Сергей Андрющенко - Начинали мы на Славутиче...
В ночь на 24 октября дивизия получила приказ сдать свой участок обороны частям 3-го гвардейского Сталинградского мехкорпуса и, переправившись на восточный берег, сосредоточиться в районе Решетки.
С грустью покидал я каневский плацдарм. Да, видимо, не только я один. Слишком много нам здесь пришлось пережить, прочувствовать, чтобы все можно было так просто забыть. Тревожные ночи, редкие минуты тишины, вкрапленные в несмолкаемый гул канонады, бесконечные вражеские атаки, невиданный героизм людей, гибель боевых друзей… Нет, этого никогда не вычеркнуть из памяти!
Упорная борьба за каневский плацдарм не была напрасной: именно отсюда 22 января 1944 года начали свое наступление наши войска, участвовавшие затем в уничтожении большой группировки врага, окруженной в районе Корсунь-Шевченковского.
…Мы шли по берегу вдоль наспех насыпанных могильных холмов. Днепр бесшумно катил в ночи свои волны, и мне невольно вспоминались стихи великого кобзаря:
Как умру, похоронитеНа Украине милой…
В дни боев на плацдарме мне не довелось побывать на могиле Тараса Шевченко. Но мы уже знали, что фашисты надругались над нею. Для гитлеровцев не было ничего святого. И это не могло не вызвать гнева и ненависти. В те дни в наших сердцах с особой силой находил отклик призыв поэта:
Схороните и вставайте,Цепи разорвите,Злою вражескою кровьюВолю окропите.
Эти слова звали нас вперед. Еще немало украинских городов и сел томилось в фашистской неволе. И нам предстояло освободить их, вернуть радость и счастье на поруганную землю Тараса.
Утром 24 октября меня вызвал к себе генерал Н. Е. Чуваков. Он был почему-то необычно оживлен, весел, приветлив. Таким я его еще не видел.
— Вот такая задача, — сказал Никита Емельянович, улыбаясь, — корпус совершает форсированный марш и к утру тридцать первого октября сосредоточивается на лютежском плацдарме. Поступаем в распоряжение командующего тридцать восьмой армией…
Теперь становилось понятным, почему у комкора такое приподнятое настроение: судя по всему, нам предстоит освобождать столицу Украины. А такая почетная миссия не могла не взволновать.
Чуваков, будто угадывая мои мысли, бодро добавил:
— Да-да, идем на Киев!
Глава вторая
Киев — Житомир — Чеповичи
Дорога, петляя, уходит в балку, где клубится утренний туман, и машина ныряет в него, как в молоко. Звуки становятся приглушенными. А остановишься — сразу наваливается такая тишина, что звенит в ушах. Вслушиваешься в нее, и просто не верится, что совсем неподалеку идут бои: рвутся бомбы и снаряды, рассыпаются пулеметные очереди, льется кровь. Но мы не имеем права об этом забывать даже на отдыхе. Как только колонны останавливались на дневку, осуществлялось прикрытие войск от воздушного нападения противника, личный состав и техника тут же рассредоточивались, отрывались щели. В воздухе постоянно рыскали немецкие разведчики. С особой тщательностью соблюдались нами правила маскировки. Люди прекрасно понимали, что от этого зависит успех предстоящей операции.
На лютежском плацдарме, откуда командование 1-го Украинского фронта решило нанести основной удар на Киев, сосредоточивалось две армии — 38-я и 3-я гвардейская танковая. Скрыть передвижение такой массы войск, конечно, трудно. И тем не менее это удалось сделать.
Пятью ночными переходами части корпуса покрыли расстояние в 150 километров и к 30 октября 1943 года сосредоточились в районе Сваромье. Здесь мы снова получили пополнение. Среди вновь прибывших солдат было много артиллеристов и автоматчиков. А вот саперов и связистов, в которых мы особенно нуждались, явно не хватало. Пришлось сделать перераспределение имеющихся сил, чтобы в каждой части был хотя бы минимум необходимых специалистов. Стрелковые роты и артиллерийские батареи были доведены почти до штатного состава.
В ночь на 1 ноября корпус получил приказ переправиться через Днепр на лютежский плацдарм и в готовности к наступлению сосредоточиться в районе Яблонки. В его состав кроме нашей 23-й и 30-й дивизий была введена еще одна — 218-я стрелковая под командованием генерал-майора Сергея Федоровича Склярова.
Мы двигались через Днепр по уже наведенной переправе. Она была сделана очень искусно. Верхний настил проходил на несколько сантиметров ниже уровня воды. Даже при самом тщательном наблюдении с воздуха заметить переправу было трудно. Двигались же соединения по ней ночью, а если приходилось днем, то под прикрытием густых дымзавес, чтобы скрыть от противника передислокацию наших частей. И цель была достигнута. Наступление советских войск с лютежского плацдарма, тем более такой сильной группировки, оказалось для немецко-фашистского командования неожиданным.
К утру 1 ноября все части 23-й стрелковой дивизии разместились в указанных им районах. Я вернулся к исполнению своих непосредственных обязанностей начальника штаба: комдивом вместо погибшего Королева был назначен подполковник Григорий Федорович Щербаков.
Утром того же 1 ноября генерал Н. Е. Чуваков вместе с другими командирами корпусов был вызван в село Ново-Петровцы. Там размещался КП 38-й армии, которой командовал генерал Кирилл Семенович Москаленко. На совещании, где присутствовал представитель Ставки маршал Г. К. Жуков, командарм доложил собравшимся план операции по освобождению древней столицы Украины. Как потом стало нам известно, главный удар предполагалось нанести в общем направлении на Святошино смежными флангами 50-го и 51-го стрелковых корпусов во взаимодействии с 5-м гвардейским танковым корпусом — танки его двух бригад должны были непосредственно поддерживать пехоту. Прорыв вражеской обороны осуществлялся на узком шестикилометровом участке, где сосредоточивалась основная масса артиллерии. Количество орудий на один километр фронта, не считая гвардейских минометов, доводилось в среднем до 380, а на участке 50-го стрелового корпуса — даже до 416. Такая плотность артиллерий создавалась впервые.
Дальнейшие события подтвердили правильность решения командарма К. С. Москаленко. Дело в том, что немецко-фашистское командование очень боялось нашего продвижения к Киеву, понимая стратегическую важность этого района. Отсюда для советских войск открывались пути в западные области Украины, в южные районы Польши, к Карпатам, к границам тогдашних союзников, гитлеровской Германии — Венгрии и Румынии, Вот почему на киевском направлении противник создал сильную группировку. Здесь у него была хорошо подготовленная в инженерном отношении, глубоко эшелонированная оборона. Только перед фронтом наступления 38-й армии непосредственно стояли части семи немецких пехотных и двух танковых дивизий, усиленные артиллерией резерва верховного командования вермахта. Сломать такую оборону нелегко, и то, что К. С. Москаленко решил осуществить прорыв на узком участке, сосредоточив там такую массу артиллерии, было вполне оправданно.
Нашему корпусу предстояло наступать во втором эшелоне армии за соединениями 50-го корпуса. Части 23-го стрелкового предполагалось ввести на второй день операции с рубежа Мостище, Горянка. Нам следовало стремительными наступательными действиями вдоль реки Ирпень на юг овладеть рубежом Дача Буча, Забуч, Негращи и быть готовыми к отражению контрударов противника с запада и к продолжению наступления вдоль Житомирского шоссе.
Вернувшись от командарма, Чуваков собрал командиров, начальников штабов дивизий, проинформировал их о состоявшемся совещании и объявил замысел своего решения. Корпус предполагалось ввести в сражение в полосе 163-й стрелковой дивизии, нанося главный удар на Беличи. Боевой порядок строился в один эшелон; в центре — 23-я стрелковая дивизия. По плану командарма для артподготовки и поддержки атаки намечалось привлечь всю дивизионную артиллерию на участке прорыва 50-го стрелкового корпуса.
2 ноября, проведя рекогносцировку, принял решение на предстоящий бой и подполковник Г. Ф. Щербаков. Дивизии предстояло наступать в направлении станции Беличи и выйти на южный берег реки Нивки на рубеже высот 112,9 и 132,9. Времени в нашем распоряжении оставалось немного. Поэтому работа штаба была спланирована о таким расчетом, чтобы в короткий срок решить все основные вопросы. Проводилась она по нескольким направлениям.
Прежде всего нужно было отрекогносцировать районы огневых позиций в соответствии с поставленной артиллерии задачей. Этим занялся со своим штабом Александр Петрович Свинцицкий. Он трудился в тесном взаимодействии с командующим артиллерией 163-й стрелковой дивизии. На огневых позициях были провешены основные направления, расчищены секторы обстрелов, подготовлены рокадные дороги и пути подъезда, спланированы огни на период артподготовки. В ходе боя предусматривался широкий маневр артиллерии как по фронту, так и в глубину.
