Под звездою Москвы - Иван Фёдорович Попов
Марике была светла, но полна испуга и как будто ждала, что вот-вот кто-то войдет и сообщит о несчастьи. Ее радовало, что одно из ее ожиданий сбылось: Матье пришел. Но не пришел Ренэ. «Где он, где Ренэ?» — это были ее первые вопросы к мужу.
— Не удалось ему уехать в Англию? Ты не скрывай.
— Не скрываю, Марике, не удалось.
— Значит, он в Бельгии?
— В Бельгии, Марике.
— Ты его видел?
— Его видели мои друзья, Марике.
— А почему же ты не видел?
— Когда я прибыл, его уже не было.
— Где не было?
— Там, куда я прибыл.
— Ты не говоришь всего. Приедет ли он ко мне?
— Поедем мы к нему, Марике, а не он к нам.
Альберт просил Матье рассказать о своих скитаньях, о делах.
Но Матье во всех случаях предпочитал говорить не первым. Он был всегда настороже и всегда, прежде чем сказать о себе, выпытывал вначале своих собеседников, даже если это были близкие ему люди.
Однако и Альберт, обычно более открытый, на этот раз уклонялся от прямых ответов. По вопросам Матье Альберт видел, что брат знает до мелочей все случившееся в городе и знает, очевидно, про посещение немцами дома ван-Экенов и, может быть, знает о цели их визита и даже о чем они беседовали с Альбертом, — Матье всегда умел знать то, чего другие не подозревали.
Каждому из братьев желалось, чтоб вначале раскрыл себя другой. Они шли разными путями и слишком по-разному жили в эти месяцы. Каждый из них опасался, не слишком ли далеко окажутся они теперь друг от друга.
Но для Альберта мнение Матье было всегда почти законом, а теперь могло стать и той поддержкой, которой так искал Альберт в своих мучительных колебаниях. Для Матье же Альберт был, — это чувствовалось, — нужен в каком-то предстоящем ему деле. Поэтому им хотелось скорее остаться наедине.
Матье сказал, что опасается, не прослежен ли он немцами, а потому ему нельзя долго оставаться в доме; он уйдет, как и пришел, через подземный ход.
— Ты возьмешь меня с собою. Я теперь здесь не останусь, — объявила Марике, — я боюсь. Матье.
Альберт поддержал просьбу Марике. Луизу пугал больше всего уход из дому. Она в страхе и в нерешимости ждала, как распорядятся ее судьбой.
Матье задумался.
— Я оставалась здесь, Матье, только потому, что ждала Ренэ или тебя. Мне грозит здесь опасность. Ты слышишь? О чем ты думаешь, Матье?
Матье смотрел неподвижным взглядом, весь погруженный в свои размышления.
— Матье, что с тобой?
— Нет, Марике, я не могу тебя взять с собою сейчас же. За тобою я пришел, я возьму тебя, но ты должна пока остаться в доме. Твое исчезновение из дому сегодня может помешать делу, ради которого я приехал в город.
Луизе показалось, что она нашла разгадку отказу Матье взять с собою Марике немедленно.
— Оставайся, Марике. Неужели же ты до сих пор не научилась понимать Матье? Он никогда ничего не скажет прямо. Да ведь ясно же: Ренэ приедет! Приедет и придет к тебе. Матье готовит тебе приятную неожиданность.
— Это так, Матье?
— Нет, Марике, Луиза ошибается. Ренэ не приедет.
— Тебе говорит твоя старая тетка, что Ренэ приедет. Ренэ! Да он так любит мать. Да такого сына свет еще не знал. Да разве он усидит на месте, когда отец поехал сюда? Никогда! Он на крыльях прилетит, хоть на минуту. О, милый наш Ренэ, какой это юноша, видела ли еще земля такого? Как он ласков, как он нежен, какая чистая душа, какой он всегда прямой, открытый, честный, какой чистый он был всегда и во всем, и никогда, бывало, он не скажет ни словечка неправды. И разве Ренэ не придет? Придет.
Матье охватил свойственный ему с детских лет приступ ярости. Он закричал:
— Молчите, Луиза! Не смейте говорить так. Замолчите сейчас же.
Луиза замолчала, побледнев. Марике затревожилась.
Но Матье быстро пришел в себя и успокоил ее:
— Хорошо, Марике, я, может быть, возьму тебя с собою сейчас же. Иди к себе, готовься. А мне надо поговорить с Альбертом о важном деле.
Братья вошли в музей вдвоем. Альберт начал было рассказывать, как, когда и какие реликвии ему удалось спасти. Но Матье резко оборвал:
— Здесь побудем молча.
Матье остановился посредине комнаты в торжественной сосредоточенности. Голова его склонилась вниз, и вся фигура выражала печаль. Так он постоял несколько мгновений, молчаливый и угрюмый.
Альберт подошел к брату, тронутый и вместе встревоженный.
— Скажи, мой друг, мой милый брат, чем ты так опечален, какая тяжесть у тебя на сердце? Не случилось ли что с нашим Ренэ?
Матье опустился на сосновый обрубок и закрыл лицо руками. Но через мгновенье встал.
— Ты меня, Альберт, не сбивай с того, что должен я с тобой решить и сделать.
Матье поднял голову и взмахнул перед собой руками, как будто отгонял от себя что-то. Он горько улыбнулся, поймав себя на этом жесте.
— Мне один бывалый человек сказал, что самые длинные руки и ноги, какие он видел в Европе, это у голландского социалиста Трульстра и у меня. Вон они какие у меня, — он вытянул руку в сторону окна и погрозил улице, — мои руки достанут проклятых бошей, куда бы они ни укрылись. Скажи мне, брат, ты в подземелье бываешь? Все там в сохранности? Я, проходя, не осмотрел, спешил повидать вас скорее.
— Все сохраняется, как ты приготовил перед своим уходом. А почему спрашиваешь? Неужели это, по-твоему, когда-нибудь понадобится?..
— На всякий случай спрашиваю. Взрывчатые вещества всегда пригодятся. Любой ценой спаси Марике, если что произойдет неожиданное.
— Матье, говори прямей!
— В городе, Альберт, могут разыграться серьезные события.
— Брось загадки. Расскажи, что тебе известно. Ты говоришь с братом.
Как много мог бы рассказать Матье своему младшему брату! Он приехал в родной город по поручению друзей из Брюсселя. Там получены сведения, что из прибрежных северных департаментов Франции и из городов западной Фландрии снимаются части немецких гарнизонов для отправки на Восточный фронт. Удалось узнать
