Николай Никольский - НОЧЬ НА ДНЕПРЕ
— Тут, братец мой, откуда ни глянь, всё нас увидишь, — заметил Князев.
— Однако ближайшего к нам корректировщика необходимо уничтожить. И еще: с минуту на минуту надо ожидать массированного минометного налета. А вслед за ним, можно наверняка сказать, последует новая атака. Поочередно нести наблюдение. Оно должно быть постоянным! Я передвинусь немного левее.
Князев и старшина разошлись по траншее в разные стороны, а Белов занял пустующий окоп и принялся лопатой расширять и улучшать сектор обстрела и наблюдения за врагом.
В это время к нему подошла Вера Казакова. Она неторопливо прислонила к земляной стенке свой автомат и заговорила:
— Товарищ гвардии лейтенант, сейчас я еще раз осмотрела раненых. Двое доживают последние минуты, пятерых надо срочно оперировать.
— Вы мне так говорите, Казакова, словно всё дело за мною, словно из-за меня вы не можете эвакуировать раненых, — недовольно и начальнически строго оборвал девушку Белов.
— Я сказала об этом для того, чтобы… Ну, как вам сказать… сообщить как-то… Командир полка сюда бросит силы… Ведь у нас совсем мало остается патронов.
— Да-а, патронов мало. И людей мало, — сразу как-то сникнув, согласился Белов. — Каждый боец у нас сейчас равен взводу. Вот поэтому я и не могу больше посылать связных. Кушко ушел и не вернулся. Видимо…
— Я сама готова выполнить задание. Надеюсь, ко взводу вы меня не приравняете?
— Вас послать не могу, слышите? — вновь резко перебил Белов. — Если бы у нас патронов оставалось еще меньше, я все равно вам такого приказа не отдал бы. Вы что, шутите? По открытой местности, на виду у врага… О Кушко забыли?..
— Кушко мог случайно выйти из строя.
Вера хотела сказать, что она уже продумала детали маршрута; трудно, но все же можно добраться до плацдарма. Однако Белов не дал ей больше говорить.
— Нет, нет. До вечера и так продержимся. Солдату, что с лодкой отправлен, приказано было сообщить, где мы высадились. Кушко послал… Хватит. Сходите и еще раз осмотрите раненых, помогайте им, — приказал Белов тоном, не терпящим никаких возражений.
Вера ушла, огорченная столь решительным запретом.
Оценивая обстановку по-своему, она пришла к твердому убеждению, что для спасения раненых у нее только один выход: добраться до своих, сообщить о роте, попросить поддержки — ведь силы очень неравные. Особенно встревожил Веру минометный обстрел: если мина угодит в траншею, сразу выведет из строя несколько человек. И раненых от мин нельзя уберечь…
«А что если обратиться к Сереже? — подумала она, но тут же отогнала эту мысль: — Нет, этого делать не следует. Он также не согласится. И тогда всё. Надо лейтенанта убедить. Только его!»
Проводив санинструктора, Белов снова принялся за устройство окопа. Но мысль о предложении Казаковой не оставляла его, и время от времени он поглядывал на дымящийся, грохочущий плацдарм.
«Доползти… надумала-таки. Смелая девушка, ничего не скажешь. Но затея безрассудная».
И как бы желая основательнее подкрепить принятое им решение, он измерил взглядом расстояние, отделяющее их траншею от южной оконечности плацдарма. На этот раз он более тщательно ощупал глазами каждую складку местности, каждый камень и попытался определить место, где могли снять Кушко.
— Новый НП готов? — послышался сзади голос парторга.
— В основном. — Белов уступил ему свое место в окопе, и старший лейтенант внимательно осмотрел вражеские позиции.
— Минометы пристрелял и выжидает?.. Дай-ка бинокль, — настороженно проговорил он. — Ну, точно. Какой-то стервец ползет в направлении отдельного дерева. И ловко ползет! Жаль, ой жаль нет винтовки! Впрочем, я из автомата попытаюсь, — с этими словами Сергей быстро вскинул свой автомат, но Белов остановил его и сам стал смотреть в бинокль.
— Ага, вижу, теперь вижу… Верно, направляется к дереву.
— Вот к дереву-то его и не следует допускать. Не иначе — очередной наблюдатель.
Белов прицелился из автомата и сделал несколько одиночных выстрелов. Немец замер на секунду и снова пополз.
Сергей тоже сделал несколько выстрелов.
— Скажи на милость! Ползет!
Немец достиг одиночного толстого дерева, укрылся за него и начал что-то кричать. Попутный ветер донес отчетливые слова: «Рус, сдавайс… Рус, сдавайс… Выход нет…
Я унтер-офицер… Драй минутен дадим думать… Драй минутен…»
— Ты смотри, смотри. Ах, мерзкая тварь!!! — возмущенно пробормотал Князев.
Фашист еще что-то сказал, а затем, на мгновение выглянув из-за дерева, бросил в направлении траншеи гранату. Когда дым от взрыва рассеялся, он снова, мешая русские и немецкие слова, что-то прокричал и медленно, растягивая каждый слог, стал отсчитывать:
— Айн, цвай, драй, фир, фюнф, зекс, зибен, ахт…
— Хорошенькое дельце. Вот это парламентер!
— Сейчас я ему глотку заткну! — Князев сорвал с пояса ручную гранату и рывком снял предохранительное кольцо.
— Пустое дело, не добросишь.
— Доброшу, коли надо!
Сергей ступил ногой на выступ в окопе, сделанный Беловым, и, на какую-то долю секунды высунувшись из траншеи, с силой пустил гранату в фашистского унтер-офицера. И тут же, цепляясь пальцами за бруствер, медленно стал валиться назад. Он ударился бы головой о противоположную стенку траншеи, если бы Белов не схватил его за отворот шинели.
Все произошло так быстро и неожиданно, что Белов вначале не понял, что же случилось. Он обнял парторга обеими руками и осторожно положил на дно траншеи. И тут только с ужасом увидел, что из головы Сергея, чуть повыше лба, идет кровь. Вид этой крови словно парализовал Белова. Он сидел неподвижно, ничего не предпринимая, следил глазами за бьющей вверх алой струйкой. Но так было какие-то мгновения. Очнувшись, Белов сорвал застежку на клапане сумки противогаза, вынул индивидуальный пакет, надорвал его и приложил к ране сразу несколько марлевых тампонов.
— Санинструктора! Живо!
Прибежала Вера Казакова. Сердце у нее сжалось, когда она нагнулась над Князевым.
— Сереженька, Сережа, — шептала непослушными губами.
Не спуская глаз с бледного и неподвижного лица Сергея, Вера стаскивала с плеча санитарную сумку. Брезентовый ремень зацепился за что-то сзади, и она никак не могла освободить его. Белов помог ей. Вера поспешно достала из сумки все нужное для перевязки и схватила руку Сергея чуть повыше кисти. Скачущими, будто чужими пальцами искала пульс и не находила его; снова и снова ее дрожащие пальцы обшаривали горячую, жилистую руку Князева.
— Жив! — радостно прошептала она, нащупав, наконец, пульс. Сразу стало легче дышать. Она попросила Белова немного приподнять парторга, осмотрела рану, обработала ее.
— Есть надежда? — спросил Белов, когда она окончила перевязку.
— Очень тяжелое ранение… Если бы сразу на операционный стол…
Вера всхлипнула, не в силах уже сдерживаться.
Подошел старшина и сообщил Белову, что «фашист-парламентер» убит. Лейтенант смотрел на старшину и не понимал, о чем тот говорит.
Внезапно послышался грохот. Сотников сразу упал на дно траншеи, Казакова плотно прижалась к земле, Белов, набросив на автомат полу шинели, также прижался к стенке окопа.
Мины разорвались где-то рядом, и, когда затих свист осколков, Белов приказал Казаковой и Сотникову немедленно отойти от опасного места: следующий залп мог угодить в траншею.
Так оно и случилось. Не успели они отбежать, как ухнуло второй раз, и одна мина разорвалась в траншее, недалеко от места, где они только что были. Лежавшего у изгиба траншеи Князева осыпало землей.
Еще не рассеялся полностью дым, а Вера уже жадно осматривала Сергея. Белая повязка на его голове потемнела. Лицо, шинель и сапоги покрылись слоем пыли. Князев лежал неподвижно, точно мертвый. Вера порывисто схватила его руку и тут же ощутила учащенные, ясно прощупываемые удары пульса.
Это казалось почти чудом, но Сергея не задело ни одним осколком.
Вера обхватила Князева за плечи и, поддерживая голову, оттащила его в узкую и более углубленную часть траншеи.
— Неправда, ты будешь жить, Сережа. Жить, несмотря ни на что! — шептала она.
Осторожно уложив Сергея, Вера вернулась в свой окоп.
И только здесь она заметила, как тряслась и стонала вокруг земля. В ушах стоял непрерывный грохот; кругом потемнело; над траншеей с завыванием пролетали осколки мин; по голове и плечам ударяли комья земли; от дыма, смрада и пыли трудно стало дышать.
— По фашистам огонь! — услышала Вера голос Белова и, стряхивая с себя оцепенение, приникла к брустверу окопа.
Минометный шквал затих. Справа и слева редкими цепями к траншее бежали немцы. Вперед вырвался офицер. Он что-то кричал, кругло разевая рот. Вера прицелилась в него, но кто-то, видимо, опередил ее — гитлеровец пошатнулся, сделал три — четыре неровных шага и рухнул на землю…
