Юрий Иванов - Камикадзе. Пилоты-смертники
Еще одну категорию молодых людей-камикадзе составляли выходцы из различных классов и социальных групп с сильно развитыми религиозными принципами — синтоистскими и буддийскими. Для них мало что значила преданность патриотическому долгу. Однако религиозные убеждения делали их восприимчивыми к идее самопожертвования как способу достижения духовного равновесия и присоединения к сонму священных предков.
Можно выделить и другую группу молодых людей. Они оправдывали самоубийственные атаки прежде всего из-за их эффективности. Они хорошо представляли себе сложившуюся военную ситуацию и безо всякого патриотического фанатизма и религиозной экзальтации видели в атаках камикадзе единственную возможность нанесения эффективных ударов по врагу. Такие летчики были уверены, что один пилот-самоубийца может причинить вражескому кораблю большие разрушения, чем целая эскадрилья обычных бомбардировщиков.
Ряды камикадзе пополняли также новобранцы, призванные на воинскую службу из университетов. Они стремились спасти «лицо» страны и сознательно жертвовали собой. Спокойные, серьезные, образованные и воспитанные — они составляли цвет нации и искренне стремились защитить родину от превосходящего в силах врага. Своей энергией, максимализмом, чистотой помыслов они достойны уважения и одновременно жалости, как оболваненные преступной японской военщиной. Смертниками становились также молодые и бесшабашные «сорви-головы». Будучи не в ладах с законом, они выбирали путь самоубийства во имя страны и общества и, таким образом, превращались в героев. Если в начале отряды камикадзе формировались строго на добровольной основе, то позже, когда количество добровольцев резко сократилось, самоубийственными командование стало объявлять целые подразделения. При этом летчики оказывались в таких условиях и обстановке, что у них по существу не было выбора. Подобный подход к созданию "специальных подразделений" был характерен прежде всего для армейской авиации.
В общей массе летчиков-камикадзе выделялись так называемые «китикай» — «сумасшедшие», горевшие желанием поскорее совершить самоубийственную атаку, страдавшие «манией» самоубийства, исступленные фанатики. Их ряды не были многочисленными. Тем не менее почти в каждом подразделении "специальных атак" можно было найти своего китикай. Ярким примером камикадзе-китикай может служить лейтенант Фудзии Хадзиме. Несколько раз он обращался к командованию с просьбой зачислить его в подразделение специальных атак. Однако всегда получал отказ, так как у него была семья и трое детей на иждивении. После очередного отказа командования Фудзии пребывал в подавленном состоянии. Тогда жена, видя переживания мужа, покончила с собой, утопившись вместе с маленькими детьми. Фудзии добился своего и стал камикадзе. Он погиб 28 марта 1945 года, накануне битвы за Окинаву, пытаясь поразить американский корабль.
Другая группа смертников, не отличаясь особым рвением выполнить последний полет, получила прозвище «сукейбей» — сладострастники. Их укоряли в том, что они не спешат занять свое место в храме Ясукуни и продолжают жить в комфорте, постоянно посещая бордели.
Летчики, зачисленные в подразделения специальных атак, на первый взгляд продолжали жить по обычному распорядку. На самом деле их служба претерпевала коренные изменения. Теперь они не участвовали в боевых действиях — их готовили для одного-единственного полета. Позже, когда быстро редеющие подразделения стали пополняться молодыми, совершенно неопытными пилотами, пришлось доучивать их непосредственно в боевых условиях.
Постоянное ожидание смерти было тяжким испытанием. Оно расшатывало нервы. Молодых пилотов не покидало чувство ужаса и отчаяния. Не случайно летчики избегали общения с дзен-буддийскими священниками — они не желали слушать их размышления об извечных проблемах человечества. В то же время они стремились поскорее уйти в свой последний полет и с нетерпением задавали вопрос "Когда?" своим командирам.
Подготовительный курс летчиков-камикадзе был невелик. В течение недели-двух они должны были совершить несколько полетов по отработке техники пикирования. Остальное время тренировались на простейших, примитивных тренажерах, занимались физической подготовкой — фехтовали на мечах, боролись и т. д.
Как это ни странно, но гнетущее чувство обреченности внешне у летчиков-камикадзе почти не проявлялось. Согласно кодексу бусидо, самурай ни при каких обстоятельствах не должен жаловаться на свои беды. Поэтому внешне пилоты жили достаточно веселой жизнью. Будучи в увольнениях, они посещали близлежащие города с их гейшами и питейными заведениями. Это было естественно: они старались не отказывать себе ни в чем и таким отношением к жизни достигали эмоциональной разрядки, хотя бы на время снижая бремя обреченности.
Некоторых летчиков-камикадзе посещали родные. Пилоты не посвящали их в свои дела и в специфику боевых действий. На этот счет имелся строжайший приказ командования, запрещавший даже упоминать термин "специальная миссия":
Чтобы поднять дух летчиков корпуса "Боги грома", командование, например, организовало их поездку в Токио. Там они побывали у стен императорского дворца, посетили храмы Мейдзи, Того и Ясукуни.
Как правило, летчикам подразделений "специальных атак" не приходилось ожидать своей очереди слишком долго. Хотя и с разной интенсивностью, но начиная с 25 октября 1944 года камикадзе отправлялись в полеты почти непрерывно, если не мешала погода. Самое долгое ожидание, как правило, не превышало два месяца. Ротация летчиков происходила быстро и постоянно. Исключением из правила явился корпус "Богов грома". Он был создан 1 октября 1944 года. Однако в силу ряда причин его участие в боевых действиях постоянно откладывалось. Это не могло не сказаться на дисциплине пилотов, и вечером 9 января в казарме вспыхнула потасовка — случай, беспрецедентный для японских вооруженных сил. Командование сделало выводы, обратив особое внимание на свободное время пилотов. В середине января для них организовали массовое посещение родственников. 17 января в корпус нанес визит посланник императора, поблагодаривший "Богов грома" за доблестный дух и заверивший, что нация будет молиться за их души.
Рацион питания пилотов-камикадзе обычно не отличался чем-то особенным и тем более изысканным. Тяжелее всего было на Филиппинах, где летчики изо дня в день получали лишь один водянистый картофельный суп.
Установилась традиция, согласно которой вылетающим в последний полет пилотам выдавалась бенто — коробочка с едой. Она содержала восемь маленьких шариков из риса, называемых маки-дзуси. Такие коробочки первоначально выдавали летчикам, отправлявшимся в длительный полет. Но уже на Филиппинах ими стали снабжать и камикадзе. Во-первых, потому что их последний полет мог стать длительным, и требовалось поддерживать силы. Во-вторых, для летчика, который знал, что из полета не вернется, коробочка с едой служила мощной психологической поддержкой.
Во время праздников, а также вечеров, устраиваемых в связи с визитами высоких военачальников, угощение на столы ставили побогаче. Праздничный новогодний ужин на Филиппинах состоял из традиционного японского супа с рисовыми шариками и небольшой порции сладкого желе из бобов, называемого йокан.
На Формозе, Окинаве и собственно Японских островах камикадзе в достатке обеспечивались разнообразной пищей. Во время праздничной церемонии на Формозе, например, летчикам предлагалось соленое говяжье мясо и традиционная японская еда ика — сушеная каракатица.
В еще лучших условиях находились подразделения смертников, базировавшиеся на Кюсю. Их рацион включал в себя рыбу, морепродукты, овощи и блюда из них, такие, как, например, тофу — соевый творог — и мисо — ферментированная бобовая паста.
Камикадзе авиабазы Канойя оказывали местным крестьянам большую помощь в уборке урожая. Вскоре благодарные старики стали доставлять в штаб части свои подарки, количество которых оказалось внушительным: тысячи свежих яиц, сотни кур, три поросенка и даже корова.
Все торжества непременно сопровождались употреблением саке. Это национальный японский напиток пьют по-разному — неподогретым из небольших кипарисовых коробочек масу или подогретым из крохотных чашечек сакадзуки. Вскоре среди пилотов установился обычай устраивать вечеринки перед последним вылетом камикадзе. На них полные чашечки с саке, как вспоминал один из участников, "поднимались вновь и вновь". В этом нет ничего предосудительного — такова культура потребления этого напитка крепостью 15–20 % алкоголя. Следует также помнить, что организм многих азиатских народов не содержит в достаточном количестве специальный фермент, способствующий быстрому расщеплению алкоголя. Поэтому товарищи пилотов, отправляемых в последний полет, достаточно быстро хмелели. Что же касается самих камикадзе, то перед вылетом они себе расслабиться не позволяли. Характерен в этой связи случай с младшим лейтенантом Икарияма Татсуя. 4 мая он прибыл в подразделение специальных атак «Такума», базировавшееся на Сикоку, и узнал, что в нем служат, три его друга. Вечером он разыскал их. Радости не было предела, и друзья предложили отметить встречу. Но Икарияма отказался: "Извините, но завтра утром я отправляюсь в самоубийственную атаку и хотел бы быть в хорошей форме…"
