Николай Бабаев - Красные орлы

Н. Бабаев

Красные орлы

Рассказ из боевой жизни летчиков

Ясное утро. На большом поле солнце людей разбудило, зашевелились они. Загрохотали автомобили — поехали в отдел снабжения за бензином, маслом, за запасными частями. Распахнулись палатки, выкатились из них стальные птицы — аэропланы. Около самолетов засуетились люди. Ведь надо их в порядок привести: иначе случись в воздухе поломка — и погибли летчики.

При каждом самолете «главный хозяин» — старший моторист. Он особенно озабочен. На него вполне полагается летчик, и он должен оправдать доверие. Всюду заглядывает, осматривает каждую гайку, винтик, тросс. Поглядел на цилиндры, попробовал пружины клапанов, осмотрел свечи, магнето,[1] подправил, подчистил, подвинтил кое-что.

Вот он забрался на сидение летчика, двигает рулями. Надо, чтобы рули хорошо, без отказа, слушались, не заедали.

Между тем помощники принесли бензин, масло, воду. Все это в самолет пойдет: бензин для работы мотора, масло для смазки трущихся частей, а вода для охлаждения во время работы, — при взрыве смеси развивается высокая температура, части мотора нагреваются, и, если бы не было воды, они нагрелись бы, мотор перестал бы работать[2].

— Ну, все в порядке. Пора и мотор попробовать.

Мотористы крутят винт (пропеллер), чтобы бензин попал в цилиндры. Старший моторист, сидя на месте летчика, приготовился управлять мотором.

— Контакт! — кричат мотористы, давая этим знак, чтобы включили мотор в действие.

— Есть контакт! — отвечает старший моторист.

Быстро включает.

Тах-тах-тах… — и пошло тахтание.

Сильней и сильней работает мотор, уже не слышно отдельных взрывов, все слилось в один ревущий звук.

Мотористы между тем схватились за стойки у крыльев самолета — держат его, чтобы работающий винт не утянул самолета.

Чутко прислушивается старший моторист. Он, как хороший доктор, по звуку определяет, все ли в порядке у мотора — сердца всего самолета.

Но не только по слуху определяет он работу мотора — перед глазами у него приборы: один показывает, сколько оборотов дает винт, другой — температуру воды, третий — давление масла.

Если вода слишком быстро нагревается, это грозит перегревом мотора; поэтому надо осмотреть работу прибора, прогоняющего воду. Вода в моторе все время находится в движении: горячая уходит в прибор — радиатор, где она охлаждается, на место ее поступает холодная. И так все время. Чтобы скорее прогонять воду, имеется насос — водяная помпа.

Другой насос подает масло для смазки трущихся частей самолета. Смазка играет большую роль — ведь винт дает до тысячи пятисот оборотов в минуту. Движение огромное!

Все в порядке.

Не слышно чихания мотора — перерывов в работе — значит и прибор, приготовляющий смесь бензина с воздухом (карбюратор), не подкачал.

Можно и лететь.

А вон и летчики идут.

Пока мотористы приготовляли самолет к полету, они в последний раз изучали карту, сговаривались относительно совместных действий.

— Ну, как?

— Все в порядке, товарищ Хватов, — отвечает старший моторист.

— Значит, можно и лететь?

— Пора. Небось, паны заждались. Давно ждут красного гостинчика. Вы, товарищ Остроглазов, уважьте уж их, — не заставляйте ждать-то.

— Вы все с шуточками да прибауточками. Успокойтесь — приготовил.

Остроглазов, наблюдатель, подвесил бомбы, исправил фотографический аппарат, осмотрел пулемет.

— Ну, Миша, у меня все готово. Сажусь.

— Садись, садись! — отвечает Хватов, летчик; сам кругом самолета обошел, всюду заглянул. Не то что своему старшему не доверяет, нет. Но надо и самому в курсе дела быть.

Сели, привязались.

Последние приготовления окончены.

— Контакт!

— Есть контакт!

Мотор заработал, завертелся пропеллер.

Мотористы держат за крылья. Проходит несколько минут. Хватов машет рукой — дескать, отойди; он убедился вполне в исправности мотора.

Плавно побежал самолет по полю, быстрей и быстрей бежит. Мощно оторвавшись от земли, взмыл в воздух.

За ним следом два легких одномоторных — охранять будут в полете самолет Хватова. Его самолет более тяжелый, двухместный, разведывательный. Остроглазов на нем специально займется другим делом — ему не нужно следить за мотором. Он будет бомбить, снимать расположение неприятельских сил, обстреливать из пулемета, отмечать линию полета по карте, — да мало ли еще какие дела у него!

Два круга над аэродромом — и наши летуны высоко уже забрались.

Пора и на фронт.

Много ждет их опасностей впереди, много нужно силы воли и хладнокровия, чтобы не потеряться в опасный момент.

Но наши летчики спокойно продолжают свою работу — они уже привыкли, не впервой ведь.

А какая чудная картина расстилается перед летящими людьми: внизу прихотливо вьется река, блестя на солнце своими водами; вдали, покрытый легкой дымкой, синеет лес; светится прямая шоссейная дорога, где-то там у горизонта скрываясь вдали; целые деревушки со своими точно карточными домиками мелькают как будто в панораме, а вверху сияет солнце, озаряет барашки облаков и делает их ослепительно белыми. Много глаз провожают самолеты, но высоко они забрались — не видно людей с них.

Еще немного — и скрылись они в том направлении, где расположились войска врагов революции — белополяков.

Счастливый путь!

— Алло! Да, авиа-отряд. Кто? Из штаба дивизии? Да, я. Слушаю. Что? Семь самолетов противника перелетели фронт? Есть, принимаем меры! — Командир бросил трубку телефона: — Товарищ дежурный, тревога! Поляки на семи самолетах перелетели фронт. Срочно вылетать на всех истребителях! Вслед вылетают разведчики!

Тревога… И три красных стальных птицы одна за другой в воздухе.

Пора. На горизонте появились пока еще маленькие точки. Быстро растут они — вот уже видны, сомнений нет — самолеты.

На земле готовы и разведчики.

Ждут.

Красные самолеты ринулись навстречу. Меньше их — не беда! В первый раз, что ли, вступать в бой с более сильным противником?

Вперед и вперед!

Вдруг резкий поворот; самолет командира полетел назад, за ним остальные.

Неужели испугались?

Нет — ловкий маневр: стараются заманить поглубже в тыл, чтобы тем временем наши разведывательные самолеты отрезали отступление.

Ждут на земле; попадутся ли на удочку эту паны?

— Ребята, пора! Вылетаем! Паны подались.

Еще два самолета в воздухе.

Пять против семи.

Как только разведчики в воздух забрались, наши истребители резко переменили тактику, — вперед на панов!

Что это? Паны уже бегут?

— Дьяволы! Что они задумали! Гляди, гляди, ребята, ведь они наших заманивают.

Два польских самолета в сторону, остальные назад.

— Товарищи! Приготовь пулеметы! Дежурный, срочно сообщить зенитке, чтобы была наготове!

Будет жара.

У всех на лицах ожидание — справятся ли наши?

Между тем три польских самолета ринулись на наших разведчиков.

— Ага, ясное дело: хотят разбить на части наши самолеты. Держись, ребята!

Командир отряда быстро спохватился — летит для соединения с разведчиками, с ним остальные два.

Кто скорей?

Проходят долгие минуты. Поляки успели соединить часть самолетов и не дать возможности соединиться нашим.

Два поляка забираются вглубь.

Ясно: хотят принять бой, чтобы в это время остальные два сделали глубокую разведку.

Вдруг от наших самолетов отделяется один.

— Командир вдогонку тем полетел!

— Поляки утекают!

Началась игра.

Старались обмануть друг друга. Но трудно — оба противника стоят друг друга: не так-то легко обмануть красных летчиков, несмотря на более слабые силы.

Тогда поляки ринулись строем на наших.

Гоняются друг за другом…

— Сбит! Поляк сбит!

— Командир падает, сбили поляки!

Два самолета выбыли из строя: камнем ринулся поляк, медленно падает красный…

Красные отступают…

Пять поляков вслед.

Один над аэродромом.

— Приготовься!

Tax, тах… — запели пулеметы.

Накренился поляк.

— Берегись, бомба!

В это время — у-ух…

— Наконец-то, зенитка[3] заработала.

У-а-х… — разорвалась неподалеку бомба.

Пулеметы, бомбы, снаряды… Каша звуков.

Осмелел поляк, низко спустился — хочет пулеметом панику навести.

— Держись, ребята! Жарь! — Пять пулеметов зацокали и… поляк нелепо перевернулся в воздухе, еще, еще — и грудой обломков рухнул на землю.