Глеб Бобров - Осколки

(Дубоссары, август 1992 г.)

Всю ночь обстреливали дом,распарывая мглу,и в самом прочном и глухомтеснились мы углу.

И перестрелок кутерьмагнала надежды прочь:во все окрестные домастреляли в эту ночь.

Всю ночь стреляли по нему,по свету давних дней.По детству били моему,по юности моей,

по жизни прошлой, что былаплоха иль хороша,но вихрем огненным не жгла,все бешено круша…

Солидно ухал миномет.Спасал нас под огнемдом, ненадежный наш оплот,с пробитой крышей дом…

(Бендеры, август 1992 г.)

В этом городестало немного спокойней.Этот город приходит в себяпосле бойни.С улиц убраны трупы.Вставляются стекла в витрины.Те дома, от которых осталисьодни лишь руины,начинают сносить…Этот город, он будет, он есть,но не сможет ужебезмятежность былую обресть.

Он познал половодье смертей,он запомнил убитых детей,и пожары, и взрывы,и голод, и страх,и людей, уезжающих в товарнякахв неизвестность…Не слишком он веритв пришедшую тишь,в то, что больше не бьютприбалтийские снайперши с крыш,принимает с сомненьемон всякую добрую весть.

Этот город не сможетбезмятежность былую обресть.

Жить можно даже и в неволе,и в окруженье лютых бед,но только не на минном поле.На минном поле жизни нет.

И неспроста среди туманавдруг растворяются друзья:они спешат в иные страны.На минном поле жить нельзя.

А мы — живем. Мы вроде живы —не зацепило, не смело —но жизнь в предощущенье взрывастрашнее взрыва самого.

А мы живем, ступать рискуемна тропку узкую, как нож,и каждый миг непредсказуем,и сам не веришь, что живешь…

Дом стоит на берегу.В доме человек заплакал:— Слаб я Господи: как благовсе принять я не могу.

Вот — война…Что это было?Вихрь взметнулся — и затих.Двух друзей моих убило.Сына одного из них…

Вспомню — и душа дрожитот тоски невероятной:этот мальчик был прошиточередью автоматной.И приятеля его,на год, кажется, моложе, —тоже очередью… тоже…

Страшно, Боже!Страшно, Боже…Непонятно ничего.

Засну — и время вспятьидет на свете белом,и мать с отцомопятьполгода под обстрелом.

И дом я вижу тот,где досками забитывсе окна;огород,снарядами изрытый…

И снова, как тогда, як родителям спешу.По слою гильз ступая,к их дому подхожу.

1992, 2009

Лаура Цаголова

Лаура Кимовна Цаголова. Родилась в 1968 году в Краснодаре в семье военного. Училась в Литературном институте им. Горького. Автор поэтического сборника (1997). Публиковалась в журналах, газетах, антологиях поэзии. Член Союза писателей России.

Русичи

Мы были друг для друга тем,Что воспаляется и рветсяИз саркофагов тесных тел…Мы были Небом из колодца!Той, вертикальною водой,Распарившей долину сердца…

Мы жили прошлою Землей.Не иноходцы — иноверцы!Те, что не ведали морщин,С начала вечности крещенья…Мы звали женщин и мужчинНа пасху перевоплощенья…Когда врасплох пыльцу временТерзали гончие Вселенной,Мы шли на смерть в юдоль икон,Чтобы святых спасти от плена.Оберегая именаНас обличающих пророков,Мы проживали боль сполнаВ последних строчках эпилогов.Но, разорвав холсты могилНа утро дня сорокового,Прозренья наши вышли в мирДля очевидности былого.

1998 г.

Похороны в станице

..И тянет рыданьем октябрьский дождьТу быль, что в ответе за стыд отступления…

Бичует толпящихся нервная дрожь:От крика до блика — от блика до пенияСтарух в чернозёмном шифоне тоски.

На вдовье моление падкие птицы,Как падшие души таранят виски,Да ветер шлифует холодные лицаСвятых новобранцев, в бойницах могилЧитающих Вечность, как лучшую долю…

И юные ангелы, полные сил,Из стана хранителей рвутся на волюТуда, где не смертно…

В несметную…жизнь!

2004 г.

Кровавый снег

В этот день нам прислали посылку из дома.

Среди прочего в посылке было и моё любимое лакомство, что продавалось тогда в Союзе в ларьках «Мороженое». Когда начался обстрел, я стояла на балконе и ела московскую клюкву в сахаре.

Мне снилась клюква…..в пудре сахарной —Вкус детства, выбранный войной…И плац, бойцами перепаханный,На метры тяжбы разрывной…И рядовой из пополнения,Что принял бой лицом в рассвет.

Оставлен, миру на съедение,Трофейной жизни амулет!

Мне снилась клюква…Но за давностьюСнега приспущенных высот,Несли кровавый привкус явности,Как щедрый ягодный приплод…И вихри птиц, учуяв крошево,Чернили снежный благовест…

Душа убитого из прошлогоДержала смертное за Крест,Пока дозор небесных знахарейГотовил пропуск в Божий Свет…

..И я спасаюсь…..клюквой в сахаре.Под Новый Год…Все двадцать лет!

Кабул-Москва

(31.12.1982-31.12.2002 г.)

Непобежденный

Пока удерживала СмертьСреди живых его усталость,Он всё надеялся успетьЗапомнить то, что оставалось…

Питая кровью гарь земли,Стирал с небес оттенки боя…

Пока его не погребли,Не окунули с головоюВ навзрыд разомкнутую твердь —В неутешительную сушу…

Пока оспаривала СмертьНЕПРИКАСАЕМУЮ Душу!

1996 г.

Призывник

Он был крещён на той войне,Которой не дадут названья…Он тосковал по тишинеВ сетях огульного страданья…Он не делил пасхальный звонНа времена убийства года.Но был пленён.И был спасён,Пока его родная ротаЛожилась в серую травуКровавой сводкой невозврата.Он матерился наявуВ зловонный сонник медсанбата.И был терзаем, как храним,И был омыт да Небом взвешен…

Господь стреляет по своимЛишь потому, что неутешенЛюбви Акафист призывной,Прощений манна разрывная…И этот мёртвый рядовой,Встал часовым на трассе Рая.

24 января 2007 года.

* * *

Мальчишки дерутся на детской площадке.Мальчишек не старит азарт беспощадный.

До крика… До боли…В пыли и запале…Не знают они,Что вернется едва лиОдин из двоих победителем…

СтрашноЗа этих детей,Если канут однаждыМинуты вражды по дороге на Грозный.И младший из них станет БЕЗВЕСТИВЗРОСЛЫМ.

Март 1996 г.

Непокоренным

Не знаю, как это было…Но очевидно — сбылось!Они нещадно любилиВсё то, что русским звалосьВ годины злого засилья,Опровергая Запрет…Пока их всех, пофамильно,Не сокрушили в рассвет.Наживкой бросив живучестьВетрам острожных затей…Не-раз-делимую участьНа позывные смертейРазбили…Сдали в утильНеподконтрольное счастье.Высот намоленный штильВ земное ввергли ненастье!

Не знаю, сколько их было.Но в Были — не продохнуть!Одною братской могилойНеопаскудевшим путь:Они попарно уснулиНа склоне праведных фраз…

И что им первые пули,Не повторившимся в нас!

1997 г.