Роман Юров - Чужие крылья III
— Ночью не ложился почти, — добавил он, — часа три поспал, тута. Вот оно и сыграло. Ты уже понял, где мы ошиблись?
— Да чего тут понимать, — ответил Виктор, — сперва далековато от группы были, потеряли с ней зрительный контакт. Сходу помочь ничем не могли. Потом, когда довернули на того немчика, что Быкова сшиб и скорость потеряли.
— Надо было наказать тута, — вздохнул командир, — но ты прав… прав… Ты, кстати, в курсе, что Быков этого "фоккера" таранил? Битман, ведомый его, в рапорте написал…
— Как таранил? Брехня, — опешил Виктор, — я сам видел…
— Щас шепнули. Замполит дивизионный уже в рапорте отразил.
— И что теперь будет?
— Да ничего, — хмыкнул Шубин. — Нам с тобой от того, тута, ни холодно, ни жарко. Немцам, думаю, тоже. А Битмана я завтра отлюблю… Отдыхать нужно, Витька, перед полетами. Вот главный вывод. Я вот ночью не поспал и едва, тута, живой остался. Так что ты со своей бабой не усердствуй сильно, — Шубин засмеялся. — А вообще я тебе удивляюсь, тута. Ты же умный парень, войной битый, что ты в этой дуре взбалмошной нашел?
Виктор промолчал.
— Ладно тута, — командир понял, что интересный для него разговор, развития не получит и успокоился. — Готовься. Завтра станешь заместителем Егорова. А Лешку Соломина во вторую переводят. Заместителем. Приказ вчера еще подписали…
— Во вторую? Как? — Виктору показалось, что он ослышался.
— Во вторую! Молча тута! — кратко ответил Шубин и пояснил. — Усилить надо. Потери большие, новичков много, а сильных летчиков, тута, один – Гаджиев. Не потянет. Я хотел тебя комэском поставить, но там, — он указал пальцем вверх, — не дали. Нечего было на Пруткова с ножом кидаться, теперь аукается, — он усмехнулся. — Понял? Комэск из варягов будет
— Хреново будет без Лешки, — пригорюнился Виктор.
— Нормально! Перебьетесь тута, — обрезал командир. — Егоров уже пороху понюхал, обтесался, тебе, тута, фору даст. Ты, опять же, никуда не делся. На днях из госпиталя Кот вернется. Ларин звено потянет, да и Ильин тоже может. В третьей и так самый сильный состав собрался, вас, тута, надо было давно раскулачивать…
Виктор усмехнулся шубинской логике, но в душе признал его правоту. Вторую эскадрилью нужно было усиливать. Вспомнил, что его родной Таганрог освободили в конце августа, а это означает наступление и, соответственно бои в воздухе.
— Жарко будет, — неожиданно для себя сказал он. — Наступление скоро.
— А ты думал, что эти "фоккеры", что мы завалили, у немцев последние? — Шубин усмехнулся. — Впереди, тута, драчка будет неслабая…
Солнце припекало, вынудив летчиков укрыться в тени самолетов. От прогретой степи несло запахом разнотравья и немного пыли. В траве сновала разная мелкая живность, противно жужжала мошкара, норовя влезть в глаза. Грузно и степенно звенели кусачие оводы. Вдали, высматривая добычу, медленно кружились степные орлы. Все было как обычно: как во время прошлогоднего немецкого наступления, как сто лет назад, как тысячу. За эти годы степь почти не менялась, лишь кое-где покрылась квадратами ухоженных полей, да по ее бескрайним просторам протянулись первые, редкие полосы посадок.
— Как вы тут живете? — Ларин прихлопнул неудачно усевшегося овода. — Жарко, пыльно. Ни лесов, ни грибов. То ли дело у нас, под Тюменью. В лес как пойдешь, куда ни наступи – гриб. И ягоды… ты когда-нибудь ел чернику?
— Да ел я твою чернику, — отмахнулся Виктор, — зато у вас черешня не растет. И виноград. И алыча с жерделой.
— Это да, — сразу загрустил Лешка. До черешни он был большой любитель.
С неба донеся рев авиационного мотора, и над посадкой голубой тенью мелькнуло брюхо истребителя. "Як" лихо побрил старт и, развернувшись, зашел на посадку. Судя по крупной желтой единице, нарисованной на фюзеляже – пожаловал сам комполка. Разговоры смолкли – летчики, не сговариваясь, пошли к стоянке, за новостями.
Готовясь к летнему наступлению, немцы активизировали действия своей авиации, нанося частые и довольно болезненные удары по боевым позициям и коммуникациям наших войск. Перехватывать их с расположенного у Новошахтинска аэродрома оказалось практически невозможно, вот поэтому третью эскадрилью и переселили на небольшой аэродром подскока, расположенный всего в пятнадцати километрах от линии фронта. По ночам, когда не ревели двигатели самолетов, было слышно как громыхала далекая артиллерийская канонада. Впрочем, аэродромом это было назвать сложно – обычный ровный участок степи. Самолеты укрыли в посадке, в ней же и жили в палатках.
— Неплохо устроились тута, курортнички, — Шубин осмотрел поляну в лесопосадке, на которой летчики эскадрильи располагались в ожидании полетов. — Вам тут только водки не хватает и блядей. Или нашли уже? — он сел на свежеотесанную скамеечку, платком вытер все ширящуюся лысину, расстегнул ворот гимнастерки. — Жарко-то как. Саблин, ты, тута, местный? Скажи, какого хрена тут так жарко?
— Это, Дмитрий Михайлович, еще не жарко. Вот в июле…
— Обнадежил, — буркнул командир и перескочил на главное. — Слушайте сюда. Из дивизии, тута, дали новое указание… будем теперь заниматься еще и свободной охотой.
— Охота? — обрадовался Виктор. — Здорово! — остальные летчики пока не разделяли его энтузиазма и поглядывали на командира в ожидании разъяснений.
— Первый доброволец есть, — улыбнулся Шубин. — В шестой гвардейской дивизии этот метод уже месяц примеряют, результаты, тута, неплохие. Теперь и мы начнем работать – сектор выделили. Что еще? Помимо поиска вражеских самолетов, будем попутно проводить воздушную разведку, ну и про атаку наземных целей забывать не следует. Дело это рисковое тута, но, при случае, нагадить немцам можно крупно. И еще, на охоту летать, тута, будут не все. Далеко не все.
Летчики замолчали, переваривая полученную информацию. Шубин припечатал:
— Саблин, через час с тобой полетим. Посмотрим, что да как. Прикинем. По остальным… всей эскадрилье ожидать в готовности номер один. Одного звена маловато тута…
Маршрут полета и взаимодействие Виктор с Шубиным обговорили два раза и теперь ждали, пока заправят самолет командира.
— Чуть не забыл, — сказал он. — Вчера утром пришло, тута, подтверждение от пехоты. Пишут, что прямо над позициями один наш "Як" дрался против трех немцев и одного из них сбил. Летчика в плен взяли. По всему, тута, выходит, что это твой подранок упал.
— Во как! — удивился Виктор, — выходит шестнадцатый?
— Ага, — улыбнулся командир, — скоро меня перегонишь.
— Я его вверх ногами срезал, — похвастался Виктор, довольно улыбаясь, — последними снарядами. А "фоккер" этот сильно побит?
— Не знаю тута, — командир потянулся за папиросами, — они не написали. Да и везти его оттуда та еще морока – километров восемьдесят будет. В следующий раз, — усмехнулся он, — поближе к аэродрому сбивай.
Вновь под крылом замелькала степь, балки, дороги, деревеньки. Темным пятном на горизонте проплыл Таганрог, Шубин обошел его далеко стороной и Виктор даже знал почему. Он как наяву вспомнил объятое пламенем крыло командирского МиГа, хищные профили догоняющих "мессеров", жесткую болтанку облаков. Это случилось полтора года назад, но казалось, что за это время прошла целая жизнь.
Впереди засеребрился Таганрогский залив. Море было тихое и гладкое. Змеился узкий берег, заросший камышами, медленно проплывали рыбацкие поселки. Неподалеку от берега виднелся белый бурун от катера, далеко мористее кралась какая-то небольшая баржа. Наверное, плывущие на ней матросы сейчас с тревогой всматривались в небо: насколько знал Виктор, несколько дней назад наши штурмовики утопили на этом маршруте несколько фашистских посудин. Самолет внизу он увидел не стразу. Странный отблеск привлек его внимание, он всмотрелся и лишь тогда разглядел тяжелый трехмоторный транспортник, медленно летящий у самой кромки воды. Камуфляж его практически сливался с фоном побережья, и выдало его только заигравшее, на остеклении кабины, солнце.
— Командир, самолет внизу, западнее нас. По-моему Ю-52.
Ведущий "Як" почти лег на крыло, Шубин искал глазами цель.
— Это мы удачно зашли, — сквозь треск радиопомех Виктору представился волчий оскал командирской улыбки. — Сейчас, тута, у кого-то жизнь сложится…
С транспортника их увидели. Самолет вдруг шарахнулся подальше от воды и начал стремительно снижаться, его стрелок стал издалека лупить длинными очередями. Но что могла сделать эта пукалка против пушки и крупнокалиберного пулемета? Шубин, метров с трехсот, длинной очередью, врезал по фюзеляжу вражеского самолета, заткнув пулеметчика и, подойдя поближе, влепил вторую очередь в левый мотор. "Юнкерс" загорелся сразу, выбросив ярко-оранжевый язык пламени и длинный шлейф дыма, стал заваливаться на левое крыло. Виктор огорченно цыкнул – ему ничего не осталось. Он все равно обстрелял уже правый мотор горящего самолета, увидел попадания, и потянул вверх, за командиром.
