Последняя из Лунных Дев - Барбара Дэвис
– В смысле?
– Я подобрал автостопщицу, – тихо объяснил он. – Небезызвестную тебе… – Он быстро обернулся к пикапу, оставленному на середине подъездной дороги. – Это твоя мать, Лиззи. Она в машине.
Пелена белого шума обволокла Лиззи, точно густая и мягкая тишина, которую ты ощущаешь в тот миг, когда впервые сидишь во взлетающем самолете – когда кажется, будто земля уходит из-под ног, и ты словно отсоединяешься от всего мира, зависая между реальностью и тем, что ждет тебя впереди.
Ее мать… В пикапе Эндрю.
Но это невозможно!
И все же, поглядев через плечо Эндрю, Лиззи убедилась, что и вправду кто-то сидит на пассажирском сиденье его пикапа. Когда же дверь открылась и из машины выбралась Ранна, Лиззи оцепенела. На той был вязаный топик на тонких бретельках и джинсы, сносившиеся по низу до ниток. Ранна зашагала по дорожке к дому, при этом расшитая бисером сумочка ритмично хлопала ее по бедру.
Лиззи по-прежнему стояла, будто приросшая к месту. Наконец первое смятение как будто смыло в ней волной раскаленной добела злости, дыхание перехватило. Подождав, когда Ранна выйдет на дорожку перед крыльцом, Лиззи обогнула Эндрю и театрально перегородила той дорогу:
– Что тебе здесь надо?
Ранна, даже не моргнув, встретилась с ней взглядом:
– Я хочу вернуться домой.
Лиззи даже похолодела:
– Он вдруг внезапно стал твоим домом?
Эндрю кашлянул, прочищая горло. Он явно чувствовал себя сейчас неловко.
– Лиззи, она автостопом проделала весь путь от самой Калифорнии. Она добиралась сюда целых шесть недель.
– Мне плевать, сколько времени она сюда добиралась! Мне интересно, зачем она здесь? Теперь. Спустя восемь лет.
– Я вернулась из-за Альтеи, – тихо произнесла Ранна. – И из-за тебя.
Лиззи сложила руки на груди, холодно разглядывая мать. Ее кожа, некогда белая как молоко, теперь имела орехового цвета загар и была слегка морщинистой от избытка солнца, в темных волосах проглядывали серебристые нити. А еще она сильно похудела, и теперь одежда свободно болталась на ее хрупкой фигуре. Может, она больна? И что вообще означает ее появление?
– Ты что-то поздновато вспомнила обо мне, Ранна. А что касается Альтеи, то она…
– Умерла, – тихо договорила Ранна. – Я знаю.
Лиззи прищурилась. Та действительно это знала. Это было совершенно очевидно. Вопрос только: откуда она это могла знать?
– Как ты узнала про Альтею? О тебе не было слышно уже много лет.
– Мне приснился сон, – приглушенным голосом объяснила Ранна. – По крайней мере, я думаю, что это сон. А проснувшись, я ощутила ее запах. Тот самый запах ее духов, что ты всегда для нее делала. Как будто она находилась рядом со мной в комнате… И я просто… поняла.
У Лиззи словно земля качнулась под ногами. Запах духов Альтеи! Смесь лаванды и бергамота, которую она то и дело ощущала с тех пор, как вернулась на ферму. Значит, Ранна тоже это почувствовала. Причем не где-нибудь, а в Калифорнии!
И вот – спустя целую пропасть в восемь лет – они застыли лицом к лицу, глядя друг на друга в упор. Лиззи невыносимо хотелось отвернуться. Хотелось уйти. Вернуться в дом и запереть дверь. И вот ведь какова ирония! Сколько раз сама она ворчала, что со всем этим должна бы разбираться Ранна. И вот она явилась, отмахав немалый путь от солнечной Калифорнии, и теперь хочет войти в дом.
Эндрю снова прочистил горло и сказал, нарушив тягостную тишину:
– Пойду принесу ее вещи из машины.
– Я разве сказала, что она остается?
– Она твоя мать, Лиззи.
Она вскинула глаза на Эндрю, задетая его укором. Он что, забыл, как она, укуренная, плескалась в фонтане перед мэрией? Забыл про ту историю с проклятием возле кофейни?
Лиззи вновь посмотрела на Ранну, которой было уже за пятьдесят, в расклешенных джинсах и с тряпичной сумкой с бисером. Эдакое увядшее «дитя цветов». Вот она, ее семья – если родная кровь вообще хоть что-то значит. Неужели и в самом деле Лиззи готова была дать своей матери от ворот поворот? Или обращаться с ней так, как уже долгие десятки лет обращался Сейлем-Крик со многими женщинами их рода? Точно с парией. Лиззи была больше чем уверена, что она была готова ответить «да». Ранна уже многие годы назад умыла руки, отказавшись от рода Лун. Так что теперь пусть с этим и живет.
– Только на одну ночь, – с прохладцей уступила Лиззи, шагнув назад, чтобы Ранна могла войти в дом. – Одну. А потом ты уйдешь.
В гостиную Ранна ступила с какой-то даже опаской, крепко прижав руки к груди, как будто не могла себе доверить чего-либо коснуться.
– Здесь все по-прежнему, – прошептала она, смаргивая с ресниц слезы. – Все точно так, как было.
Столь нехарактерное для Ранны проявление эмоций застигло Лиззи врасплох. Сентиментальность никогда не была в ее стиле. Однако в Ранне вообще очень многое изменилось. То, как от нее теперь пахло: костром и чайными листьями, лепестками роз и дождем. Сочетание это было столь же незнакомым, сколь и обескураживающим – со смутным проявлением чего-то языческого и даже цыганского, с легким наслоением глинистого духа влажной земли. И навеянный этим запахом образ категорически не сочетался с той женщиной, которую Лиззи помнила.
– Эндрю рассказал мне, как все было, – тихо заговорила Ранна. – В смысле, как Альтея слегла, заболев. Я бы вернулась, если бы знала. Мне бы следовало быть с ней рядом.
Легкий кивок был единственным ответом, на который Лиззи была сейчас способна. То же самое она, помнится, сказала Эвви в тот вечер, когда только приехала. И сейчас она подумала: а не так же скептически отнеслась к ее ответу Эвви, как сама она сейчас?
– Ну, а ты как, Ранна? У тебя… все хорошо?
– Да, вполне нормально.
– Врешь ведь?
– А если бы и так – разве тебе не все равно? – И, не получив от Лиззи моментального ответа, Ранна печально улыбнулась. – А впрочем, можешь не отвечать. У меня все в порядке. Просто в последнее время дела идут как-то туговато, да еще этот долгий путь из Калифорнии.
Лиззи хотела было ответить ей какой-то едкой колкостью, но тут услышала, как хлопнула дверь заднего хода.
– Мне показалось, тут кто-то разговарива…
Эвви резко прервалась, едва увидев Ранну. Долгое мгновение никто не в силах был вымолвить и слова. Эвви и Ранна встретились глазами, и казалось, воздух между ними зарядился множеством невысказанных вопросов. По лицу Эвви было видно, что представлять их друг другу нет необходимости. Едва взглянув на Ранну, любой мог
