Потерянные - Нури Альбина Равилевна
Глава 6.
Денис Грачев откликнулся сразу же.
— У аппарата! — невнятно произнес он хрипловатым басом.
Спит, что ли?
— Денечка, привет. Это я, Кира.
На том конце провода повисло молчание.
— К-какая К-кира?
— Кира Кузнецова. Ну, Матвеева. Вспомнил?
Денис опять замолчал.
— Эй, — нетерпеливо позвала Кира, — ты что, уснул?
— Нет, — встрепенулся голос, — извини, Кирюх. Просто мы тут …маленько отметили.
Так он пьян, дошло, наконец, до Киры. Она досадливо поморщилась — как не вовремя! Объяснять нетрезвому человеку про Ленькину трагедию не хотелось. Но выхода не было.
— Денис, я звоню сказать, что с нашим Леней несчастье. Ты понимаешь?
— Конечно, — немедленно отозвался Дэн, видимо, из всех силы пытаясь взять себя в руки.
— Он умер. Покончил с собой. Завтра в одиннадцать похороны.
Денис молчал. Никакой реакции. Кира раздраженно подула в трубку — может, связь прервалась?
— Денис! — громко позвала она. — Ты меня слышишь?
Неожиданно тишину разорвал резкий женский голос.
— Денька! Очнись! Опять нажрался, сволочь! Чтоб ты сдох!
Кира слушала и не верила своим ушам. Респектабельный Денис на дорогущем джипе — и пьющий, опустившийся человек, на которого орет жена, никак не хотели связываться в ее сознании в один образ.
Послышалась какая-то возня, потом женщина требовательно проговорила в трубку:
— С кем я говорю?
— Добрый вечер. Меня зовут Кира Кузнецова. Мы с вашим мужем вместе учились в институте.
— Это с вами, что ли, он летом ездил? — Голос женщины звучал нервозно и отрывисто.
— Да. С нами еще трое ребят было. И я звоню сказать, что один из них вчера скончался. Леня Казаков.
— Ясно, — без тени сочувствия ответила Денискина жена.
— Вы, пожалуйста, передайте Денису, когда он будет… — Кира замялась, подбирая слово, — в состоянии. Похороны завтра, вынос в одиннадцать. Он знает, где Леня живет. Жил.
— Передам, как проспится, — пообещала жена.
— Спасибо. До свидания.
— Пожалуйста, — женщина бросила трубку.
Кира сидела, вконец расстроенная и растерянная. Мир сошел с ума. Ленька умер. Дэн превратился в алкоголика. Что дальше?
В кухню заглянул Саша.
— Кирюш, все нормально? — обеспокоено спросил он.
— Да, все хорошо.
— Будешь кино смотреть? Я скачал «Заложницу». Помнишь, мы собирались посмотреть? Интересный фильм.
— Нет, Саш, что-то не хочется. Мне еще позвонить надо. Может, потом.
— Ладно, я пока почитаю, — покорно ответил Саша и прикрыл за собой дверь. Какой он все-таки хороший, понимающий. Что бы она без него делала?
Кира вздохнула и позвонила Миле на сотовый, городского не знала. Механический голос уведомил, что номер не обслуживается. «Ладно, перезвоню позже», — решила она и набрала Элкин номер. Если и эта пьяна… Но боялась Кира напрасно. Эля откликнулась сразу же и была совершенно трезвой.
— Да, слушаю, — голос звучал странно. Настороженно и вместе с тем робко.
— Элечка, привет, это Кира.
— А, привет, Кирюха! – Теперь в голосе слышалось облегчение.
— Мне сегодня мама Ленькина звонила. Сказала… в общем, Леня вчера умер.
— Как так – умер?
— Покончил с собой.
— Покончил… А что он сделал? — странно, но скорби и потрясения в интонациях не было. Скорее, какой-то неприличный интерес.
— Я не знаю. Не спросила. Как-то не до того было, — холодновато ответила Кира, не желая сейчас это обсуждать. — Похороны завтра. Если сможешь, подходи к одиннадцати.
Эльвира молчала и шумно дышала в трубку.
— Эля, ты меня слышишь?
— Слышу. Приду.
Было в их разговоре что-то странное. Кто-кто, но Эльвира точно не могла подобным образом отреагировать на смерть друга юности. Кира ждала, что ей придется долго успокаивать подружку, утешать, советовать принять валерьянки, плакать вместе с ней в три ручья. И только вот этого — отчужденности, холода, вроде бы даже равнодушия — она никак не ожидала.
Эльвира, которая терпеть не могла своего имени и всем велела называть ее только Элей или, лучше, Элкой, всегда была чересчур эмоциональна. И ничего не умела скрывать, хотя часто ей это вредило. Иногда люди, которые плохо знали Элку, обижались на прямоту ее суждений и откровенность. А она не понимала — как можно иначе?
Чтобы ходить с Элкой в кино или в театр, надо было иметь железную выдержку. То хохочет на весь зал, как чумная, то рыдает, никого не стесняясь. Такой отзывчивый и благодарный зритель — мечта любого режиссера. Но сидеть с ним рядом в кинозале — суровое испытание. По Элиному лицу можно читать, как по листу бумаги. Все чувства — вот они, напоказ. Любит, ненавидит, презирает, уважает — все с разбегу и в лоб. Началась любовь — весь институт знает. Закончилась — тоже. Правда, чужие тайны Эля хранить умела. Но своих собственных не имела вовсе.
Слыша ее голос по телефону, Кира недоумевала: неужели это она, безбашенная, искренняя, смешливая Элка?
— Эля, — снова неуверенно позвала Кира, — у тебя что-то случилось? Как твой художник?
— Художник? Какой еще…А-а-а, ты про это ничтожество? Не знаю, и знать не хочу!
Вот все и выяснилось. Элка просто в стадии разрыва отношений. Прощай любовь — здравствуй, депрессия! Наверное, еще не вполне осознала, что ей сказала Кира.
— Ладно. Завтра увидимся.
— Подожди, подожди, — поспешно закричала Эля, — ты нашим звонила?
— Звонила, — вздохнула Кира. — У Мили телефон отключен. Дэн пьяный, я все его жене передала.
— Дэн пьяный? — В голосе Элки прорезались прежние живые эмоции.
— Сама удивляюсь. Миле попробую позже позвонить. Ты тоже звони — вдруг дозвонишься.
Кира устала. От диалога с женой Дениса, от непонятного разговора с Элей, от необходимости несколько раз произносить страшные слова про Леню — вообще от всего. Хотелось отключить телефон и принять ванну. Не душ, а именно ванну. И пены побольше. Но они с Сашей два года назад установили душевую кабину.
— Пока. — Эля снова забралась в свой кокон. — До завтра.
Кира побрела в ванную. Сняла с лица косметику. Включила воду погорячее и забралась внутрь кабины. Согреться никак не удавалось, она мелко дрожала под струями горячей воды. Может, простыла, температура поднимается?.. Однако дело было не в болезни, и Кира отлично это понимала. Что-то чудное происходило в жизни: с ней самой, с друзьями. Но думать об этом сейчас не было сил.
Перед тем, как лечь, Кира еще несколько раз безрезультатно набирала номер Мили. Уехала, что ли, куда-то? Конечно, никакой фильм так и не посмотрела: не смогла сосредоточиться на сюжете, и, в конце концов, заснула где-то на середине, уткнувшись носом в мужнино плечо. Хотя, кажется, фильм был стоящий: Саша смотрел увлеченно.
Проснулась уже глубокой ночью. Телевизор был давно выключен, Сашка уютно спал, негромко похрапывая. Киру что-то разбудило: сон или обломок какой-то мысли. Она никак не могла вспомнить, что это за мысль, но чувствовала, что некая важная деталь, которая днем ускользнула от ее сознания, ночью выплыла из глубин. Ухватить мысль не удавалось, и Кира раздосадовано прикусила губу.
Надо попытаться снова уснуть: завтра предстоит трудный день. Часы показывали два сорок восемь. Еще спать и спать. Но Кира чувствовала, что сон уже сбежал от нее. В голову полезли тяжкие мысли, и избавиться от них не было никакой возможности.
Она включила ночник и принялась читать. Сашу свет и шорох страниц совершенно не беспокоили, он всегда спал крепко, счастливчик. Книга была скучноватая, и Кира надеялась, что ее укачает. Напрасно. Она рассердилась на бестолкового автора, который ни заинтересовать читателя толком не смог, ни сон на него навеять своим творением. Раздраженно отшвырнув книгу, выключила свет: будем пытаться заснуть своими силами. Но, проворочавшись до пяти утра, смирилась с неизбежным. Тихонько встала и отправилась на кухню. Телефон зазвонил в половине седьмого, когда она уже успела накраситься, уложить волосы, приготовить завтрак. Через полчаса проснется Саша.
