Брет Эллис - Гламорама

36

Сегодня мы побывали на следующих показах: Готье, Comme des Garзons и — после короткой остановки на новой квартире Франка Малио где-то по соседству с Елисейскими полями — Галлиано (гигантские белые шторы, нетипично современное освещение, звучит «Stupid Girl» Garbadge, модели кланяются, нам нужно алиби), затем неизбежный ужин в «Les Bains» в честь Дриса ван Нотена, охранники втаскивают нас в зал, я одет с ног до головы в Prada и успокаиваю себя лошадиными дозами ксанакса, поскольку событие нас ожидает явно навороченное, и говорю всем и каждому: «Привет, зайка!», использовав при этом практически весь мой арсенал интонаций, а именно — Канделас Састре, и Питеру Бирду, и Элеанор де Роган-Шабо, и Эммануэлю де Брантесу, и Грегу Хансену, и дантисту, услугами которого я некоторое время пользовался, пока жил в Санта-Фе, когда Хлое отправилась туда на съемки, и Инее Риверо, а кругом слишком много фотографов, закупщиков и пиарщиков, и все девушки пришли с сумочками из соломки и в платьях пастельных тонов, а клуб заставлен огромными напольными букетами из роз и гардений. Почему-то я постоянно слышу, как кто-то произносит слово «насекомые», а когда я прикуриваю сигарету, я замечаю, что сжимаю в руке бумажку в тысячу франков, которую Джейми зачем-то дала мне на показе Галлиано, в то время как я сидел рядом с ней и меня колотил озноб. В это утро за завтраком Бобби ничего не сказал нам о том, куда он направляется сегодня, но поскольку к этому времени было отснято уже огромное количество сцен, в которых я не принимал участия, я ограничивался тем, что старательно запоминал свои реплики и появлялся там, где мне полагалось по графику съемок, стараясь оставаться по возможности незаметным и не попадаться на глаза.

Я подхожу к томящейся по соседству съемочной группе, выхожу на точку и подношу огонь к сигарете Джейми. На ней обтягивающий брючный костюм в блестках от Валентино, а на глазах нарисованы карандашом «стрелки». Начинает звучать композиция Эрика Клэптона. Это знак, по которому я должен произнести реплику:

— Эрик Клэптон — отстой.

— Неужели? — спрашивает она. — А мне нравится.

Я хватаю бокал шампанского с подноса, который официант быстро проносит мимо меня, и мы оба выходим на танцпол, рассматривая публику и делая вид, что не видим друг друга.

— Ты нужна мне, — говорю я, едва улыбнувшись проходящей мимо Клаудии Шиффер. — Я жить без тебя не могу.

— Этого нет в сценарии, Виктор, — предупреждает она, тоже едва улыбнувшись. — Мы не должны играть эту сцену.

— Джейми, ну пожалуйста! — говорю я. — Пока Бобби нет, мы можем говорить все, что хотим.

— Прошу тебя, выбрось из твоих тупых мозгов все фантазии насчет секса после первого свидания, — с придыханием сообщает она.

— Зайка, — говорю я со всей возможной искренностью, — я не хотел сделать тебе больно.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, ты сделаешь больно нам обоим.

— В каком духе? — спрашиваю я.

Она отодвигается от меня. Я делаю шаг к ней.

— Эй, Джейми, — говорю я, хватая ее за плечо. — Что за дела?

— Ты даже не понимаешь, куда ты попал, Виктор, — отвечает она жестко, но по-прежнему с улыбкой на лице, успевая даже махать рукой людям в ответ на их приветствия. — Совсем не понимаешь.

— Так объясни мне.

— Не положено, Виктор.

— Но ты не любишь его, — говорю я. — Я знаю. Это работа, верно? Это все часть плана, верно? Ты просто играешь роль, верно?

Но она ничего не отвечает.

Бобби раздвигает зеленую бархатную портьеру и входит. Он одет в шикарный смокинг от Валентино, но на спине у него при этом рюкзачок от Prada, что его нимало не смущает. Он обозревает комнату, прикуривая сигарету, морщится от вспышек папарацци, он только что явился с вечеринки у Анаи, его волосы влажно блестят, и он начинает двигаться в нашу сторону по танцполу, натянуто улыбаясь.

— По-моему, ты его боишься, — говорю я. — Боишься, но не любишь.

— Слушай, ты мне дашь дожить спокойно хотя бы эту неделю? — говорит она, напрягаясь.

— Скажи мне, что ты его любишь. Ну скажи! — шепчу я, — Хотя бы скажи, что он тебе нравится.

Камера внезапно перестает описывать круги и показывает крупным планом, как мы оба беспомощно смотрим на приближающегося Бобби.

— Не нервничай, — говорит она, кивая кому-то, промелькнувшему в полутьме рядом с нами.

— Я сейчас ему кое-что скажу, — шепчу я. — Плевать на последствия.

— Ручку громкости прикрути, а, Виктор, — предупреждает она, расплываясь в улыбке.

— Надеюсь, Виктор, что это шутливый намек на какую-то реплику, которую я не расслышал, — говорит Бобби, наклоняясь и целуя Джейми в губы.

— М-м-м, — мурлыкает Джейми, облизывая его губы. — Маргарита?

— О чем ты говоришь, Бобби? — Я произношу эту реплику таким тоном, что трудно сказать, то ли я изображаю святую невинность, то ли переигрываю, но Бобби уже отвлекло что-то происходящее в другом углу, и он прислушивается ко мне только из вежливости.

— Я ужасно голодная, — говорит Джейми.

— Что? — роняет Бобби, вытягивая шею.

— Я сказала, что я ужасно голодная, — раздраженно повторяет Джейми.

Слегка запаниковав, я глотаю еще один ксанакс и начинаю следить за съемочной группой MTV, которая берет интервью у Николь Кидман, нарисовавшей зачем-то на лбу точку, как это делают индуски.

— Райнбек совсем не в духе, — говорит Бобби, глядя на Брюса, валяющегося в отрубе в кабинке где-то в дальнем углу зала. Над ним склонилась Тамми, шикарная, слегка контуженная, в темных очках, а вокруг них вьется рой молодых лондонцев.

— По-моему, это ненадолго, — говорит Джейми. — Он скоро придет в себя.

— Разумеется, но Тамми из-за этого не в себе, а это может испортить все дело, — говорит Бобби. — Вы уж меня извините.

Бобби направляется к кабинке, здороваясь по пути со всеми, кто обращает на него внимание, и, когда он склоняется над Брюсом, тот едва замечает его присутствие, но тут в круг втискивается Бентли в компании Марка Джейкобса, и тут наконец Тамми замечает Бентли, а тот показывает ей свои ручные часы, и она мимоходом улыбается Марку, но в тот момент, когда все присутствующие начинают гоготать, ее лицо вновь превращается в маску.

— Скажи ему, — говорю я Джейми, — скажи ему, что между вами все кончено. Скажи ему, что все в порядке.

— Ты уверен, что все будет в порядке? — спрашивает она, добавив вполголоса: — Тупица.

— Я всего лишь пытался поделиться с тобою своими чувствами.

— В этой ситуации, Виктор, в первую очередь виноват ты, поэтому тебе бы…

— Заткнись, — тихо произношу я.

— Отвали от меня.

— Ты первая начала.

— Все это — только верхушка айсберга, — говорит Джейми, и тут она перестает сдерживать себя; ее лицо расслабляется, она многозначительно смотрит мне в глаза и торопливо шепчет: — Пожалуйста, Виктор, не поднимай шума, и мы поговорим об этом позже.

— Когда? — шепчу я в свою очередь.

Бобби возвращается с Бентли и Марком Джейкобсом, которые явились сюда прямо после осмотра новой штаб-квартиры Марка на Понт-Неф, и Марк очень взвинчен, потому что один из его новых супермодных дизайнеров — несовершеннолетний трансвестит, который жить не может без своей собачки породы чихуахуа по кличке Гектор.

— Меня втянул в беседу один международный хулиган из Бельгии, и только вмешательство мистера Джейкобса вырвало меня из его объятий, — говорит Бентли, отгоняя рукою невидимую муху.

Марк кивает, затем целует Джейми в щечку, небрежно кивает в мой адрес и говорит:

— Привет, Виктор.

— Господи, ну и холодище же тут, — говорит Бентли, выпуская струю пара изо рта, а затем, заметив меня, добавляет: — Ты выглядишь устало, Виктор. Шикарно, но устало.

— У меня все клево, очень клево, — твердо заявляю я. — И у всех все клево.

— Да, кстати, ты забыл вот это. — Бобби вручает Бентли рюкзачок от Prada, в то время как Марк развлекает Джейми тем, что строит дурацкие рожи за спиной у Бентли, отчего даже Бобби не может удержаться от улыбки.

— Господи, Бобби, ну зачем ты не оставил его там? — стонет Бентли. — Зачем?

— Я не был уверен, что вернусь туда, — пожимает плечами Бобби, глядя на меня в упор.

Затем я усаживаюсь за стол с Донателлой Версаче, Марком Вандерло, Катриной Борман, Азеддином Алайа, Франкой Соццани и международным хулиганом из Бельгии, и мы все смеемся над общими знакомыми и выкуриваем по дюжине сигарет каждый, и официанты уносят тарелки с едой, на которые мы и посмотрели-то едва, не говоря уже о том, чтобы притронуться, и каждый из нас делится какой-нибудь тайной с соседом слева, а потом Джейми подходит к столу с косяком в руке и просит прикурить у Донателлы, которая сидит рядом со мной, и Джейми — делая вид, что разговаривает с Донателлой, которая разговаривает с Франкой, — говорит мне, что Бобби завтра улетает в Бейрут, откуда едет через Багдад в Дублин, где у него встреча с членом военизированной милиции из Вирджинии, и что он вернется обратно через пять дней. Я внимательно ее выслушиваю, после чего она просит меня в ответ весело рассмеяться, и эту информацию она сообщает мне с таким видом, что, стоя на другом конце комнаты — как стоит сейчас Бобби, можно подумать, что она сказала Донателле, как великолепно выглядит Виктор, или же вслух рассуждала о том, как круто идут у нее дела, и Джейми затягивается косяком всего один-единственный раз перед тем, как пустить его по кругу, а я снова отсидел себе ногу и, хромая, пытаюсь поспеть за ней, натыкаясь по пути на какие-то медленно движущиеся в полумраке силуэты и тени, по пути замечая Бентли, который непринужденно покидает зал с рюкзачком на плече, и тут рок-группа под названием Autour de Lucie начинает настройку, готовясь исполнить первый номер в их программе — кавер песни «The Who», которая называется «Заменитель».