Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 1
— Он метрах в ста от нас. — усмехнулся Бычков, возвратившись из посадки, куда он ходил на доразведку обстановки. — Пасёт там коров… Ну, и орёт без причины…
Любимое наше военное развлечение уже не приносило столько радости и азарта… Стрельба затихла…
Башенный стрелок, выйдя ещё раз в радиоэфир, всё же указал точное наше местоположение и боевая машина пехоты свернула с трассы именно в наш проулок. Через пять минут наш бронетранспортёр с помощью буксировочного троса выбрался из липкого плена на твёрдую землю. Все переживания остались позади.
К роте мы подъехали уже затемно. Урал с блоками почти разгрузили. Мои добытчики потащили кровать, фанеру и чугунину в палатку, где контрактник Молоканов занимался с молодёжью по плану расписания роты. Оружие они уже почистили и сдали в ружпарк, а к моему приходу добросовестно вникали в суть требований воинских Уставов. Что ж… Дело это хорошее… Можно сказать, даже полезное и я не стал им мешать в постижении мудрых военных истин…
Чтобы не терять время попусту, в нашу палатку был вызван «дедушка» Антонов, который считался мастером на все руки. Ему продемонстрировали чугунную плиту с целенькими кольцами, после чего наиважнейший вопрос прозвучал лаконично и прямо в лоб…
— Смогёшь?
Дембель по-крестьянски почесал затылок и начал жаловаться на свою тяжелую жизнь: полное отсутствие цемента, нехватку кирпичей, а также недостаток глины и песка…
— Понимаешь… — начал объяснять я. — Мне сейчас нужна одна, но очень хорошая печка… Которая сможет обогревать всю нашу палатку. Чтобы не мучиться с заготовкой дров на две буржуйки… Так что выручай…
Но Антонову, судя по его сумрачному виду и крайней немногословности, было глубоко наплевать на бытовые неудобства, которые испытывают молодые товарищи. Пришлось напомнить ему, что именно я записал фамилию «Антонов» в самую первую отправку, что мы с командиром роты всегда закрывали глаза на его залёты. Пусть и небольшие, но всё же имевшие место… И на его счету не появилось пока что ни одного «крестика»…
Но «старче» упорно молчал, а я пребывал в странном недоумении…
Может быть, этот солдат не хотел что-либо делать лично для меня и первой группы из-за чувства всеобщей солидарности с остальными старослужащими?.. Ведь старослужащие откровенно недолюбливали замучившее их командование… Может, он испытывал ко мне личные претензии за то, что я не дал ему изрубить на дрова его персональную двухярусную тумбочку?.. Которую я затем ещё и конфисковал у него для собственных командирских нужд… Но ведь тогда все дембеля моей группы, которые переехали на оставшиеся им несколько недель в третью палатку, практически в щепку искромсали топором свои ящики из-под личных вещей. То ли из лени принести дров с мороза, то ли из элементарной вредности, так как нам очень была нужна разнокалиберная тара для укладки всевозможных боеприпасов. К сожалению, мы с Иванычем прошляпили этот процесс умышленного уничтожения военно-деревянного имущества, произошедший в одни сутки. Но всё же высокую тумбочку, к которой уже протянулись их загребущие ручки, мне удалось спасти… Оторванную дверцу прикрутили заново и теперь в ней хранилось моё командирское имущество…
И в данную минуту я более всего склонялся к той мысли, что Антонов не хочет выкладывать нам печку из-за своей зловредности. Мой откровенный вопрос по этому поводу так и повис в воздухе… Без ответа…
Тут моё терпение иссякло полностью и я в сердцах пообещал Антонову лишить его каких бы то ни было привилегий и поблажек. Странно, но эта «угроза» подействовала… Очевидно, несмотря на круговую поруку с прочими дембелями, солдату Антонову всё-таки не очень-то хотелось сравняться со своими коллегами по призыву. Ведь перед демобилизацией своя рубашка становится особенно близкой к драгоценнейшему телу её обладателя…
Так старик Антонов с превеликим трудом выдавил своё согласие, но всё же выторговал себе освобождение от нарядов на время работы. Ну, и парочку молодых в помощники… На что я дал своё «добро»… Интересы группы иногда ведь требуют определённых жертв…
Затем я с превеликими трудностями пробрался в вагончик. Потому что вход был почти завален новыми и свежепахнущими «прелестями».
— Ну, что вы так долго? — спросил Пуданов, устало отрываясь от любимейшего увлечения всех командиров рот. — Я уже тут замучился один.
— Вот вы даёте стране угля! — ошарашено оглядев всё вокруг, я даже присвистнул. — Мелкого, но жаркого…
Пересчитывать в родных стенах и перепроверять комплектность только что полученного военно-вещевого имущества!.. Лучше этого занятия может быть только шелестение новенькими купюрами тринадцатой и четырнадцатой зарплаты вместе взятых… Хотя, нет… Самое приятное — это прыжок через одну ступеньку на более вышестоящую должность! Что вообще-то случается крайне редко… Или же аналогичный перепрыг со звания капитана на подполковника!.. Что практически невозможно… Увы…
Но военная фортуна всё-таки не забывает иногда повернуться своим очаровательным лицом к скромным трудягам, чтобы подкинуть полысевшим командирам малую толику армейского счастья с неизбежным далее атомным взрывом фантазии по всевозможному применению в мирных, да и в военных целях этого свалившегося с неба дара судьбы…
Ну, разумеется и у меня заблестели глазки при виде захлестнувшего вагончик разноцветного изобилия. Ведь тут было столько всего всякого!.. Постепенно и мой взор начал разбираться во всём этом ассортименте…
Командир роты получил на складе вещевой службы комплекты амуниции. В один рюкзак вкладывалось следующее: нагрудник с дополнительными ремнями, спальный мешок с противокомариной сеточкой и белая влагонепроницаемая подкладка в человеческий рост. В собранном виде всё это богатство спокойно умещалось в рюкзаке. Но… Этих рюкзаков было около сотни и они представляли собой довольно-таки компактный штабель… И опять «Но!»…
Привалившее мигом военно-вещевое счастье не может находиться в уложенном виде, ибо оно не радует глаз всей своей потенциальной красотой. Оно непременно должно быть распаковано и развёрнуто во всю имеющуюся ширь, а потом в высь, и далее в толщину… И только так! И не иначе! Ведь счастье не может быть скомканным или упакованным… Это уж точно!..
Командир роты рассуждал точно также и действовал с размахом. Гулять так гулять! Считать так считать! Небольшие рюкзаки потрошились с максимальной тщательностью, а уложенные в них «внутренности» сортировались по трём кучам. Самой внушительной была стремительно растущая гора спальных мешков, которые в свёрнутом состоянии не превышали размеров трехлитровой банки, но в распакованном виде они увеличивались чуть ли не в десять раз! Изготовлены они оказались из лёгкого капрона, из которого похоже шьют парашютные купола, и в развёрнутом виде спальные мешки выглядели очень объёмно. Обратно их не скручивали, а попросту бросали в угол, который был завален уже наполовину. Ворох нагрудников по своим размерам заметно уступал спальным мешкам, а вот кипа белых подстилок росла медленно и почти незаметно. Опустошённые же рюкзаки складывались в стопку там же, у входа.
Командиру роты в столь увлекательном занятии помогал писарь Корнюхин, трудились они споро и слаженно, поэтому я посчитал излишним своё личное участие в данном процессе. Однако моя деятельная натура не могла остаться в стороне… Я обратился с соответствующей просьбой и мне передали один пока ещё целёхонький рюкзак, после чего мои глаза и руки стали дотошно его изучать… Сначала снаружи, а затем и внутри…
Рюкзак был что надо!.. В нижнем его отсеке находился скатанный спальный мешок, причём скатанный так туго и плотно, что мне поначалу не верилось, каким же образом столь внушительный спальник смог сжаться до таких небольших размеров. Но это оказалось реальностью. Просто из всех прослоек между материями был согнан воздух, отчего его объём уменьшился в несколько раз. В главном отсеке рюкзака находился нагрудник, а к задней стенке была прижата двумя резинками та самая белая подстилка. В верхней части рюкзака имелся клапан, который мог размещаться внутри главного отсека или же в вывернутом положении создавал дополнительное пространство всё того же главного отсека. Таких замечательных новшеств мне ещё не доводилось встречать и всё это было приятной диковинкой…
В надетом же состоянии рюкзак выглядел ещё лучше. Он не был шире моего тела, а когда я сел, то выяснилось то, что высота рюкзака соответствует длине туловища человека. Если же верхний клапан был вывернут наружу, то и длина рюкзака увеличивалась, но ненамного. Впереди рюкзак имел широкий пояс с пластмассовыми пряжками, которые очень надёжно фиксировали рюкзак на теле. В случае необходимости пряжки быстро раскрывались и от надетого рюкзака можно было избавиться за считанные секунды.
