Наглое игнорирование. Другая повесть - Николай Берг
Не засвечиваясь и аккуратно выбрали место для наблюдения. Пригорок невеликий, а ближний конец деревни – как на ладошке. Каменные дома, ясное дело, торчит шпиль с башней колокольни, мостик – добротный, старый, каменный, ручей этот сраный, слова доброго не стоит, а не перескочишь. И сбоку от моста, уткнувшись рылом в топкий берег дымит еще слегка грузовичок медсанбатовский. Вроде не сгорел весь, но курится. И сидит как-то странно – то ли увяз по брюхо, то ли колеса простреляны и потому низко так.
Досталось и деревне – крыши черепичные побиты, в проломах стропила, словно ребра, торчат, оспин на стенках хватает, пара дыр от снарядов, мусор вокруг, воронки, доски какие-то ломаные, тряпки, бумажки. Гражданских не видать, мелькнул было мужик в пальто долгополом, в шляпе, но с винтовкой. Потом глазастый охотник засек пару сукиных детей с пулеметом в окошке трехэтажного дома. На колокольни кирхи, как ни странно – никого. Выстрелы тут отчетливее слышны стали.
Вглядывались до боли в глазах, наконец удалось засечь, пара немцев в черной форме куда-то азартно лупили из автоматов, поочередно высовываясь из-за угла дома, легкомысленно подставив спины сидевшим на горке наблюдателям.
– Вон в том домике наши. На палец левее столба дыма. Двухэтажный беленый. На нем крыши, считай, нету, – сказал уверенно псковитянин.
– Согласный, – кивнул Волков и послал за Берестовым. Кутин сгонял мигом.
Доложили соображения.
Начштаба пожевал губами, подумал.
Решили, что тут на опушке встанет авто с эрликоном в кузове. Кутин после пристрелки должен накрыть обнаруженный в окне пулемет. Пскович со вторым номером займет позицию левее, будет подавлять огнем обнаруженные цели и не даст немцам лезть из деревни – дом с ранеными стоял на самой окраине, потому и продержались там ребята.
Двумя машинами быстро проскочить к дому и под прикрытием эвакуировать раненых. Дым неподалеку от дома как-то заставлял подумать, что оставшаяся пара грузовиков накрылась. И непонятно – что с танком стало? Уехать он не мог.
Огонь из эрликона удивил всех, даже и наводчика. Во-первых, тем, что обойму первую орудие сожрало с невиданной жадностью, дрыкнув коротко – и только последняя гильза по полу кузова заскакала. Буквально секунда – и нет обоймы! Второе поразило не меньше – попадания (а Кутин мимо дома не промазал), впервые такие увидели – думали, что будут вспышки, пыль, дым, конечно, – но такого не ожидали. Фасад дома тут же скрылся за плотным дымным облаком чистого снежного цвета, из которого невесомо и плавно вылетали изящными дугами десятки слепящих даже на таком расстоянии огоньков, бело-жгучих, и за каждым тянулся ниткой плотный белый дым.
– Йоптель-дроптель! – восхищенно заявил глухой танкист, выразив невольно общее впечатление. На зарычавший сбоку МГ уже и внимания не обратили, хотя из всей артели только пскович время зря не тратил – установил до того прицел, взял на мушку окно с пулеметчиками и пошел поливать в унисон с эрликоном.
Берестов напомнил, что красная ракета – нужна помощь, зеленая – отход!
Минутное замешательство прошло и два грузовика рванули полным ходом, надеясь на эффект неожиданности. Волков покинул кабину, ехал в кузове и был готов открыть огонь по первой же цели. Не понадобилось, проскочили. Кутин над головами влепил куда-то второй обоймой. Шустро начал, при таком темпе скоро боезапас исчерпает до донца. Это у запасливого скобаря патронов мало не вагон с маленькой тележкой. И его пулемет работает старательно и размеренно.
Очень было неприятно нестись вот так – очертя голову, и в каждом окне мерещилось что-то двигающееся, а потом морок пропал, машина встала у стенки, прикрывшись домом от пулемета, а там, откуда недавно лупили автоматчики, как раз впивались иглы трассеров из МГ.
Повыскакивавшие из кузовов бойцы уже перекликались с теми, кто был в подвале и оттуда гулко и радостно кто-то вопил «Свои, свои!!!»
Надо было искать вход, тут стена только и отдушины малые – кошке пролезть или гранату сунуть. И окно над кузовом, сразу как-то не заметил. Огляделся, тронул за плечо танкиста, показал пальцем на окошко. Тот кивнул и шустро оба влезли в окно, стараясь не порезаться о торчащие из рам осколки стекол. Спрыгнули в комнату. Бедненькая такая обстановка, да еще все перевернуто вверх дном. На стенке – строчка пулевых дыр, очередь автоматная прошлась, зеркало разбитое, бумажки всякие ворохом, лужа уже подсохшей крови на полу. Сунулись в соседнюю комнату, тоже – никого. Лестница, на ней скорчившийся немец, густые потеки по ступенькам и сапог уже нет, в носках сидит. Дверь на улицу закрыта, но свет через множество дырочек достаточный. Скатились в подвал, зацепив валявшуюся каску, та загремела вниз, – а там уже Берестов, не пойми как успевший раньше. Подвал вроде и немаленький, но народу полно – и своих видно, двое из санитаров сами у входа лежат, отсвечивают бинтами в полумраке. Воняет кровью свежей, пороховой гарью и маринадами всякими.
А на улице пальба оживилась, так бы сказал, что с десяток стволов лупит. Автоматы, винтовки. Пулемет только с нашей стороны барабанит.
Это хорошо. И – надо выбираться отсюда побыстрее.
По старшинской привычке пересчитал сразу всех, кто на глаза попался. Сверху по лестнице дробный легкий топоток – Маша буквально ссыпалась по лестнице. Шапка чертом на затылке сидит, глаза сверкают – хороша девчонка!
– На втором этаже и чердаке трое наших из пехоты и танкист один – я им патроны отдала! – звонко отрапортовала Берестову.
Волков удивился – из двух отделений и экипажа танка мало что-то штыков активных осталось. Потом сам же себя поправил – иная рота только по названию рота, а людей в ней – и взвода нет, так что и с отделениями та же песня, верно. А получается, однако, паршиво – раненых много, и в две машины хоть их внавал клади – не влезут. Но внавал не выйдет, тяжелых даже на первый взгляд – дюжина, это
