Алексей Азаров - Забудь свое имя…

Алексей Азаров, Владислав Кудрявцев

Забудь свое имя…

Рисунки Г. Новожилова

Эту повесть авторы посвящают советским военным разведчикам — живым и мертвым, — людям, чей героизм не имеет пределов и чьи подвиги должны навсегда остаться в памяти.

В основу повести положены отдельные подлинные события и обстоятельства. Однако это именно повесть, а не историческое исследование, точно следующее в «фарватере» факта. Ставя перед собой задачу рассказать о мужестве и героизме советских людей, воевавших на самых дальних «плацдармах», авторы домыслили отдельные ситуации, а образы некоторых героев — в частности Поля Сент-Альбера — сделали собирательными.

Готовя для «Искателя» журнальный вариант, авторы воспользовались ценными советами, полученными от генерал-майора И. М. Михайлова и других товарищей, которым выражают свою искреннюю признательность.

Часть I. «Мрак и туман»

1

После возвращения «оттуда» Леонид, побывав в управлении и сдав отчет, жил в одиночестве на подмосковной даче. Дни тянулись медленно; заполняя пустоту, Леонид лениво перелистывал «Петербургские трущобы» и разгадывал кроссворды в старых английских журналах; и то и другое было скучно. Вскоре дача осточертела, как зубная боль. Мачтовые сосны скрипели под ветром, и скрип этот действовал на нервы. Погода стояла скверная, дождь сменялся неустойчивым сырым теплом, и Леонид, морщась от отвращения, заставлял себя читать «Петербургские трущобы» — том за томом. Нехотя следя за злоключениями героев, он мысленно не раз и не два возвращался к разговору со старым товарищем, начальником отдела, разговору, не прояснившему ровным счетом ничего.

Прощаясь, начальник отдела лишь коротко посоветовал воспользоваться паузой и отдохнуть.

— Как долго? — спросил Леонид.

— Не знаю. Не мне решать.

— И все-таки?

— Буду докладывать наверх.

По тому, как он это сказал, Леонид понял, что старый товарищ действительно не знает, сколько придется отдыхать и какое решение будет принято.

На десятый день Леонид, дочитав наконец Крестовского, со злорадным чувством избавления забросил все три тома за сиреневый куст, а наутро одиннадцатого дня у ворот дачи затормозила легковая машина. Порученец в сером распахнул перед Леонидом дверцу, и с этим жестом кончились отдых и одиночество.

Вторая встреча с начальником отдела затянулась на несколько часов. Вернувшись к ночи на дачу, Леонид «помиловал» Крестовского — выудил из-под куста и положил на террасе сушиться. В конце концов роман был не скучнее многих других и мог скрасить досуг того, кто завтра или через месяц приедет сюда на смену Леониду.

А сам он — где он будет через месяц?

Скорее всего, в Брюсселе. Если, разумеется, не задержат в дороге. Если пограничная охрана или контрразведка не обнаружит в его документах или поведении какой-нибудь губительной ошибки… Если… Впрочем, при всех обстоятельствах провал и разоблачение грозят не советскому военному разведчику Леониду Васильевичу Смирнову, уроженцу Калуги, члену ВКП(б) с мая тридцатого года, а французу Полю Сент-Альберу, и только ему одному.

Итак, готовьтесь в путь, месье Сент-Альбер, и пусть ветер удачи дует в ваши паруса! Если все пойдет нормально, то вам предстоит через месяц-два внезапно разбогатеть и стать коммерсантом, совладельцем какой-нибудь почтенной фирмы средней руки: желательно торговой и — что еще более желательно! — имеющей деловые контакты с Германией.

Собственно, в самом Брюсселе жить предстоит не так уж долго. Ровно столько, сколько потребуется, чтобы стать на ноги в качестве коммерсанта и дать местному обществу привыкнуть к себе. А затем — в Париж, во Францию, в страну, которая, по всем прогнозам, военным и политическим, одной из первых должна скрестить оружие с третьим рейхом, стремящимся к мировому господству. Медленно? Зато верно! И главное — не слишком тормозит выполнение задачи, поставленной перед месье Сент-Альбером: создать за пределами нацистской Германии маленькую, но сильную разведывательную организацию, способную проникнуть в секреты командования вермахта.

Сложно, ох как сложно! Но Леонид уверен: создать такую организацию можно, и он ее создаст. Леонид не был прорицателем и не любил предугадывать будущее. Единственное, что он знал твердо: никогда еще не ставили перед ним задачи ответственнее и серьезнее, и от того, насколько ему удастся с ней справиться, зависит очень многое.

…Много лет спустя Леонид вспомнит и дачу под Москвой, и бессонную ночь на влажных простынях, когда, перебирая варианты, прикидывал, с чего следует начать. Тогда он, разумеется, не мог предугадать, что перевоплощаться предстоит не только в Сент-Альбера, но и в Зоммера, Бауэра, Отто, Генерала, Джорджа, Герберта, Онкля. Не предполагал он и того, что главари нацистских контрразведывательных служб окрестят созданную им группу «навязчивым кошмаром РСХА»,[1] а на поиски «Большого шефа» бросят сотни лучших своих специалистов.

Утром Леонид в первый и последний раз за все время пребывания на даче воспользовался телефоном. Набрав нужный номер, он подождал соединения и сказал по-французски небрежным голосом светского человека:

— Это вы, мой друг? Говорит Сент-Альбер… Не пора ли мне собирать в дорогу свой саквояж?

2

Месье Поль Сент-Альбер прибыл в Брюссель 6 марта 1939 года. С поезда сошел он утром, а к середине дня таксомотор доставил его багаж (три дорогих кожаных чемодана) в маленькую виллу на отдаленной рю дез Аттребат, 101, снятую им по телефону через посредническую контору. Арендную плату за три года вперед месье Поль обязался уплатить чеком на лионский кредит — хозяйка была напугана мрачными пророчествами газет и считала французские банки более надежными, чем бельгийские.

Брюссельский деловой мир встретил новичка настороженно и не торопился предлагать ему выгодные сделки. Адвокат, которому месье Сент-Альбер на первых порах доверил свои дела, жаловался, что предприниматели предъявляют невыполнимые требования.

— Это ужасно. Германский капитал развратил наших честных фламандцев!

Месье Сент-Альбер делал круглые глаза:

— Германский капитал?

— О да! Немцы готовы купить все, что угодно, и платят золотой маркой. Они соглашаются на любые проценты!.. Но не надо отчаиваться, у меня есть на примете кое-что для вас. Как бы вы отнеслись к «О руа дю каучук» — сбыт плащей и накидок?

Возвращаясь на виллу, Сент-Альбер с трудом проглатывал остывший ужин и как подкошенный валился на кровать. Но сон не шел.

Никогда еще ему не было так трудно, как сейчас. Один, без связей, в чужой стране, а Европа — на пороге катастрофических событий. Иллюзия мира, созданная Чемберленом и Даладье в Мюнхене, оказалась настолько призрачной, что могла обмануть лишь того, кто хотел быть обманутым. Гитлер, этот «великолепный лидер», по оценке Черчилля, проглотил Чехословакию и не изъявлял желания укротить свой аппетит. Сомневаться можно было только в одном: в очередности намеченных им жертв.

Между тем дело с покупкой пая в какой-нибудь фирме явно затягивалось. Коммерсанты из Берлина, Гамбурга и Силезии, действовавшие по доверенности Круппа, банка Шнейдера и концерна «Герман Геринг — верке», форменным образом взламывали двери бельгийской экономики. Их не пугали любые цены, лишь бы продавец был согласен на долгосрочный кредит. Аванс вносился немедленно и в любой валюте. За этим коммерческим ажиотажем Сент-Альбер угадывал четкий военный расчет: соглашаясь на явно завышенные цены, эмиссары третьего рейха заведомо знали, что вопрос об оплате кредитов отпадет сам собой в тот день, когда танки вермахта вытряхнут короля Леопольда из его брюссельского дворца. Судя по всему, в штабе верховного командования вермахта считали, что день этот не за горами…

Естественно, что месье Сент-Альберу с его небольшим капиталом трудно было соревноваться с посланцами имперской промышленности и банков. Адвокат Поля был просто бессилен перейти им дорогу. Сент-Альбер нервничал: план, казавшийся ему в Москве простым и надежным, неожиданно оказался под угрозой срыва. Не закрепившись же в Брюсселе, он не смел и мечтать о Париже, а следовательно, реализация идеи с «французским центром» откладывалась в долгий ящик.

Несколько утешало Сент-Альбер а то, что теперь он был не один. Из тысяч немецких эмигрантов — противников нацизма, нашедших в Бельгии временный приют, месье Поль тонким чутьем разведчика выделил Лео Гроссфогеля и не ошибся в нем. Идя на сближение с Лео, Поль немало рисковал: под личиной «беженца» часто скрывались агенты Канариса или Гиммлера, которые буквально наводнили Брюссель. Оценивая этот факт, Сент-Альбер все больше укреплялся в мысли, что оккупация Бельгии предрешена.