Квадрат Разности - Александр Рябинин
Бабушка встала и, опираясь на костыль, медленно пошла в сторону летней кухни.
***
На следующий день я решил непременно выследить, когда майор Лиховцев выйдет на улицу, и убедить его пойти на День Победы со мной на митинг. Я живо представлял себе картину, как идем мы рядом по селу, он в форме гвардии майора ВВС и вся грудь у него в орденах и медалях. Все мальчишки обзавидуются, что у меня такой героический знакомый.
Я полдня просидел в засаде, выслеживая героя. Под засаду приспособил небольшое углубление на краю оврага, у самого откоса. Место выбирал так, чтобы хорошо просматривалась калитка в заборе на участке бабы Нюры. Около полудня мой герой наконец вышел на улицу. На нем был поношенный синий тренировочный костюм и тапки-шлепки. В руках он держал два пустых ведра, очевидно, собрался к колодцу – за водой. «Вот у колодца его и перехвачу», – решил я. К колодцу мы подошли одновременно, только мне пришлось сделать круг, чтобы появиться с другой стороны, как бы случайно.
– Здравствуйте, Николай Никитович! – зачем-то очень громко поздоровался я.
– А, Петрович, это ты. А что так кричишь? Я пока на слух не жалуюсь. А давай ты будешь называть меня просто дядя Коля, добро?
– Добро, а вы тогда называйте меня Санькой.
– Договорились. А ты что, охотишься за мной? В овраге прячешься, а потом круги выписываешь. Рассказывай, чего хотел.
– Нам наша классная руководительница задание дала – найти настоящего ветерана войны и пригласить его на митинг, который состоится Девятого мая у памятника в школьном парке.
– А что, разве бывают ненастоящие ветераны?
– Еще как бывают. У нас вообще на все мероприятия один и тот же ветеран ходит, и тот – липовый.
– И кто ж это такой?
– Да вы, наверное, его не знаете. Это Филипп Андреевич Пустовой. Он каждый раз одну и ту же дурацкую историю рассказывает, как немца вилами заколол. А сам полицаем у фашистов служил. И награды у него липовые. Надоел уже всем. А вы ведь настоящий боевой офицер, летчик.
– Это тебе бабушка про меня рассказала?
– Бабушка.
– А что еще она тебе рассказала?
– Что у вас много наград боевых, заслуженных. Вот если бы вы надели эти награды и пошли со мной на митинг…
Николай Степанович на минуту задумался, а потом ответил:
– Кое-какие награды у меня, действительно, имеются. Только они в белгородской квартире. Если тебе интересно, могу привезти. Мы завтра уезжаем, а на День Победы снова приедем. Вот и покажу тебе мои награды. Только с одним условием.
– Каким?
– Если ты правильно ответишь на мой вопрос. Вчера я тебя про квадрат разности спрашивал, а теперь скажи, чему равна разность квадратов?
Я снова, как и накануне, немного растерялся, но, собравшись с мыслями, ответил:
– «А» квадрат минус «б» квадрат равняется «а» минус «б» умножить на «а» плюс «б».
– Ответ принимается. Теперь я твой должник. Ну держи, Санька, пять.
Мы пожали друг другу руки, и Николай Никитович, подхватив ведра, которые он наполнил водой за время нашего разговора, направился к своему дому.
На следующий день все мои одноклассники и наша классная руководительница, Ольга Афанасьевна, узнали о гвардии майоре Лиховцеве и о том, что он будет присутствовать на митинге. И что у него «целая куча» боевых наград. И он придет на праздник при полном параде. В глазах одноклассников я читал плохо скрываемую зависть, ведь никто из них не мог похвастать таким знакомством.
***
Накануне праздника, восьмого мая, я весь день высматривал моего героя. А вечером баба Нюра пришла к бабушке, как она сама выражалась, посплетничать. На мой вопрос «А Николай Никитович еще не приехал?» баба Нюра ответила:
– Так они завтра приезжают, часа в два пополудни.
«Как завтра, да еще часа в два? А как же митинг? Ведь он обещал», – пронеслось в моей голове. Сказать, что это известие сильно меня расстроило – ничего не сказать. Что теперь буду объяснять одноклассникам и Ольге Афанасьевне?
Митинг начался в десять часов утра. На трибуне рядом с директором совхоза, председателем сельского совета и директором школы красовался единственный и незаменимый ветеран – Филипп Андреевич. Меня же мои одноклассники обозвали «треплом» и «пустомелей», а Ольга Афанасьевна процитировала поговорку: «Не говори “гоп”, пока не перепрыгнешь».
А когда слово предоставили Филиппу Андреевичу и он в очередной раз затянул свою песню о немце на вилах, я больше не смог скрывать расстройства и, глотая слезы, убежал домой. Дома я залез на чердак и просидел там, задыхаясь от пыли и досады, до самого вечера. А когда спустился вниз и вышел на улицу, было уже около восьми часов и наступали сумерки. На лавочке у колодца сидели две старушки-подружки – моя бабушка и баба Нюра.
Бабушка увидела меня и говорит:
– Ну где ты прячешься? Тебя Николай уже три раза спрашивал. То выглядывал его целый день, а когда он приехал – пропал куда-то. Ступай к нему, он ждет тебя.
Как не велика была моя обида, но, как говорится, «на обиженных воду возят». Мало ли что могло помешать Николаю Никитовичу приехать пораньше.
Когда я подошел к дому бабы Нюры, то в приоткрытую калитку увидел дядю Колю. Он тоже меня заметил и сказал:
– Ну как ты, Санька, еще не передумал мои награды смотреть?
– Конечно, не передумал. Вот только с митингом получилось не очень хорошо. Вы же обещали, что сходите со мной, – с дрожью в голосе высказал я свою обиду.
– Я обещал? Постой, постой. У меня принцип: если что-то обещаю, то непременно стараюсь выполнить. Я отлично помню наш разговор. Ты рассказал мне про Филиппка и о том, что у него липовые награды. И мы договорились, что я покажу тебе свои. А уговора идти вместе на митинг не было. Это ты, брат, желаемое выдаешь за действительное.
Я прокрутил в голове весь наш разговор и понял, что он прав. Ничего он мне не обещал, кроме того, что покажет награды. А еще я обратил внимание, что он назвал Филиппа Андреевича Филиппком.
– Значит, вы знакомы с Филиппом Андреевичем?
– Только заочно. Он на восемь лет меня старше. Да и жили мы с ним до войны в разных концах села. А после войны я редко сюда приезжал. Только родителей навестить. Так что не знаком я с ним, но наслышан
