Юрий Стрехнин - Избранное в двух томах. Том I
— Дорога тут. Проселок. Мы почти на ней сидели. Давайте мигом через нее.
— А потом в каком направлении? — недоверчиво спросил Прягин.
— На восток. Так вернее.
— Где восток? Запад где? — медленно, как все, что он делал, развел руками Галиев. Показал на лейтенантскую планшетку на боку Вартаняна:
— Карта есть?
— Нету… Командирам взводов не выдают, — за Вартаняна ответил Дорофеев.
— А компас?
— Видишь? — Дорофеев ткнул пальцем в планшетку, показывая на оставшийся от компаса полуоборванный ремешок. — Да ничего. В лесу по деревьям понятно. Учили вас, поди? — Дорофеев решительно махнул рукой. — Заседать некогда. Рванем через дорогу, пока немца нет. Быстро!
Следуя за Дорофеевым, торопясь, прошли меж елочек. Перебежали пустынный проселок, поперек рубчатых автомобильных следов, отчетливо отпечатавшихся на влажной земле.
За проселком был такой же густой ельник. Его проходили почти бегом — побыстрее уйти от дороги. Вскоре ельник кончился. Начался смешанный лес: береза, сосна, все чаще меж деревьев раскидистые, уже давно голые, черные кусты орешника.
Дорофеева тронули за рукав. Это Вартанян. Он тревожным взглядом показал вправо. Дорофеев увидел: качнулась вершина одного орехового куста, другого…
— Ложись! — шепотом скомандовал Дорофеев. — К бою!
Но сам не залег. Пригнувшись, пытался рассмотреть, кто там, за орешником. Вот снова качнулись ветки, хрустнул валежник, фыркнула лошадь. Какой-нибудь немецкий обозник? Не страшен. Но лучше не подымать шума…
Дорофеев уже хотел дать товарищам знак: уходить тихо. Но приметил меж черными оголенными кустами идущего человека, за ним в поводу — двух лошадей. Желтоватая плащ-палатка, шинель… Наш! Как его сюда занесло? Окликнул негромко:
— Эй, солдат!
Ведущий лошадей обернулся, выпустил повод. Лошади не отошли от него ни на шаг. Перекинул в руки висевший на плече карабин. Из-под капюшона плащ-палатки, из-под косматых с сединой бровей глянули настороженные глаза.
Дорофеев вышел из-за куста.
Глаза солдата округлились. Он опустил карабин. Величайшее изумление выразилось на всем его лице — в глазах под косматыми бровями, в многочисленных стариковских морщинках, в больших, обвисших усах. Он растерянно пошевелил губами, наконец произнес:
— Кого бачу… Повар наш?
— Повара все знают, — Дорофеев подошел ближе. — Однако и ты мне знаком. Вот только фамилию запамятовал.
— Ну як же? Сагуляк я. С обозу, — напомнил солдат. — У вас же на довольствии…
— Как сюда попал?
Сагуляк повесил карабин обратно на плечо, снова взял в руки повод.
— Як и вы… Коней с под огня угнал. А вражина наступае. Дило погано. Я — дали, в лис. Ихаты не можно, подвода застряла. Я ее ветками замаскирував, Гнедка та Лыска выпряг…
— Куда же ведешь?
— А подальше от бою, да своих шукать.
— Как это тебя немцы не пошукали с твоим хозяйством? Сберег тебя конский бог, что ли?
— Який там бог… — Сагуляк улыбнулся в усы. — Я тихесенько, где дороги нема. А теперь мне веселише с вами.
— С нами-то с нами, только ты свое поголовье оставь. Влипнем с ним.
— Ни. Коней не можу покипуть. Они за мной закрепленные.
— Да пойми ты, чудак! — рассердился Дорофеев. — Тут и без твоих коней пропадешь. Немцы кругом.
— Та де ж? — Сагуляк оставался невозмутимым. — Я нимца знаю. Три года под ним прожил. У нас на Черниговщине тож лесу богато. Нимець по дороге — то да. А в чащобу — ни. По ней я с конями пройду.
Подошли остальные.
— Зачем твой конь? Чтоб немец увидал, да? — вмешался Вартанян. — Я знамя несу, а ты — конь!
— Знамя? — не понял Сагуляк.
Ему объяснили.
— От оно що… — Сагуляк понимающе качнул головой. — Це дило ответственно, розумию… Но мабуть, и с конями пройдем.
— Маньяк! — бросил Прягин.
— Ты мэне не лай! — обиделся Сагуляк. — Я за коней отвечаю. А за знамя — не менш вашого, як положено, по присяге.
— Ну, вот что: оставь лошадей и пошли.
— А ты мне командир, чи шо? — смерил Дорофеева взглядом Сагуляк. — Я тильки командиру транспортного взводу товарищу старшине Барабанцу подчинен. А его приказ: берегты коней, як самого себе. Так я себе сберегу, а коней — ни? Шо тогда старшина скаже?
— Демаскируешь нас, не понимаешь? Черт упрямый! — не выдержал Дорофеев.
— И ты мэне, товарищ повар, тоже не лай. — Сагуляк оставался невозмутимым. — Я же не лаю…
Дорофеев оборвал:
— Хватит разговоры разводить. Или с нами идешь или с лошадьми.
— И с вами, и с конями.
Сколько ни убеждали Сагуляка Дорофеев и остальные, он стоял на своем. В конце концов Дорофеев вышел из терпения и приказал Сагуляку не путаться со своими лошадьми возле них. Он с Вартаняном, Галиевым и Прягиным двинулся дальше. Оглянулся. Сагуляк, с лошадьми в поводу, стоял, молчаливо провожая уходящих взглядом.
Когда прошли немного, Вартанян, шагавший рядом с Дорофеевым, воскликнул:
— Ай, старый, упрямый!
Дорофеев посмотрел назад. Шагах в тридцати следом шел Сагуляк, ведя в поводу своих лошадей.
— Конь большой, немец увидит, все пропадем! — загорячился Вартанян. — Какой человек, этот Загуляк, а? Несознательный, да? Давай — одного коня, другого коня: два патрона всего надо… — Вартанян порывисто тряхнул автоматом.
Может быть, в предложении Вартаняна и был резон. Но Дорофеев сказал:
— Незачем шум подымать. А патроны для немца побереги.
6
Сорока вскрикнула над самым ухом. Саша испуганно открыл глаза. Черно-белые перья мелькнули за хвоей, пропали. Саша глянул вниз. Нет, никого…
Внизу сквозь жидкий, серый туман проглядывают макушки оголенных кустов, крохотных молодых березок… Еще рано. Только светает. Холодно. И как хочется спать… Саша поерзал, глубже втискиваясь спиной в дупло березы, на ветвях которой сидел. Натянул на голову воротник старенького, еще детдомовского бушлатика. Поудобнее поджал ноги, упер их в толстый, в серых наростах, сук. Закрыл глаза, пытаясь вздремнуть.
Ночью Саша спал плохо. Первый раз за тринадцать лет жизни ему пришлось провести одному ночь в лесу. Еще и сейчас в душе мальчика пошевеливались неулегшиеся страхи. Прежде он знал совсем другой лес, лес его довоенного детства.
…Ясное летнее утро. Он рядом с отцом в кузове грузовика, полного принаряженными, веселыми людьми: выехал на массовку завод «Электросила», где работает отец. Проехали длинным Охтенским мостом через сверкающую под солнцем Неву, вот последние кварталы, железнодорожный переезд — и уже по сторонам дороги — веселая зелень. Летят машины, летит с ними песня: «Каховка, Каховка, родная винтовка…» Саша тоже поет вовсю… А потом они с отцом забираются далеко в березняк, находят большущий, с тарелку, груздь…
Каким давнишним все это кажется теперь!
Позапрошлым летом уже не было поездок в лес.
В первый же день войны отца призвали. Сашу он отвел в детдом, потому что оставить его было не с кем — Сашина мать умерла, когда он был совсем маленьким. Вскоре детдом эвакуировали в Краснодар. Но туда пришли немцы. Они оплели ограду детдома колючей проволокой, у ворот поставили полицая.
Когда немцев погнали, они погрузили детдомовцев в эшелон. Ребят то размещали в каком-нибудь городке, то вновь загоняли в вагоны. Недавно их выгрузили где-то за Киевом и повели по шоссе. На ночевку остановились в придорожной деревеньке. Ребят поместили в хате, вповалку на раскиданной по полу соломе. А утром оказалось, что немцев нет.
Ждали — вот-вот придут красноармейцы. Сердобольные хозяйки снабжали ребят картошкой и молоком. Прошло несколько дней. А вчера утром в деревню снова явились немцы.
Саша не хотел больше оставаться у немцев. Решил убежать, найти партизан. Тайком выбрался из деревни, поспешил в глубь леса… Шел, как полагал, на восток. Стало темнеть. Когда-то Саша читал, что путешественники в дебрях устраивались ночевать для безопасности на деревьях, привязывая себя к ним… Саша взобрался на старую, раскидистую березу, с большим дуплом высоко над землей, втиснулся спиной в него — даже привязываться не пришлось.
…Саша вновь открыл глаза. Пошевелил затекшими ногами. Какой уж теперь сон… В лесу посветлело. Меж стволов берез, уже давно лишенных листвы, видно далеко… Внизу почти растаял туман. Надо спускаться и идти. Ночью сквозь сон слышалось, как где-то стреляли пушки. Там фронт, идти надо туда.
Но где это, в какой стороне?
Его внимание отвлеклось на черно-сизого крупного жука, неподвижно сидящего в складке бугристой старой коры у края дупла. Неужели еще не заснул на зиму? Саша тронул жука пальцем. Тот свалился куда-то вниз.
Резкий сорочий крик заставил Сашу вздрогнуть. «Ой, кто это? Немцы!» Вот промелькнул меж берез один, второй, третий…
