Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 1
— Ты не смотри так! — громко рассмеялся капитан. — Это не оспа! Так меня осколками посекло… Зимой…
— Да я ничего… — ответил я, чуть устыдившись. — У нас недавно тоже так «разукрасили» нашего лейтенанта.
— Руслана Цветкова! — поддержал меня ротный. — Подорвали фугас… Президента охранял…
— А-а… Тогда понятно… — по-прежнему балагурил плотный десантник. — Итак! Кто у нас какого года выпуска?!..
Стали выяснять кто же кого старше… Пальма первенства досталась капитану, который окончил Рязанское воздушно-десантное училище в 91-ом году. Его боевой коллега в звании старшего лейтенанта и я, как оказалось, выпустились одновременно в 93-ем… Ну, и два наших молодых лейтенанта были выпускниками нынешнего, 95-го года.
Один лишь Иваныч скромно умолчал про свою памятную дату, но именно поэтому он оказался в центре всеобщего внимания…
— Девяносто второго года выпуска. Владикавказское общевойсковое командное училище. — всё-таки «раскололся» он после недолгих расспросов. — Но когда поступал, называлось оно ОрджВОКУ…
— Тоже неплохо! — с достоинством и уважением произнёс капитан, после чего попытался взять бразды правления в свои руки. — Как самый старый, принимаю командование на себя!
Моё неуёмное стремление к должному порядку и здесь решительно поперло наружу…
— Но-но-но! — полушутливо запротестовал я. — Здесь у нас есть старший по воинскому званию! Надо получить сначала разрешение у него! К тому же майор Пуданов — командир нашей первой роты! Субординацию нельзя нарушать…
— Товарищ майор! — торжественно обратился к Иванычу посечённый осколками капитан. — Вы не возражаете? А то ваши подчинённые халтурят — пьют слабовато! Следовательно, надо усилить контроль!
— Не возражаю! — соблаговолил ответить командир подразделения, на территории которого мы сейчас и находились. — Только вот много нам нельзя! Мы послезавтра на войну идём, а завтра целый день надо готовить людей, имущество и технику…
— А куда? — спросил старлей-десантник.
— Под Шали. — ответил ему я.
Как ни старалась, но моя память никак не могла вычленить лицо этого старшего лейтенанта из более чем трёхсот курсантов первого батальона нашего училища. Хоть наши роты и располагались в одном пятиэтажном здании и все четыре года мы варились в одном общем котелке, но… Увы… Прошло ведь более двух с половиной лет напряжённой офицерской службы с бесконечной чередой постоянно меняющихся подчинённых и командиров, случайных товарищей в форме и мимолётных военных попутчиков в разных бортах или поездах…
А вот он меня помнил и даже указал моё постоянное место в строю роты…
— Ты всегда был правофланговым в самой последней шеренге.
— Точно! — засмеялся я. — И от начальства подальше, и вся обстановка на виду… Никогда не любил ходить в середине колонны…
— Товарищи офицеры! Я командую… — после этих слов десантный капитан быстро оглядел поле битвы. — Кружки — к бою! За воинское братство!
Мы безоговорочно отдали должные почести этому священному понятию, как одному из столпов непобедимой обороноспособности страны. Затем настал черёд славы российского оружия, символизирующей немеркнущие во все времена достижения военно-промышленного комплекса государства. Потом сполна вознесли хвалу в честь русских офицеров, как основоположников всех блистательных побед наших войск. Далее соблюли древние традиции и почтили память всех наших предков, отстоявших с оружием в руках свободу и территориальную целостность России. Вспомнили и о кузницах военных кадров, подготавливающих достойную смену командного состава.
А вот на тосте за наших славных подчинённых случилась заминка…
— Боеприпасы на исходе! — сообщил нам голосом десантный капитан. — Требуется организовать срочный подвоз снарядов…
— Это последний залп и всё! — почти радостно произнёс Иваныч. — На сегодня бой заканчивается…
— Нам завтра готовиться надо… — почти твёрдым тоном сказал я, стараясь изо всех сил поддержать решение ротного. — Мы должны…
— Отлично! — лужёная глотка посечённого десантника воспроизводила слова и целые фразы абсолютно без каких-либо искажений. — Тогда мы по приказу товарища майора производим крайний на сегодня залп! И продолжаем завтра боевые действия!
Не знаю как Пуданов, но я невольно вздрогнул… Моему организму и сегодняшних испытаний оказалось предостаточно. Ведь я только из караула вернулся, то есть после бессонной ночи… А на следующий день мне были бы очень полезны долгий отдых и всеобщее оздоровление… А тут надвигалась такая провокация…
— Нет! — твёрдо возразил командир роты. — Завтра нам нельзя! Приходите в гости дней так через двенадцать-тринадцать. Тогда и продолжим…
— Договорились! — согласился крепкий на все случаи жизни капитан. — А сейчас пьём за подчинённых… Лично я — за здоровье своего сержанта! Отправили сегодня в госпиталь… Эту заразу…
Мы подвергли свои тела и души крайнему на данный вечер испытанию на прочность и уверенно отложили кружки в сторону.
— А что с ним? — спросил я, остужая горящий пищевод прохладным рассолом.
— Ты на утро оставь! — возмутился ротный. — Что мы завтра будем пить?
— Товарищ майор! Физическая зарядка — это самое лучшее средство от похмелья! — Сообщил ему я. — Проверено на себе не один раз!
Но трёхлитровую банку я всё же убрал под кровать, чтоб более никого не соблазняла… Всё-таки это было пожелание командира роты…
— А мы сегодня самолётные катапульты обезвреживали! — произнёс десантный капитан. Там же рядом со взлёткой столько реактивных спарок находится…
— Л-29… - подсказал я. — Учебно-тренировочные…
— Мы там каждый день занимаемся с группой… — сказал лейтенант Винокуров.
Он тоже держался молодцом и сидел уверенно, ни к чему не прислоняясь. Лейтенант же Михаил как подпёр сначала плечом стенку да так по ней и сполз вниз…
— Видели-видели вас… — продолжил десантник. — Так вот! Самолёты эти вроде бы раскуроченные, но катапульты в них остались. И срабатывают ведь они от порохового заряда, который до сих пор никто не обезвреживал. Позавчера какой-то умник перегнулся в кабину, увидел красную ручку, ну, и дёрнул её… Короче, голова улетела в небо вместе с катапультой, а тело отбросило метров на пять… Вот и приказали мне ликвидировать эту пакость. Я отобрал самых толковых бойцов во главе с этим сержантом, лично показал им как нужно привязывать кусок двухметровой стропы к красной ручке и всё… Больше от них ничего не требовалось — дёргать за стропу мы должны были вдвоём с Андрюхой…
— Так точно… — старлей даже покачал головой.
Правда, сперва он качнул головой лишь пару раз. Сверху вниз и опять… А потом его отяжелевшая голова качалась дальше почти самостоятельно.
— И вот только отправил я их выполнять приказание, а сам уже привязал первую стропу к ручке… Как слышу… Ба-бах! И вижу, что вверх летит катапульта, а в ней сидит кто-то из моих бойцов!.. Бегу… Смотрю на ходу вверх, а он там кувыркается…
— Она же невысоко подлетает…
Но слова Иваныча вызывают лишь отрицательные жесты…
— Нифига подобного! Она взлетела метров на тридцать! Это точно я тебе говорю… — в горячке доказывает капитан. — Подбегаю. А это кресло уже упало на землю… Гляжу! Сиденье снизу, а на нём лежит мой же сержант… Без сознания… Ну, вызвали доктора с носилками… Шум поднялся… Комбат мой прибежал, поругался и побежал докладывать о ЧП КэПу…[42] Ну, думаю, сожрут меня сейчас с потрохами… А тут ещё сержант очнулся на носилках… Лежит и стонет… Я нагибаюсь над ним и спрашиваю: Что, зараза, довыделывался?!.. Я же вас лично инструктировал!.. А он смотрит на меня невинными глазками и вполголоса отвечает… «командир! И так х. ёво! Хоть ты не подъё. ывай!..» А я его чуть ли не убить готов был… Не за нарушение субординации, а за его идиотизм…
— Так он, значит, уселся в сиденье лётчика и дёрнул за красную ручку? — поражается Винокуров. — Это же дурость…
— А вот ты и скажи ему! — хохотнул капитан. — Сержант насмотрелся этого фильма… Крепкий орешек — два… И решил точно также вые. нуться! Но там же кино! И парашют у этого полицейского раскрылся в верхней точке полёта, а потом он приземлился спокойно… А здесь же Чечня… Никаким кино и не пахнет! Там самолёт «Боинг» здоровенный, а здесь учебный… Хорошо, что он приземлился сиденьем вниз! Живой остался! Но позвоночник, говорят, повредил сильно… увезли его в госпиталь… Пообещали ему писать письма… Идиоту…
— А потом что было? — задаю я вопрос о дальнейших событиях и неминуемых последствиях для командиров.
— А мы с Андрюхой затем целый день собственноручно привязывали стропы и тут же их дёргали… Все катапульты обезвредили…
