Глеб Бобров - Осколки

* * *

порою, невзначай, мерещится мне будто быпейзажи Брейгеля висят на стенахразрушенных снарядами домови слышно еле-еле эхо голосовтех сербов, что лет семь назад здесь полегли…

и амбразура сотворённая из книгто прозой, то стихомна ветерке тихонько шелестит…

прости меня, родная Сербия, простипрости, что в той единственной атакеменя контуженного вынесли своии в рукопашной не схватился я с хорватомпрости меня, пойми и осуди

я в неоплатном пред тобой долгуи даже в тесном дружеском кругуменя вдруг начинает так трястичто закипает кровь и разум мой мутнеети захлебнувшись памятью, шалею…но продолжаю всё бесцельно житьв Москве, в убогой злой глуши…

* * *

Салют, Сашок, салют! Ну как там ты?Прошло двенадцать летИ вот на дне моей пробитой головыСкопился нужный конденсат чернил.А может, всё же Бог меня простил?Я не забыл, поверь, я не забыл

Давно хотел тебя спросить:Сашок, тебе в раю вернули ногу?Там разрешают видеть сны?А наливают с гулькин нос или помногу?У нас всё также — ложь и грязь, войнаА впрочем, ты, уверен, сам всё знаешьОтсюда к вам не иссякла рекаРебят, наверняка, ты там встречаешь?

А помнишь как колонну МИГ — и жглиХорваты нас и сербов убивалиИ ангелы, хрипя, не успевалиДуши погибших нагружать в свои ЗИЛ-ы?А помнишь, Саня, тот дождливый день?Канадский миротворец пролетелПодброшенный взрывной волной по небуИ удивлённый взгляд застекленел…А в пять утра добротный артобстрел?А море разноцветных беженцев к обеду?

Нас не поймут «афганцы» и «чеченцы»У них призыв-приказ-долг-злые далиА мы с тобой свободно выбиралиНа что мы шли — мы точно знали.Им не понять, за что же за ДунаемНа рубежах чужой для них войныРебята из России погибали.Мы чудики для них, Сашок,А кое для кого и мудаки.

Ну ладно, всё, Сашок, бывай!Тут что-то холодно становится опятьТы, это, небо там топить не забывайЧего-нибудь «за устречу» найди,И не скучай, и не грусти.Придём — расскажем всё.Давай!

…ноябрь 2006 года…

* * *

Сижу на кухне голым третий день,Смотрю, как небо полыхает кровью,И как кругами ходит моя теньИ разговариваю лаем сам с собою…

Всё кончено, возврата больше нет,Открыла рот земля и машет холодами,Косая наливает водку мне в стаканИ тянет руку с ржавыми гвоздями…

Убито всё, разорвана весна,Осталась лишь моя сплошная память,Да черти бродят в умывальнике стадами,Я осеняю бесполезным их крестом,Они мне машут куцыми хвостами…

Слеза сорокоградусная БогаВсё так и не смогла преодолетьЩеку воспоминаний. Сея смерть,Хорваты возникали у порога.«ratni zloиinci» — «красавцы» пятогоУбийственного года…

Тогда мы быстро отступали.И здесь сейчас, на кухне предо мнойОтрезанные головы бойцовЛежат на подоконнике рядами,Сверкая крупными крестьянскими зубами…

Одна из них двенадцать лет назадНа сербском мне Тарковского читала,А день спустяПод Книном Краины горячая земляПоэзию и кровь её в себя впитала…

Из градусника выпиваю ртуть,Завалена квартира вся телами,Я брежу августом, мир бредит тополями.Я вспомню всехКогдаНиБудь.

* * *

Мы уходим назад, мы уходим за линию фронтаМы уходим в обратку, а не то, о чём любят писатьМы просили воды, это было — согласны — непростоА теперь мы обратно, трупный пот — как пить-дать…

Нас увозят назад, нас транс-пор-ти-ру-ютОбзывают нас «грузом», и увозят в родные краяКто вагоном, кто «бортом», кто в мешках, а кто судномА кого-то и «зайцем» заклеймить норовят…

Нас увозят домой, где берёзы и сосныГде в свои небеса вниз ложимся лицомИ парнЫе могилы, что «забыли» нам вырытьКак ресницами машут, травинкою и колоском…

Нас не будут любить, нас и так никогда не любилиНам напишут сто песен, ну а толку бумагу марать?Вам спасибо за то, что лопаты у вас, что живыеНам спасибо за то, что не хочется вам умирать…

Черви нас пригласят, как объявят, на свой белый танецЧерви — это как ретушь перед встречей с Верховным СудьёйНу а там наверху — чёрный мраморный глянецНе забудьте листать, как наступит у вас выходной…

Мы уходим назад, позволяя вам здорово выпить,Затыкая вам глотки в третий главный ваш тост тишинойИз «джакузи» могил, сквозь небесную накипьС удивлением слышим, как кто-то кричит «я с тобой!»…

Мы уходим назад, мы уходим назад и как эхо всё слышим:«Почему он, не я?» и «Постой, ну постой, я с тобой!»…

31 декабря 2006 — 1 января 2007

* * *

Почти совершеннолетняя война

Наложи трафарет войны на любой город,И услышишь сразу — люди кричат и стонут.

Чуть подвинь его рукою своей нетвёрдой,Сразу в дом угодят колыбельной бомбой.

К зеркалу подойди и прикрой лицо иконкой,«Кровь и плоть» — это пароль, отзыв — «Спирт и тушенка».

Занавешивай теперь его, не занавешивай,Смерть не видит, моторизирована душа или спешена.

Вырвись из здания, брось во врага гранату,Всё равно отцу на заводе не заплатят зарплату.

Оглянись, огрызись, выпусти магазин и займи позициюГород завален трупами, можешь набрать 02 и вызвать милицию.

Чей-то выстрел, и — тело сослуживца катится,Чёрти что, лучше бы кино в Москве, да тёплая одноклассница.

Полыхнуло, «ура», штурма «версия три», рукопашная разгорается,Пятна крови по снегу самостоятельно передвигаются.

Всё: секунды, дыхание, промедол, чей-то адрес и бинтЕсли выживешь, приедешь домой и поймёшь, что давно убит.

Перебежками, перепрыжками, и петляй по жизни, как заяц,Трафарет войны — это ты. Навсегда. Мерзавец.

Андрей Рогожников

Андрей Леонидович Рогожников. Поэт. Родился в 1963-м году. Служит в милиции. В 2001-году находился в командировке в Чечне. Публиковался в периодических изданиях. Живет в г. Златоуст Челябинской области.

Минутка-95

Сколько отчаянья, боли и мата!В связках, простуженных, голосовых —Площадь «Минутка» в пятнах бушлатов.Наших солдат, но уже не живых…

Грозный

…рывок, прыжок, откат и — мимо!нет-нет, опять не угадал!тихонько брошен взгляд за спину:«Ну, как ты, друг? — И я порвал!»

Смахнул с губы, дрожащей, глину,привстал за камнем — снова «вжик».Вот долбит, гад, твою малину!Ползи, друган, ну, ты мужик!

Сейчас мы место обустроим,ты сильно пыль не поднимай.Ты что, братан?! Да что с тобою?!«Ну вот и все… ты… передай…»

Ни слез, ни злости — пусто, глухо.Ну, берегись! Я рядом. Здесь.Язык шершавый, нёбо сухо.Куда ж ты, сука, мог залезть?

Среди обломков видел! Вспышка!Сейчас тебя настроим в лад!Есть! Приговор! короче, «вышка»!Вот так! И риску на приклад.

Ф-1

Ах, как страшно. Змеюкой мороз по спине,Сердце в диком отчаянье бьется.Средь обломков лежат — те, кто был на броне,Автомат не стреляет — плюется…

Раскаленным гвоздем ткнуло в ногу и в бок,Ах ты, дьявол! теперь не подняться.Совершил автомат свой последний плевок,И чечены уже не таятся.

Окружили. Смеются. Достали ножи,Липким ужасом сковано тело…Эй, с повязкой, колечко на память держи,А скоба-то уже отлетела…

До рассвета