Висенте Бласко - Детоубийцы
Тони страстно желалъ исполнить желаніе жены. Онъ ничего не имлъ противъ того, чтобы имть двочку въ дом. Она была бы въ помощь больной. И вотъ они похали вдвоемъ въ городъ и привезли оттуда шестилтнюю двочку, робкаго, дикаго и некрасиваго зврка, котораго взяли изъ воспитательнаго дома. Звали ее Висантетой… Однако, чтобы она не забыла о своемъ происхожденіи, ее называли со свойственной невжественному люду безсознательной жестокостью П_о_д_к_и_д_ы_ш_е_м_ъ.
Рыбакъ возмущенно ворчалъ. Еще лишній ротъ! Маленькій Тонетъ, наоборотъ – ему было десять лтъ – встртилъ маленькую двочку очень радостно, такъ какъ могъ мучить ее своими капризами и придирками единственнаго избалованнаго сына.
Изъ всхъ обитателей хаты къ П_о_д_к_и_д_ы_ш_у относилась ласково только больная женщина, съ каждымъ днемъ все боле слабвшая и страдавшая. Несчастная искусственно создавала себ иллюзію, будто у нея есть дочь и по вечерамъ, усаживая ее въ дверяхъ хаты, съ лицомъ, обращеннымъ къ солнцу, расчесывала ея рыжія косички, обильно смазанныя масломъ.
Двочка походила на живую послушную собачку, разылекавшую обитателей хаты своей бготней. Молча покорялась она утомительной работ и всмъ злымъ прихотямъ Тонета. Напрягая изо всхъ силъ свои рученки, тащила она отъ канала къ дому кувшинъ, наполненный водой Деесы, такой же большой, какъ она сама. То и дло бгала она по деревушк, исполняя порученія новой матери, а за столомъ ла, опустивъ глаза, не осмливаясь сунуть ложку въ миску, пока та до половины не была опустошена. Ддушка Г_о_л_у_б_ь, всегда молчаливый, глядвшій такъ сурово, внушалъ ей большой страхъ. Такъ какъ ночью об каморки были заняты, одна – супругами, другая Тонетомъ и ддушкой, то она спала у очага, посредин хаты, на ил, который просачивался сквозь паруса, служившіе ей постелью, укрываясь стями отъ порывовъ втра, врывавшагося черезъ печную трубу и щели разъденной крысами двери.
Единственнымъ хорошимъ для нея временемъ были вечера. Все мстечко погружалось въ тишину, мужчины были или на лагун или на поляхъ. Она садилась съ матерью у дверей хаты чинить паруса или вязать сти, и он разговаривали съ сосдками въ великомъ безмолвіи безлюдной, неправильной улицы, поросшей травой, въ которой копошились куры и крякали утки, подставляя солнцу свои влажныя блыя крылья.
Тонетъ не посщалъ больше школу, сырое маленькое помщеніе, за которое платило городское управленіе, гд мальчики и двочки въ пропитанномъ тяжелымъ запахомъ воздух проводили цлый день, читая по складамъ или распвая молитвы.
Онъ былъ уже настоящимъ мужчиной, какъ говорилъ его ддъ, щупавшій мускулы его рукъ и ударявшій его въ грудь. Въ его годы Г_о_л_у_б_ь уже самъ прокармливалъ себя рыбной ловлей и стрлялъ по всмъ видамъ птицъ, существовавшимъ въ Альбуфер.
Мальчикъ съ удовольствіемъ сопровождалъ дда во время его экспедицій по вод и суш. Научился дйствовать весломъ, скользилъ, быстро какъ молнія, въ одной изъ маленысихъ лодокъ дядюшки Г_о_л_у_б_я и когда прізжали охотники изъ Валенсіи, онъ устраивался на носу барки или помогалъ дду устанавливать парусъ, выпрыгивая на берегъ въ критическія минуты, чтобы схватить веревку и потащить барку.
Потомъ пріучался къ охот. Научился дйствовать сравнительно легко ружьемъ дда, настоящей пищалью, которую можно было отличить по одному грохоту отъ всхъ ружей, имвшихся въ Альбуфер. Дядюшка Г_о_л_у_б_ь клалъ сильные заряды и первые выстрлы заставили мальчика такъ покачнуться, что онъ чуть не упалъ на дно барки. Постепенно онъ приручилъ стараго звря и мтко билъ лысухъ къ великому удовольствію дда.
Вотъ какъ надо воспитьтать дтей! По его мннію, Тонетъ долженъ сть только то, что убьетъ изъ ружья или выловитъ изъ озера! Во время этого суроваго воспитанія дядюшка Г_о_л_у_б_ь подмтилъ въ своемъ ученик признаки какой-то разслабленности. Онъ любилъ стрлять и ловить рыбу. Но ему не нравилось вставать до зари, цлый день дйствовать, вытянувъ руки, весломъ, и тащить, какъ лошадь, за веревку барку. Рыбакъ понялъ въ чемъ дло: то, что его внукъ ненавидлъ инстинктивной ненавистью, что возмущало все его существо, былъ – трудъ. Тщетно говорилъ ддъ о большой ловл, которая предстоить завтра въ томъ или другомъ мст Альбуферы. Стоило только рыбаку отвлечься и внукъ нсчезалъ. Онъ предпочиталъ бгать по Деес съ сосдними мальчиками, растягиваться подъ сосной и цлыми часами слушать чириканіе воробьевъ на втвистыхъ верхушкахъ или глядть, какъ порхаютъ надъ лсными цвтами блыя бабочки или бронзовые шмели. Ддъ наставлялъ его безъ прока. Потомъ ршилъ побить, но Тонетъ, какъ маленькій дикій зврокъ, убжалъ и сталъ подбирать камни, чтобы защищаться. Старикъ примирился и какъ прежде отправлялся на озеро одинъ.
Онъ самъ всю жизнь провелъ въ труд. Сынъ его Тони, хотя и сошелъ съ дороги, увлекшись крестьянскимъ трудомъ, но былъ еще способне его самого въ тяжелой физической работ. Въ кого же пошелъ этотъ мошенникъ? Господи Боже! Кмъ онъ рожденъ, этотъ мальчикъ съ его неодолимымъ отвращеніемъ къ труду; съ его страстью къ ненодвижности, съ его привычкой цлыми часами отдыхать на солнц, словно жаба на краю канала.
Все мнялось въ этомъ мір, котораго старикъ никогда не покидалъ. Альбуферу видоизмняли люди, принявшіеся ее обрабатывать, и вмст съ тмъ видоизмнялись до неузнаваемости и сами люди, какъ будто преданія озера на вки исчезли. Сыновья рыбаковъ становились рабами земли. Внукъ поднималъ руку, вооруженную камнемъ, на дда. На озер виднлись баркасы, нагруженные углемъ. Рисовыя поля распростирались во вс стороны, врзывались въ озеро, высасывая его воду, вторгались въ лсъ, пролагая въ немъ большія проски. О Боже! Лучше ужъ умереть, чмъ видть все это, чмъ присутствовать при гибели міра, который онъ считалъ вчнымъ.
Чужой среди своихъ, онъ питалъ сильную любовь только къ матери – Альбуфер. Каждый день наблюдалъ онъ за ней, какъ будто хотлъ на стчатой оболочк своихъ хитрыхъ и живыхъ глазъ сильнаго старика, сохранить отпечатокъ всей воды озера и всхъ безчисленныхъ деревьевъ Деесы.
Паденье каждой сосны въ лсу онъ немедленно же замчалъ на большомъ разстояніи, съ самой середины озера. Еще одна! Пустое мсто, которое оставалось въ зеленой чащ, вызывало въ немъ такое же грустное настроеніе, какъ будто онъ смотритъ въ пропасть могилы. Онъ проклиналъ арендаторовъ Альбуферы, этихъ ненасытныхъ разбойниковъ. Обитатели Пальмара воровали, правда, дерево въ лсу, на ихъ очаг горли только дрова изъ Деесы, однако они довольствовались кустарникомъ, упавшими сухими стволами. А эти незримые сеньоры, обнаруживавшіе свое присутствіе только путемъ ружья стражника или судейскихъ фокусовъ, съ величайшимъ спокойствіемъ срубали старыя деревья, гигантовъ, которые видли его, когда онъ былъ еще маленькимъ и ползалъ въ барк. Они были уже огромными, когда его отецъ, первый Г_о_л_у_б_ь, жилъ среди дикой Альбуферы, убивая ударами камышевой палки змй, кишвшихъ на берегу, все же боле симпатичныхъ, чмъ современные люди.
Грустя о гибели стараго міра, онъ уходилъ въ самые дикіе уголки, куда не проникли еще люди – эксплуататоры. Видъ старой норіи возбуждалъ въ немъ дрожь, и онъ глядлъ съ волненіемъ на черное, разъденное червями колесо, на пустыя, поломанныя бадьи, полныя соломы, откуда, замтивъ его приближеніе, толпою выпрыгивали крысы. То были развалины мертвой Альбуферы, подобно ему самому, воспоминанія о лучшемъ прошломъ.
Желая отдохнуть, онъ причаливалъ къ равнин Санча, къ лагунамъ съ ихъ липкой поверхностью и высокимъ камышемъ. И созерцая мрачный зеленый пейзажъ, гд, казалось, все еще трещатъ кольца легендарнаго чудовища, онъ наслаждался мыслью, что есть хоть одинъ кусокъ земли, незапятнанный жадностью современныхъ людей, въ рядахъ которыхъ – увы!- находился и его собственный сынъ.
III.
Когда дядюшка Г_о_л_у_б_ь отказался отъ суроваго воспитанія внука, послдній вздохнулъ съ облегченіемъ.
Онъ скучалъ, сопровождая отца на поля Салера и съ безпокойствомъ думалъ о своемъ будущемъ, видя, какъ тотъ стоялъ на илистой почв рисоваго поля, среди піявокіъ и жабъ, съ мокрыми ногами и сожженнымъ солнцемъ тломъ. Его инстинктъ лниваго мальчика возмущался. Нтъ, онъ не послдуетъ примру отца, онъ не будетъ обрабатывать поле. Быть карабинеромъ, чтобы имть возможность растянуться на песк берега, или жандармомъ, въ род тхъ, что приходили изъ уэрты Русафы съ желтьми ремешками и съ блой покрышкой на затылк, казалось ему интересне, чмъ обрабатывать рисовыя поля, обливаясь потомъ, стоя въ вод, съ ногами распухшими оть укусовъ.
Въ первое время, когда онъ сопровождалъ дда на Альбуферу, онъ считалъ такую жизнь сносной. Ему нравилось бродить по озеру, хать, куда глаза глядятъ безъ опредленной цли, изъ одного канала въ другой, останавливаясь посредин Альбуферы, чтобы поболтать съ рыбаками. Иногда онъ выходилъ на островки и свистомъ раздражалъ одиноко бродившихъ быковъ. Иногда онъ входилъ въ Деесу, собирая ежевику или разрушая кроличьи норы, ища въ нихъ молодыхъ кроликовъ. Ддъ хвалилъ его, когда онъ подстерегалъ спавшую лысуху или "зеленую шейку" и укладывалъ ихъ врнымъ выстрломъ изъ ружья…
