Павел Андреев - Рассыпуха

— Мне за примером ходить далеко не надо. Вспоминаю, как началась моя новая жизнь в реанимации Кабульского госпиталя или как «башню снесло» у соседа по палате в Подольском госпитале от стакана водки, и все — каждый день солнце восходит только для меня, каждый день радует своей первозданностью. — Нервная судорога пробегает по телу Сергея. — Я никогда не был трусом. И если я принимаю решения, я начинаю действовать! Прекращаю тратить время на то, что для меня не важно, и начинаю делать то, что нужно.

Его сгорбленная, худая спина отражается в черном окне пустой кухни. Нелепо торчащие острые лопатки делают отражение похожим на кусок развороченной взрывом брони. Я невольно закрываю лицо руками и, терпеливо слушая, жду, чем закончится его история. Я запоминаю его прошлое, чтобы понять свое настоящее.

Патрон 7,62 х 54R с бронебойно-зажигательной пулей БС-40 — пуля с цилиндрической задней частью массой 12,1 грамм имеет сердечник из карбида вольфрама. Пуля и верхняя часть гильзы окрашена в красный цвет, черная полоса на шейке гильзы, головная часть оболочки окрашена в черный цвет.

Я долго искал более-менее удачное сравнение для того, чтобы выразить через знакомые мне образы то, что видел и пережил. Все увиденное мной напоминает круговорот воды в природе — ее переход из газового состояния в жидкое, из жидкого в кристаллическое и наоборот.

В совершенно однородной среде округов и армий образуется пространственно-временная структура воинских частей — бригады, полки, дивизии. По такому принципу возникают правильные узоры на крыльях бабочек или регулярные полосы на тигриной шкуре. Если брать схему взаимодействия подразделений, то пятьдесят шестая бригада — это классический «кристалл», у которого все связи между элементами сохраняются постоянными. Но стоит только оперативной обстановке вокруг «кристалла» нагреться, как «кристалл» начинает «таить» и превращаться в «жидкость», у которой все связи между элементами рвутся, и следы прошлых воздействий не сохраняются. «Кристалл» бригады вклинивается в зеленку, при его передвижении по пересеченной местности возникает «трение», и «температура» оперативной обстановки повышается. «Молекулы» мобильных групп образуют «капли» — самостоятельные части кристалла, сохраняющие при этом, практически, все его свойства. Эти «капли» тактического десанта «капают с кристалла», взаимодействуя, они образуют тонкую пленку «жидкости», обладающую собственной силой «натяжения». Духи, пытаясь сохранить свою потенциальную энергию, тоже «тают» и «растекаются». «Капли» их мобильных групп потом опять собираются в «лужу» и «кристаллизуются» в безопасном месте. В точках контакта двух этих «жидкостей» с разными физическими свойствами протекает «реакция» — вооруженное столкновение, бой. Какая из «жидкостей» при этом «испарится», а какая «кристаллизуется», зависит от характеристик их реакции друг на друга.

Если в состоянии «жидкой пленки» подразделение теряет все связи между элементами «кристаллической решетки» и следы прошлых взаимодействий не сохраняются, то подразделение, «нагретое до газообразного состояния», полностью теряет способность приспосабливаться к изменчивым условиям оперативной обстановки и просто «испаряется» под огнем противника. «Кристалл» — это открытая, но консервативная система, имеющая связи с прошлым, настоящим и будущим своим состоянием. «Жидкость» — характеризуется потерей связей с прошлым своим состоянием, и жестким связями в настоящем. «Газообразное состояние» — отсутствие всех связей, не только с прошлым и настоящим, но и с будущим. Люди, прошедшие плавку войной, редко сохраняют полный цикл фаз этого круговорота. Потеряв «кристаллическую» форму, они, чаще всего, пребывают в переходном состоянии — между «жидкой» и «газообразной» фазами. Те, кто закалился в боях до «кристаллического» состояния, приобретают алмазную твердость духа и стеклянную хрупкость здоровья. Жить — значит приспосабливаться. Война — самая жестокая форма обострения свойств приспосабливаемости.

Момент огневого прикрытия — закон на этой войне. Естественное стремление в минуты опасности держаться группой может сыграть роковую роль. Здесь главное — не сбиваться в кучу — «лужу». Рота разбита на мобильные группы — «капли» по восемь человек. Две такие группы, поддерживая друг друга огнем, образуют «тонкую жидкую пленку». Это позволяет достигать большего эффекта с меньшими потерями, чем группа-«капля», действующая в отрыве от основных сил — она одна, ее никто не прикрывает и не поддерживает. Постоянная радиосвязь с бригадой, готовой поддержать нас всей мощью своих подразделений, словно радуга — дарит надежду, но не может служить спасительным мостом в случае опасности. «Испарившиеся» в ходе боя и доставленные по воздушному мосту к «кристаллу» «молекулы» уже никогда не «кристаллизуются»! Целое может обладать свойствами, которыми не обладает ни одна из его частей.

Тот день был не лучшим днем в моей жизни. С самого утра все шло не так.

Нас восемь человек. При проческе мы наткнулись на перепуганного дехканина. Он и привел нас в виноградник. Мы даже не успели толком втянуться в этот «карман», набитый виноградом, как наш «проводник» технично перемахнул через дувал. Когда мы поняли, что оказались в «бутылке», было уже поздно. Узкое горлышко пролома духи плотно заткнули свинцом из ДШК. В общей сумме огневого контакта доля упреждающего и заградительного огня стремительно возрастала. Следствием этого обычно является значительное увеличение расхода боеприпасов. Не понимая, что являемся удобной мишенью для обычного минометного обстрела, мы мгновенно огрызнулись со всех стволов. В считанные секунды на врага выплеснулось море огня.

Мы стреляли в невидимого противника в надежде заставить его выдать себя, сменить позицию и укрыться от наших пуль. Видимость такой контратаки есть всегда гарантия атаки скрытой. Опасность всегда представляется в перспективе, как событие, уже происшедшее, она реализуется через последствия — увечья, болезни и смерть. Мы были уверены, что плотный огонь крупнокалиберного пулемета заполнял паузу перед атакой духов.

Первое о чем думаешь в такие минуты — надо сначала защитить самого себя, и только потом начинаешь думать о противнике. Именно в эти минуты рождаются аксиомы типа «чтобы победить завтра, надо выжить сегодня». Это все так и не так одновременно. «Носороги», обычно, в первые секунды опасности делают вид, что они, спрятавшись, сидят в засаде. При этом от них нет никакого толка. Они ни черта не видят — ни общей картины боя, ни самого противника. Более ушлые «сайгаки» ломятся в атаку, прижимаются к противнику, попадают под его шквальный огонь и остаются под его стволами, спрятавшись под первое попавшее укрытие. Впадая в ступор от плотности вражеского огня, они не могут даже стрелять в ответ, чтобы хоть как-то улучшить свое положение. Оцепенев от страха, они одинаково боятся как огня противника, так и нашей огневой поддержки. Обычно они начинают кричать, взывая о помощи. В результате, как правило, первыми погибают «сайгаки», затем наступает очередь «носорогов».

Главная ошибка всегда в том, что люди не двигаются и не смотрят по сторонам. Это только кажется, что все пули летят в тебя! Тебя заметили — первая секунда, прицелились — вторая секунда, третья секунда — выстрел. Если позиция плохая — смени ее. Перебежал, упал, откатился и занял выбранную позицию, сделал прицельный выстрел, второй, третий. Стрелять по обнаруженному противнику надо короткой очередью или серией одиночных выстрелов. Упертость в этом случае не похвальна. Когда первый раз видишь живую враждебную тебе цель, про все сразу забываешь — внимание приковано к вспышкам чужих выстрелов. Тщательно прицелившись, ждешь очередного выстрела врага, чтобы одним выстрелом остановить его сердце. Не дождавшись вспышки его выстрела, по неопытности своей не сразу понимаешь, что у твоего противника такое же оружие, как и у тебя, и он, так же как и ты, старается хитрить и чаще менять позицию. Не жди, пока тебя засекут и начнут вокруг тебя «выкашивать поляну» — сваливай! Если сможешь — незаметно.

Уже пятнадцать минут, как мы держим круговую оборону, укрывшись в винограднике. Ситуация медленно нагревается, как кипяток в стакане — в любой момент все может лопнуть. Кашель ДШК неожиданно прекращается. Воздух наполняется шелестом и свистом падающих сверху мин. Шепелявя словно беззубая старуха, смерть плюет нам на головы из миномета. Мины, как капли дождя, шлепаются в сухую пыль, разбрызгивая осколки. Белый дым и хлопки разрывов, визг осколков превращают лабиринт виноградника в смертельную ловушку. Паника разрывает группу на части. Ни один приказ взводного не удостаивается должного внимания, каждый печется только о себе, не считаясь с другими. Гигантский, бессмысленный страх возрастает до такой степени, что оказывается сильнее всех отношений и забот о других. Оставшись с опасностью один на один, конечно, оцениваешь ее выше. Впадая в панику, всегда чувствуешь, что погибнешь, если сейчас же не покинешь опасное место. Поэтому, не имея возможности видеть, откуда исходит опасность, все невольно поворачиваются в направлении, по которому пришли. Паника всегда разворачивает спиной к опасности.