Последняя из Лунных Дев - Барбара Дэвис
«Помоги ей найти дорогу назад, если у нее возникла в том потребность».
Слова Альтеи по-прежнему звучали в ее голове. И то же говорил ей Эндрю. Вот только чего хотела сама Ранна? И зачем ей позволять все усложнять?
Еще мучаясь этим вопросом, Лиззи склонила голову над упаковочной квитанцией, чтобы свериться с перечнем заказа. Тут дверь со скрипом отворилась, и в магазине появилась Ранна. Она пришла босиком, в короткой джинсовой юбочке и футболке-варенке, завязанной узлом на талии. В руках она несла по кружке.
– Я подумала: может, тебе захочется кофе. – Ранна протянула Лиззи одну из кружек, стараясь не задеть ее пальцы.
Это был один из ее пунктиков: боязнь случайного прикосновения окружающих. Так называемая гафефобия – тревожное расстройство, которое обычно ассоциируется с сексуальным насилием или другой какой-то психологической травмой. Однако, когда эти симптомы у Ранны проявились, ей не довелось пережить никаких психологических травм. Лиззи обычно списывала это на хроническую потребность Ранны во внимании и ожидала, что со временем этот ее бзик отступит и забудется. Но, очевидно, не забылся.
Обеими ладонями Ранна обхватила свою кружку, с несказанным наслаждением вдыхая ароматный пар.
– Я так понимаю, Эвви не жаворонок, – молвила она. – Я, пока варила кофе, услышала от нее не больше пяти слов. И то она лишь велела мне не забыть помыть кружку. А что у нее за акцент такой?
– В основном креольский. Она из Батон-Руж.
– Из Батон-Руж?! Как же она вообще здесь очутилась?
– Она держит пчел и продает мед. Сначала Альтея просто заказывала у нее мед для магазина. А потом однажды пригласила Эвви в гости, и они отлично поладили. Назад домой та так и не вернулась.
Ранна покачала головой.
– Вот пусть Альтея бы и дружила с этой ворчащей по-креольски пасечницей из Луизианы.
Лиззи метнула на нее недовольный взгляд:
– Это что, был сарказм?
– Нет.
– Потому что, если честно, я не считаю, что ты вправе кого-либо судить. Ты была здесь далеко не образцовым ребенком.
С пристыженным видом Ранна поджала губы.
– Это вовсе не было сарказмом, Лиззи. Правда. Просто ее присутствие для меня оказалось… полной неожиданностью.
В этом Лиззи ее полностью понимала. У нее и у самой первые впечатления от Эвви были точно такими же. И, тем не менее, теперь она защищала Эвви, точно медведица медвежонка, от души желая, чтобы Ранна увидела эту женщину такой, какова та была на самом деле: мудрой и великодушной – и прекрасным дополнением клана Лун.
– Коли уж говорить о неожиданностях – то тебе надо увидеть ее с пчелами. Она не надевает абсолютно никакой защиты. Ни перчаток, ни шлема – ничего. Она просто им поет.
Ранна недоверчиво прищурила один глаз.
– Как ты сказала? Она им… поет?
– Именно. Выглядит это ирреально и жутко – но в то же время восхитительно. Они роятся вокруг нее – и ни одна из них не жалит.
– Питер, Пол и Мэри!.. – еле слышно произнесла Ранна, словно даже и представить не могла нечто подобное.
Это выраженьице вызвало у Лиззи улыбку. Это было, можно сказать, фирменное ругательство Ранны – этакая хипповая версия расхожего «Иисус, Мария и Иосиф!», которое Альтея запретила ей произносить, утверждая, что у Лун не принято упоминать чьего-либо бога всуе. Однако, упоминая всуе имена знаменитейших фолк-исполнителей шестидесятых[19], Ранна, судя по всему, не испытывала ни малейших угрызений совести.
– Эвви тебе нравится, – заключила она.
– Нравится. И я буду очень признательна, если ты проявишь к ней хоть какое-то уважение. Она была добра к Альтее, и сейчас она с той же сердечностью относится ко мне. – Лиззи сделала глоток кофе, поверх кружки разглядывая Ранну. Кофе, легкая непритязательная беседа. Что, интересно, она задумала? – Вообще, я очень удивлена, что тебя вижу. Не думала, что ты уже проснулась.
– Да я на самом деле уже давно на ногах. Позанималась немного медитацией, сделала мини-йогу, потом сходила к яблоневому саду.
Лиззи замерла, не донеся кружку до рта.
– Зачем?
– Ну, ты же сказала, что он сгорел. Мне необходимо было это увидеть.
– Ты что, не поверила мне на слово?
– Конечно же, поверила. Просто мне нужно было увидеть это собственными глазами. Ощутить энергетику этого места, понимаешь?
– Энергетику? – переспросила Лиззи.
– Ведь это было сделано специально, не так ли? Кто-то устроил пожар.
– Ты это поняла по энергетике?
– Нет, я поняла это по тому, как вы обе вели себя вчера вечером. Сразу ясно, что есть нечто такое, во что вы не хотите меня посвящать. Так в чем там дело? Почему вы пытались от меня это скрыть?
Ну да, естественно, не прошло и суток! Лиззи протяжно вздохнула.
– Потому что я вчера была измотана донельзя и не хотела, чтобы ты по этому поводу стала лезть на стенку.
– Звучит разумно, – кивнула Ранна. – Так что случилось?
– Дознаватели нашли среди обгоревших развалин две бутылки. Причем у одной так и осталась впихнутая в горлышко тряпка. Пропитанная керосином. Это все, что мы знаем на данный момент.
Это было почти правдой. Тем, что было всем им известно с полной определенностью. Все остальное являлось лишь домыслами.
Ранна в испуге уставилась на нее:
– И у них никаких предположений, кто мог это сделать?
– Это случилось только позавчера. Дознаватели над этим еще работают.
– Столько лет прошло, – тихо произнесла Ранна, – а они все никак не могут оставить нас в покое.
Лиззи вскинула бровь:
– Теперь, значит, «нас»?
У Ранны поникли плечи.
– Ты так непреклонно настроена все усугублять?
– Я ничего не усугубляю, – парировала Лиззи. – Это само по себе усугубилось. Самим твоим появлением. И тем, что ведешь ты себя так, будто ничего не случилось. И я, по-твоему, должна лишь тебе подыграть. Зачем мне это? Ради Альтеи?
– Разве одного этого довода недостаточно?
– Альтеи больше нет, Ранна. И этой фермы тоже скоро не будет, буквально через несколько месяцев.
У Ранны вновь опустились плечи.
– Значит, ты продаешь ферму? Уже окончательно решила?
– Такой у меня план. Но есть одна загвоздка. Здесь все разваливается на глазах, и нет денег, чтобы это отремонтировать.
Ранна задумчиво посмотрела в свою кружку.
– Тяжко это видеть, правда? Какое тут все обветшалое и заброшенное. В саду и на полях – полная опустошенность. Я едва ли даже не рада, что Альтея всего этого не видит.
Лиззи вонзила в нее жесткий
