Игорь Никулин - День независимости. Часть 2
— Как прикажете, — вздохнул сержант и отомкнул наручники.
Олесь криво усмехнулся и потер красные вдавленные следы от браслетов.
— Моя фамилия Мельников, буду вести ваше дело, — сказал следователь и, достав ручку, приготовился писать. — Ваши фамилия, имя, отчество…
Широко зевнув, Приходько отвернулся к окну.
— Не желаете отвечать? Ладно, ваше право. Хотя, установить вашу личность не так уж и сложно. В момент задержания при вас был паспорт на имя Воронина Александра Вениаминовича, жителя Саратова. Это ваше настоящее имя?
В поведении Олеся ничего не изменилось.
— Хорошо. Тогда зайдем с другого края. Вы знакомы с Иваном Борщовым? Если да, то с какого времени, и при каких обстоятельствах познакомились. Если нет, постарайтесь объяснить, что вы делали в его доме вечером 27 мая.
Откровенничать со следствием наемник не собирался. В зеленых глазах — пустота, отрешенность. Ему уже все равно…
— Ладно. Пригласим Борщова.
Следователь нажал звонок, и конвоир ввел в комнату для допросов Ивана Борщова. Накачанный обезболивающими препаратами, он справлялся с наркотической ломкой. Выглядел Борщов значительно лучше, чем тогда, в больничной палате следственного изолятора, где Сажин его увидел впервые.
— Гражданин Борщов, — обратился к нему следователь. — Вам знаком этот человек?
Секунды химик изучал лицо Олеся, после чего уверенно заявил:
— Никогда раньше не видел.
— Вы уверены в этом?
— Абсолютно.
— Хорошо-о… — протянул следователь, собираясь с мыслями. — Идите, я вас больше не задерживаю.
Нагловатая ухмылка вновь появилась на лице Олеся. Другого ответа он и не ждал. Что они могут знать о нем? Что?..
— Как бы там ни было, отвечать вам придется. И за убийство сотрудника федеральной службы безопасности, и за другие инкриминируемые вам преступления. По факту гибели лейтенанта Захарова доказывать практически нечего. Вы убили его в присутствии Борщова, он дал свидетельские показания. На полу в подвале изъят нож со следами крови и вашими пальчиками на рукоятке.
Олесь не шелохнулся.
— Прошу прощения, — извинившись за вмешательство, к задержанному подошел Сажин. — Снимите рубашку.
Подчиняясь, он расстегнул пуговицы и, нехотя, сохраняя издевательскую ухмылку, стащил ее с себя.
— Объясните, что означает эта татуировка.
Сажин повернул его руку к следователю, давая разглядеть грубую наколку в форме трезубца с расплывшимися под ним буквами.
Олесь сжал зубы, чтобы не выдать волнения.
— Можете не отвечать, — спокойно продолжал полковник. — Это символика украинской националистической партии УНА-УНСО… Только скажите на милость, зачем вам, судя по документам — гражданину России, родившемуся и проживающему на ее территории, вдруг понадобилось наносить подобную картинку? Из сочувствия националистам?.. Или на то вас подвигли иные убеждения?.. Будем продолжать играть в молчанку, Сергей Русаков, или как там вас еще?..
Он не сводил глаз с напрягшегося наемника, понимая, что избрал верную тактику. Пробный снаряд поколебал его защиту, успех надо было развивать.
— Никакой вы не Воронин, и не Русаков!.. Вы нелегально прибыли в Россию с единственной целью — участвовать в боевых действиях на стороне незаконных вооруженных формирований. Не сомневайтесь, мы это докажем. Так что, кроме убийства нашего сотрудника, готовьтесь к ответственности за наемничество. Паспорт, что был найден у вас, и под каким вы зарегистрировались в гостинице «Урожай» липовый. Криминалисты это подтверждают. К прежнему букету смело прибавляйте новую статью, за использование поддельных документов.
Олесь навалился спиной на стену и уперся невидящим взглядом в потолок…
— Вы допустили просчет в Моздоке. Старушка, у которой снимали комнату, кроме Козырева и Семена Журавлева, опознала и вас… — Тут Сажину пришлось импровизировать, но выкладки его были недалеки от истины. — Мы докажем конкретно ваше участие в поджоге общежития, а также во взрыве на Мамаевом Кургане. Вы же не будете отрицать свое проживание в гостинице «Волгоград» и посещение с Журавлевым автосалона предпринимателя Дадаева?.. Не будете?
Наемник продолжал сохранять молчание, но Сажин и не рассчитывал на сиюминутное раскаивание. Пусть теперь переваривает информацию, варится в собственном соку, и лучше подождать денек-другой и получить полный расклад, чем щипцами вытягивать из него по слову.
Следователь его правильно понял.
В комнату вошел сержант, поигрывая наручниками.
— Встать!..
37
Москва. 29 мая.
17 ч. 20 мин.
Выгружаясь из такси, Сажин поднял голову на свои окна. Балконные рамы были распахнуты, а на бельевых веревках парусили выстиранные рубашки. За месяц холостяцкой жизни, из-за нехватки времени, он так и не удосужился взяться за грязное белье, и просто сваливал его в ванной в отведенный ящик, полагаясь на лучшие времена.
«Приехали! — обрадовался он и изменил маршрут, поспешив в минимаркет за углом. Идти домой с пустыми руками было бы верхом неприличия.
Поднимаясь по лестнице с переполненным пакетом в одной руке и коробкой торта в другой, он умудрялся удерживать, прижимая подбородком, букет роз, и в такой нелепой позе предстал перед дверями квартиры.
Позвонить помогла сбегавшая вниз соседская девочка с кокер-спаниелем на поводке.
— Ну и видок у тебя, Сажин! — не удержалась от смеха Ольга, открыв дверь.
Всучив дочери пакет и торт, он чмокнул ее в загорелую щеку.
— Как добрались? — спросил он, разуваясь.
— Нормально… Думали, ты встретишь. Звонили, да трубку никто не берет. Телеграмму послали из Адлера.
Бланк телеграммы небрежно валялся на полочке зеркала.
— Приехали, она в дверях торчит.
Сажин отдал супруге розы, и Ольга благодарно уткнулась ему в шею лицом.
— Спасибо.
— А я совсем погряз в работе…
— В грязи ты погряз, папочка!
Тамарка вытащила из ванной ведро с водой и шлепнула на пол мокрую тряпку.
— Пылищу с нашего отъезда не вытирал, картошку впору садить.
Сажин развел руками.
— Некогда…
В комнатах велась генеральная уборка. Закатав низ спортивных брюк, дочь, не жалея воды, яростно драила пол. Ольга включила пылесос и взялась за ковры.
Оставшись не у дел, он выгрузил на кухне пакет и, немного подумав, принялся за ужин. Расчленив толстые куриные ляжки, разложил на противне, сунул в печь на слабый огонь.
Чтобы лишний раз не мешаться под ногами и не вызывать ненужных протестов, Сажин включил переносной телевизор, стоявший на полочке гарнитура.
На миниатюрном экране появилось искаженное помехами бородатое лицо ведущего программы «Катастрофы недели».
— …Основным событием минувшей недели, потрясшем, вне всякого сомнения, всю страну является террористический акт, совершенный 20 мая в Воронеже. Число пострадавших составляет более пятидесяти человек. Сорок один пассажир погиб во взорванном автобусе, остальные получили ранения в результате воздействия воздушной волны. В большинстве, это жители близких к остановке жилых домов, чьи стекла попросту разлетелись, раня хозяев. Насколько нам известно, правоохранительные органы пока не торопятся с выводами, чьими руками совершено это громкое преступление, и когда оно будет раскрыто. Между тем, взрыв, прогремевший в Воронеже, далеко не первый в череде терактов, совершенных за последнее время в России. Вспомним их…
Окорочка в духовке шипели и брызгались вытопленным жиром. Перевернув их деревянной лопаткой, Сажин вывалил в раковину картофель и пустил воду.
— … 28 апреля. Моздок. Пожар в общежитии военных летчиков, принимавших участие в контртеррористической операции. В огне погибают девятнадцать, в больнице поступает свыше тридцати двух раненых. Власти какое-то время умалчивают о происшествии, что порождает слухи о чеченских диверсантах, орудующих в Северной Осетии.
Сажин поправил на бруске нож, и срезанная кожура закурчавилась под ним, срываясь в мойку.
— Спустя одиннадцать дней, девятого мая, новый мощный взрыв прогремел в Волгограде. Начиненная обрубками гвоздей и стеклом адская машинка сработала в святая святых, на Мамаевом Кургане, унеся жизнь тридцати четырех человек. Милиция и ФСБ заявляли, что в деле четко просматривается чеченский след, и уверили, что раскрытие этого преступления для них дело чести. По подозрению были задержаны несколько дагестанцев и вскоре выпущены на свободу за неимением доказательств. Напомним, что и по сегодняшний день преступники не найдены.
«Трепло, — подумал Сажин, дочищая картошку. — Если о каждом шаге оповещать телевизионщиков, то жуликам можно только позавидовать…»
Его порой поражало, до чего они репортеры охочи до горячих новостей. Идет эшелон в Чечню, так надо осветить событие, показать лица офицеров, рассказать, где часть дислоцируется, и чем будет заниматься непосредственно на месте. Гласность гласностью, но не до маразма же доходить…
