Граница горных вил - Тихомирова Ксения
— Да. Это мне нетрудно. Один мой друг по происхождению швед, и нам велели по очереди разговаривать между собой по-шведски и по-французски. Ну и так далее — в смысле, с другими языками. Кстати, с Карин можно было бы тоже так заниматься. Хорошо бы азбуки достать и книжки с картинками.
Ивор уставился на него с изумлением, переходящим в оторопь.
— Нет, может быть, кто-то с нею занимается, а я суюсь, — сказал Андре смущенно.
— Никто с ней не занимается, — ответил Ивор с горечью. — Приходит Мейбл, медсестра; я ей плачу. Работы у нее немного — тут болеть не положено. Она присматривает за Карин. Умывает, в вещичках разбирается, укладывает спать. А Карин бегает за ней весь день, как собачонка. И дышит этой дрянью. Надо бы сказать ей… Сегодня Мейбл отпросилась на танцульку, а я забыл, и вот пожалуйста…
— Пожалуйста, — эхом откликнулась Карин (нельзя все же сказать, что ее не воспитывали). — Расскажи мне про вилу.
Ивор взглянул на часы.
— Ее пора укладывать. Ты ужинала?
— Да. И молоко пила. Пожалуйста, мне сказку…
— Расскажешь ей про вилу?
— Конечно, расскажу. Я тебе вилу нарисую, пока ты будешь умываться! У тебя есть карандаши какие-нибудь и бумага?
Андре нарисовал Бет на празднике, в короне и длинном золотистом бальном платье — большой яркий рисунок, немедленно привешенный на коврик над кроватью. Карин на этом не успокоилась и потребовала еще и «ту вилу». Он набросал простым карандашом головку спящей Саньки — то, что не успел даже для себя зарисовать, а только запомнил. Последнее, что запомнил в Лэнде. Такое безмятежное, счастливое и детское лицо, какое днем, пожалуй, не поймаешь. Значит, ее здесь нет. Что ж, и на том спасибо. «Раз я жив, значит, и она жива», — так он себе сказал, хотя спокойнее ему не стало.
— Она спит? — удивилась Карин.
— Да, и ты спи.
— А ты не исчезнешь?
— Надеюсь, что нет. Я постараюсь.
Когда Карин уснула, Ивор отвел Андре на кухню, такую же стильную и большую, как все в его доме, и почти насильно заставил есть то, что доставили от повара первого яруса.
— Вначале, — сказал Ивор, совершенно не таясь, — я был уверен, что Карин скоро уйдет отсюда и будет жить где-нибудь наверху. И оборудовал себе нормальный дом со сменой дня и ночи — чтобы она не отвыкала. Хотел учить ее — какое там… Некогда, и вообще…
Андре рассказал ему про камеру во втором ярусе, вытащил из кармана ключ, сам удивляясь, что он цел.
— Нет, — отрезал Ивор. — Не сейчас. Я не могу подлаживаться под их расписание. Пока останешься здесь и будешь работать в смену со мной. У нас всего одна машина, а другую, если и купят, все равно внизу ставить нельзя. Машине нужна вентиляция. Пока спи. Когда закончу свою работу — разбужу.
— Как здесь с водой? — спросил Андре.
— Соображаешь, — ответил Ивор. — С водой здесь плохо. Но не у меня. У меня свой резервуар, и он всегда наполнен. Я слежу за этим.
— И можно вымыться?
— Можно. Сейчас дам тебе полотенце. И на ноги что-нибудь, чтобы ты не топал здесь своими башмаками. Да, кстати, что это за лохмы у тебя?
— Ну, так… Могу косичку заплести.
— Что? Ты вообще… нормальный?
— Да, вполне. Разве что, может быть, по здешним меркам немного не от мира сего.
— Насчет «немного» ты погорячился, — проворчал Ивор, глядя очень недоверчиво. — А кольцо тебе на что?
— А я женат. Ну, обручен… Невеста у меня, — сказал Андре и опустил лицо, почувствовав, что краснеет.
— Понятно. Хорошо. С кем не бывает? Но лохмы-то тебе зачем? Невесте нравятся?
— Но я художник. Это как-то принято…
Ивор фыркнул что-то вроде «детский сад» и вынес приговор:
— Вот тебе ножницы. Намочишь волосы — отрежь примерно до ушей. Я завтра пришлю мастера, чтобы привел тебя в человеческий вид. Тедди тебя не дразнил?
— Да нет. Он вроде и не заметил.
— Или решил, что ты совсем больной. «Ку-ку». Ладно. Если тебя без моего ведома вдруг отправят в жилой ярус, закройся изнутри в своей каморке и никого не впускай. Понял? Никого. В армии ты, конечно, не служил и в тюрьме не сидел… Ну, может быть, еще получится немного поучить тебя драться.
— Спасибо. Драться я как раз умею, — сказал Андре, — только сил пока маловато.
За базу данных Ивор засадил его только с утра. И продержал на этом деле так долго, как смог, — месяца три.
Альбер все это время в подземелье не показывался и к пленнику интереса не проявлял. Как говорили, он вообще куда-то укатил — на «переговоры с деловыми партнерами». Только позванивал время от времени то одному начальнику, то другому, узнавал, как идут дела, и все. Это давало Андре шанс на выживание — так считал Ивор.
Отсутствие хозяина затягивало, например, покупку второго компьютера.
— Они откуда-то прослышали, что если два компьютера соединить, то будет уже сеть, — сообщил Ивор.
— Ну, будет, — отозвался Андре из-за горы отчетов. — И что же?
— А то, что сеть — это Интернет. Значит, ты сможешь выйти в него и на весь мир рассказать, что тебя украли. И еще что-нибудь расскажешь обязательно.
Андре повернулся от стола и уставился на Ивора.
— Серьезно? А что, надо попробовать. Если с двух машин можно — то почему с одной нельзя?
— Не говори глупостей, детка. Они шуток не понимают. Еще отнимут у меня последнюю машину — работай тогда…
На почве компьютерной сети и места обитания Андре между Ивором и генералитетом все это время шла позиционная война, причем Ивор сумел не сдать своих позиций.
— Почему парень не живет, как все, в камере?
— У вас в жилых блоках строгий режим: подъем, построение, выход на работу. Его нельзя нарушать. Разве не так?
— Так. Ну и что? Чем плох режим?
— А тем, господа, что парень мне нужен на подхвате в любую минуту. Надеюсь, вы хоть понимаете, что я свою работу под ваш режим подгонять не намерен?
— Но он у вас не дышит газом!
— Успеет надышаться. Спустится на общую работу — наверстает.
— А почему бы его сразу туда не послать?
— А кто дал разрешение и допуск? Хозяин не давал. У нас внизу все засекречено. Все работы с особым грифом.
— Но он у вас держит в руках данные об этих работах!
— А вы что-нибудь в моих данных понимаете? Нет? Вот и он не понимает. Он даже не знает, что мы производим. Механически набирает ряды чисел. Я рад, что есть на кого переложить эту рутину.
Последний аргумент — насчет того, что генералы сами ничего не понимают, — не блистал строгой логикой. Андре понимал многое из того, в чем генералы и не пытались разбираться. Однако эта мысль, по счастью, не закралась в их начальственные головы.
— А почему, господин Стрем, этот парень в рабочее время нянчится с вашей личной дочкой?
— А потому что я практичный человек, господа, — вдруг усмехался Ивор. — Зачем искать и добывать где-то другую няньку, если есть этот парень? Я, может быть, выкуплю его у хозяина. Он заменяет штат учителей и хорошо воспитанную гувернантку. По крайней мере, все будет оплачено, не беспокойтесь.
— Вы о последствиях подумали?
— Конечно. Я выдам за него девчонку и передам им свои акции. Все равно тут останутся, куда им деться?
Тут Стрем коротко добавлял:
— Шучу. Если, конечно, парень выживет, а выжить тут у нас…
Стрем вытащил из дальних закромов свой старый, привезенный «с воли» тренажер, приказал Андре установить его и набирать силу так быстро, как только сможет. Андре, видя, что пакет с его вещами по-прежнему не под замком, спросил — тихонько, без нажима:
— Я привык в поясе работать. Можно взять?
— Можно, — кивнул Ивор. — Все, что берешь, потом клади на место.
Ремень работал, как и прежде, — в данном случае давал нагрузку. Однажды, в отсутствие Ивора, Андре провел и другой опыт. Надел кольцо и поиграл с Карин в мячик. Ремня на нем не было, но щит работал. Карин с визгом носилась по просторной детской, не замечая фокуса. Но прежде чем Андре успел обдумать происшедшее, на него стали рушиться события.
