Истории города Ф. - Кирш Ли

Аптека, серьезная дама с мятным запахом и строгими полками, знавшая каждый рецепт наизусть, мрачно поглядывала через дорогу на Магазинчик канцелярских принадлежностей — яркий, улыбающийся, разукрашенный цветными карандашами и блокнотами, как детский альбом.

– Посмотри только! — возмущенно булькала бутылка сиропа от кашля. – К нему идут улыбающиеся, с воодушевлением, а ко мне – только когда голова болит или температура!

– Да и что? — срывалось с полки принадлежностей для рисования. — У нас люди покупают идеи и возможности, а у вас таблетки! Уж очень ты серьезная, Аптека!

Так начался тихий, но упорный спор. Аптека начала шептать ветру, чтобы тот затягивал людей запахом эвкалипта, а Магазинчик заманивал детей цветными шариками у входа.

Жители замечали это и слегка улыбались, но молчали — знали, что обе стороны важны, просто обиделись друг на друга.

Но все изменилось, когда в один дождливый день в город приехала маленькая учительница музыки по имени Леся. Она заболела в первый же день – кашель, температура, охрипший голос. Побежала в Аптеку, но шла мимо Канцелярского магазина и не удержалась — зашла за нотной тетрадью.

Когда она вышла, держа в руках и лекарства, и карандаши, сказала:

– Ой, как хорошо, что вы рядом. Один из вас лечит тело, другой душу. А вместе несут настоящее исцеление.

Эти слова были услышаны. Аптека вздохнула эвкалиптом и ментолом, а Магазинчик тихо постучал витриной в знак прощения. С того дня они стали помогать друг другу: на аптечных коробочках появились цветные наклейки от соседа, а в канцелярском магазинчике советы, как сохранять здоровье во время творчества.

И жители больше не выбирали между одним и другим. Они заходили в оба — понимали: здоровье и вдохновение всегда идут рядом.

Когда брусчатка мостовой задумалась

Главная улица города Ф. всегда была как стройная мелодия – вела от Вокзала, насквозь, к реке с серебряными рыбками. Люди шли по ней в магазины, влюбленные шептали нежности, дети носились с воздушными змеями, а каштаны бросали на нее свои блестящие плоды.

Но однажды утром мостовая, уже век лежавшая ровно, задумалась. Она слушала разговоры прохожих, чувствовала шаги, и вдруг ее пронзила тревога:

— А вдруг я веду людей не туда?.. Может, они ищут что-то большее, чем парк и кафе?

И тогда что-то невероятное произошло: мостовая взбунтовалась. Она поднялась волнами, словно море во время бури. Камешки подались, дорожка завертелась, и все в городе Ф. замерли: кто-то споткнулся, кто-то растерял зонтик, а почтальон завис в воздухе с пакетом в руках.

- Эй, Главная, что с тобой?! — выкрикнула скамейка возле аптеки.

— Я... просто хочу убедиться, что мы идем по правильному пути, — тихо сказала брусчатка.

А бурные подземные воды под поверхностью дороги даже на миг замерли, прислушиваясь…

Здесь из лавки старых карт вышел господин Тарас, хранитель Волшебной Карты Города. Он погладил брусчатку ладонью и сказал:

– Движение – это хорошо. Но настоящий путь – не всегда прямой. Иногда, чтобы найти направление, нужно остановиться. А ты, брусчатка, уже дала нам всем повод подумать.

После этих слов мостовая медленно улеглась, камни снова стали на свои места — теплые, как ладони старого друга. И хотя выглядела она как раньше, в ее изгибах появилась мягкая волнистость, как легкое напоминание: даже дорога имеет душу.

С тех пор горожане иногда останавливались посреди улицы, всматривались в горизонт и задавали себе вопрос: «А я иду туда, куда хочу?»

И именно поэтому город Ф. никогда не становился обыденным. Он живёт, дышит, чувствует вместе со своими жителями.

Магнолия с дальнего Юга

В парке города Ф., где воздух всегда пах мятой и свежей травой, где каштаны ласково общались с голубями, появилась в один осенний день... Магнолия. Она приехала из теплых краев в большой деревянной бочке, украшенной лентами. Деревья- старожилы удивленно поглядывали на новенькую.

– Что за хрупкое создание? – буркнул старый Ясень.

– Она такая утонченная... – прошептала Береза. – Но как же она переживет нашу зиму?

Магнолия дрожала от страха. Ветер с севера уже посылал прохладные предвестники, а она вспоминала солнце и песок, шум цикад и ласковые вечера южных краёв.

Но жители города не оставили ее наедине с морозами. Кто-то принес старый шерстяной шарф и обмотал ствол. Кто-то каждый вечер подходил и рассказывал магнолии сказки, чтобы ей не было страшно. Дети клали возле нее орешки и листья – «чтобы было мягко, и не одиноко», говорили они.

А под Новый год Парк сделал нечто удивительное. Фонари вокруг Магнолии начали светить теплым, желтым светом, словно бережное солнце. Каждый лучик ласково касался ее ветвей, и она впервые за долгую зиму... не дрогнула от холода.

Весной же произошло чудо. Магнолия расцвела. Ее нежные розовые и белые цветы раскрывались, как вздохи — каждый из них был как благодарность, как улыбка, как воспоминание о любви.

Горожане приходили в парк с фотоаппаратами, букетами и просто с открытым сердцем. Молодожены фотографировались возле нее, дети рисовали ее в альбомах, а старушки говорили:

– Это не просто дерево. Это расцвела сама надежда. Что всё будет хорошо, как бы ни было трудно…

И каждую весну Магнолия шептала шорохом своих ветвей:

– Я с вами. И я уже отсюда.

Птичье возвращение

Когда над городом Ф. таяли последние снега, и с каштанов начинали просыпаться липкие зеленые почки, воздух наполнялся особым ожиданием.

Первыми возвращались шумные скворцы. Потом появлялись вяхири, дикие голуби — большие, уважительные, во взгляде которых читалось множества воспоминаний из разных краёв. Они садились на старые ясени в парке и центральных улиц и прислушивались к новым историям города. Их воркование был похоже на колыбельную очень строгих, но нежных родителей.

Но самым торжественным моментом было возвращение аистов. Их большие белые тела, черные крылья и длинные красные клювы становились символом возрождения. Старый дымоход на хлебозаводе снова принимал свою пару, ежегодно гнездившуюся там. Люди даже ставили скамейку рядом, чтобы наблюдать и загадывать желания, потому что аисты всегда приносят добрые вести. Высокие деревья и столбы, хранящие на себе их прошлогодние гнёзда, – приосанивались и радостно вздыхали с облегчением. Всё возвращается на круги своя.

А дальше появлялась горлица. Ее воркование — мягкое, задушевное — раздавалось над садами, словно вспоминая о чем-то важном, почти