Владимир Мильчаков - Повести и рассказы
Хотя разговор шел на русском языке, гестаповец, услышав нелестную характеристику своих способностей, сердито передернул плечами.
Черкасов заметил это.
— Вы понимаете по-русски? — спросил он гестаповца.
Попель, секунду поколебавшись, утвердительно кивнул головой.
На первые вопросы подполковника Черкасова гестаповец отвечал уклончиво.
— Что вы крутите! — недовольно поморщился подполковник. — Ведь все равно вы у нас заговорите.
— А скажите, господин подполковник, — ответил вопросом на вопрос Попель. — Если я буду говорить обо всем откровенно, меня не расстреляют?
— Мы пленных не расстреливаем, — рассердился подполковник. — Если вы служили в захваченных Германией странах и были жестоки с местным населением, тогда вас будет судить суд той страны, в которой вы творили свои зверства.
— Клянусь вам, господин подполковник, нигде, кроме фатерлянда, я не служил.
— Так чего же вы жметесь, как барышня? — вспылил Черкасов.
Разведчики и Грета с любопытством прислушивались к разговору. После короткого раздумья Попель ответил:
— Не будем спешить, господин подполковник. Господин майор подтвердит, что я держался корректно и сдался сам.
— Ну, вот, то-то, — улыбнулся Черкасов. — Сейчас скажите только одно: как вы узнали о том, что русские разведчики появились в вашем тылу? В чем мы допустили промах?
— Промахи кое-какие были… Но дело не в них. Все началось с этой радиограммы из Грюнманбурга. Мы не могли ее расшифровать, а радист Макс Бехер умер, не сказав ни слова.
Подполковник даже подпрыгнул на месте и ударил себя ладонью по лбу.
— Что это со мной творится? — воскликнул он. — Совсем забыл. Ведь я подготовил вам сюрприз. Просил самого генерала, и по его ходатайству все устроилось. Подождите, я сейчас, — и подполковник почти бегом направился в кабину управления. Через короткое время он вышел в сопровождении высокого худощавого старшины. Чуть гортанным голосом, мягко, по-восточному произнося слова, старшина отрекомендовался:
— Радист самолета, гвардии старшина Тохтасын Вахабов.
Черкасов с веселым лукавством глядел на разведчиков, ожидая возгласов удивления. Но разведчики невозмутимо поздоровались со старшиной, ничем не выразив ни удивления, ни восторга. Подполковник явно был разочарован.
— Коля, — укоризненно взглянул он на майора Лосева. — Ты, по-моему, не расслышал. Это Тохтасын Вахабов. Он узбек.
Лосев недоумевающе взглянул на подполковника. «Какое отношение имеет к вам этот старшина? Ты что-то путаешь, дружище», — прочел Черкасов во взоре майора.
— Постойте, постойте, — горячо заговорила по-немецки Грета Верк, обращаясь к Лосеву. — Госпо… Товарищ подполковник говорит, что это Тогда сын Ухабов. Он друг Макса Бехера. Он написал ту шифровку, которую передавал Макс Бехер.
— Так вот это кто! — Лосев встал и снова крепко пожал руку старшины. — Расскажите же, как все было!
— Э-э-э! Плохо было, — махнул рукой старшина. — Раненый в плен попал. Потом бежал с товарищами; сейчас снова воюю. — Затем, неуверенно выговаривая слова немецкого языка, старшина спросил Грету: — Вы, значит, знаете Макса Бехера? Я его Максимом звал. Нас, советских, там трое было. По-немецки немного только я говорил. Где сейчас Максим? Хорошо живет?
Грета замялась, не решаясь рассказать о трагической судьбе Макса Бехера.
— Нет, друг, больше твоего Максима. Коммуниста Макса Бехера расстреляли фашисты, — с дружеской печалью ответил старшине Лосев.
— Как расстреляли? Кто донес? — вскинулся старшина. — Почему не помогли бежать? Нам ведь он помог!..
Лицо Тохтасына Вахабова вдруг покривилось. Стараясь сдержаться, он судорожно глотнул воздух, но слезы предательски заблестели на ресницах старшины. Он круто повернул и, сделав несколько шагов в хвост самолета, споткнулся о ноги майора Попеля. Быстро отерев глаза, он взглянул на гестаповца.
Попель под взглядом Вахабова трусливо съежился и подобрал ноги. Тохтасын молча продолжал смотреть на него, и лицо гестаповца начала заливать землистая бледность.
— Старшина! Возьмите себя в руки, — с теплой укоризной прозвучал голос Лосева.
Тохтасын вздрогнул и, снова круто повернувшись, торопливо ушел в кабину управления. Несколько минут стояло суровое молчание.
— Господин подполковник, — послышался хриплый голос Попеля, — прошу передать вашему командованию, что я на допросах могу сообщить много важных сведений. Пусть только меня не расстреливают. Я все расскажу откровенно…
Ему никто не ответил. Самолет проходил над линией фронта. Впереди лежала любимая, политая кровью, отвоеванная от врага родная земля.
Глава 33
Всегда готовы к отпору
Раннее солнце ласкало землю первыми теплыми лучами, когда самолет, доставивший из фашистского тыла группу Лосева, приземлился на огромной поляне.
Со всех сторон поляну сплошной стеной окружали высокие, в три обхвата толщиной вековые сосны. Только в одном месте строй лесных гигантов как будто редел. Разбитая сотнями автомобильных шин и гусеницами тягачей песчаная дорога, незаметно выскользнув через эту брешь с поляны, потаенно пробирались с секретного лесного аэродрома к сутолоке прифронтового шоссе.
Лес не умел молчать. В самую тихую, безветренную погоду сосны гудели кронами, словно о чем-то встревоженно переговариваясь между собой. Даже в те минуты, когда, беря разгон, по поляне мчался тяжелый бомбардировщик, грохот его моторов не мог заглушить голоса леса. И сейчас, едва открылись двери в борту самолета, первое, что услышали Лосев и его друзья, был этот встревоженный и немного печальный говор лесных великанов. Лосев не стал дожидаться, когда аэродромная прислуга подкатит к самолету лестницу. Выпрыгнув из машины, он с недоумением огляделся вокруг.
— Куда это ты привез нас, Сеня? — удивился он. — Здесь Подмосковьем и не пахнет.
— Да, — рассмеялся Черкасов, — я ведь и забыл, что ты еще ничего не знаешь. Мы перебазировались. Подготовительный период прошел, подходят горячие деньки. Вот и мы поближе к переднему краю подобрались.
— Где же мы сейчас?
— Не очень далеко от города Эн, — шутливо ответил подполковник, — попросту говоря, от Смоленска. Но это не надолго. Скоро снова переезжать будем. Еще дальше.
— Хорошо, — удовлетворенно проговорил Лосев и, широко раскинув руки, полной грудью вдохнул пахнувший утренней росой и смолою воздух.
После того, как были вызваны конвой и специальная машина для Попеля, разведчики, Грета и подполковник Черкасов разместились в двух газиках, и машины помчались по разбитому, выщербленному асфальту.
Подполковник Черкасов сел с Гретой и Лосевым. Утомленная всем пережитым, почувствовав наконец-то себя среди друзей и в полной безопасности, девушка задремала. Но даже сейчас она не выпускала из рук черного чемоданчика.
Лосев наслаждался картиной утреннего пробуждения Родины. Весело светило солнце, радостно щебетали птицы, и во все стороны расстилалась израненная, совсем недавно вырванная из лап врага, но уже возрождающаяся родная земля. Радостно и просторно было на душе у майора. Закончено большое, нужное и опасное дело. Задание Родины выполнено. Впереди, хотя и маленький, но все-таки отдых. Можно побыть самим собой, можно вспомнить, что еще молод, что существует на свете такое прекрасное время — весна.
Неожиданно машина, свернув с магистрального шоссе, помчалась по узкой мощеной дороге, пролегавшей среди лугов.
— Сеня, — удивился Лосев. — Куда это мы? Разве…
— А что ж ты хочешь, чтоб я тебя в таком виде к командующему тащил! Ведь мы едем в открытой машине.
И в самом деле, зрелище было не совсем обычное. В машине, несущейся по шоссе в тылу советских войск, вместе с подполковником ехали два офицера-эсэсовца, а в следующей машине — сержант и рядовой солдат СС.
— Ты не замечал, как на тебя таращили глаза шоферы и пассажиры встречных машин? А один газик встал на дыбы, то есть на задний скат, и зафыркал. Наверно прямо с передовой газик, — подсмеивался подполковник Черкасов.
— Так зачем же ты вызвал открытые машины? — недовольно проворчал Лосев.
— Не сердись, — успокоил друга Черкасов. — Дело не в машинах. Приказ генерала отвезти всех в укромное место и заставить минимум сорок восемь часов спать, есть, гулять и снова спать.
— Ну-у-у, — поразился Лосев. — С чего бы это?
— Не знаю, — уклончиво ответил Черкасов. — А хотя, зачем ты сейчас нужен? — шутливо добавил он. — Мы обо всем знаем из твоих радиограмм. Доложишь генералу позднее.
— Ну, что ж, — согласился Лосев, — сейчас неплохо и вздремнуть. Я, признаться, за эти дни спать вообще отвык.
— Ну, привыкай, привыкай, если успеешь привыкнуть, — добродушно подтрунивал подполковник.
