о минах, а это ведь был именно его хлебушек с маслом…
— Мы там эФки поставили на растяжки. — слегка сконфузился начальник разведки. — А вдруг их снимать придётся…
— А кто их устанавливал? И когда вообще всё это было?
Командир роты задал очень важный вопрос, так как временной фактор имеет порой определяющее значение… Сам же я как-то упустил это из виду.
— Так… — задумался НР. -Обстрел был семь суток назад, а мины… То есть гранаты мы установили на следующий день. Ф-1 ставил не я. А мой старлей с этого же блокпоста.
— А срабатывания были? — спросил Пуданов. — Не проверяли?
— Мы туда больше не выезжали. — пояснил пехотный майор. — Но наши наблюдатели с блокпоста никаких разрывов с той стороны не слышали.
Это обстоятельство ещё больше укрепило наш замысел и как бы подытожило собой весь анализ ситуации. Теперь следовало принимать решение. Мы посовещались минут пять, и затем Иваныч выдал наше общее решение на-гора…
— Мы сейчас проедемся до блокпоста. Поговорим с вашим старлеем. Уточним что нужно у него, а потом прокатимся до переправы. Походим там… Посмотрим что к чему… А там и будет видно, что нам дальше делать…
— Хорошо! — кивнул головой начальник разведки. А я их по радиостанции предупрежу о вашем прибытии. Встретят…
Через полчаса наши боевые машины пехоты уже прогревали свои двигатели, готовясь в первый наш рейд. Командир роты построил для проверки свою «дембельскую» группу. Я же отобрал для предстоящего выезда только сержанта Бычкова и всех молодых бойцов. Остальные мои подчинённые: контрактник Молоканов и семеро старослужащих, были назначены мной в боевое охранение нашей базы, то есть палатки и Урала. Построенные отдельно Шумаков, Нагибин, Мирошник и иже с ними молча выслушали мой приказ и не выразили абсолютно никаких чувств. Как будто всё сейчас происходящее является чем-то обыденным. Молодые новички уезжают на настоящую рекогносцировку местности, тогда как опытные «старики» остаются в тылу.
