Ирвин Уэлш - Альковные секреты шеф-поваров
Скиннер уважительно поежился.
У него над ухом раздался голос — так близко, что он почувствовал жар дыхания.
— Наверное, думаешь: как они его туда затащили?
— Признаться, да,— ответил Скиннер хозяину вечера, знаменитому шеф-повару Алану де Фретэ.
— С большим трудом, вот как!— объявил довольный де Фретэ и, ухмыляясь, смешался с толпой.
Экий дурак, беззлобно отметил Скиннер, отслеживая дрейф суперповара. Чтобы смеяться таким шуточкам, надо быть либо полным лохом, либо конченным кокаинистом. Де Фретэ, похоже, и то, и другое. Нет, этот тип никак не мог быть его отцом!.. Скиннер усмехнулся: в кругах, где вращался де Фретэ, такая манера разговора с шапочными знакомыми, судя по всему, была нормой. Ляпнуть многозначительную глупость, доверительно изогнуть бровь — и при этом не сообщить никакой информации. Как Джеймс Бонд в версии Шона Коннери. Что неудивительно: у поваров и шпионов много общего. И тем, и другим приходится хранить секреты, держать язык за зубами… Взяв новый бокал, Скиннер отправился бродить по залу.
Вскоре ему стало понятно, что этикет мероприятия, на которое он попал, поощрял скучающее любопытство. Общаться со своими друзьями считалось чуть ли не дурным тоном; приглашенные рыскали в толпе с набором дежурных сплетен на изготовку, пытаясь прилипнуть к чужому разговору, желательно с перспективой обретения новых связей.
Черт знает что, дарвиновский бульончик. Выживание свинейших.
Следуя по пятам за жирным поваром, Скиннер поневоле включился в общую игру. Заметив, что де Фретэ беседует с Роджером и Клариссой, он подрулил и бесцеремонно встрял в разговор.
— Пардон, извините, что перебиваю… Алан, на пару слов.
— А вот и наш юный унионист!— замурлыкала Кларисса, прищурившись и поджав губы.— Сторонник единой Британии. Как вам понравилось наше… э-э… единение на прошлой вечеринке?
— Сожалею, мистер Скиннер, я ужасно занят,— отмахнулся де Фретэ.— В другой раз, в другой раз!
Он вскинулся и рысью убежал к стойке бара.
— Это крайне важно!— крикнул Скиннер ему вслед.— Касается моей мате…
Де Фретэ даже ухом не повел. Разозлившись, Скиннер хотел его догнать и силой принудить к разговору… Но тут ему на глаза попалась официантка с характерными черными волосами, и сердце подскочило к самому горлу.
Девушка, подобно прочим официанткам, была одета в белую блузку, черные колготки и черную мини-юбку, облегающую до боли знакомые формы. Управляясь с подносом, она повернулась в профиль. Сверкнула сахарно-белая улыбка.
Роджер сказал какую-то гнусность. Скиннер из-за шума в ушах не расслышал слов. Кларисса засмеялась, как гиена. Скиннер посмотрел на нее с убийственным сочувствием:
— В молодости, наверное, красавицей были… А сейчас и не подумаешь.
Лицо Клариссы затряслось, щеки взорвались румянцем. Скиннер отошел, не оглядываясь — и пристроился к черноволосой официантке след в след. Взгляд его провожал переливы божественных ягодиц. В груди кувыркался огненный мяч.
Кей… Какого хрена она…
Но самое страшное было впереди: к официантке, плотоядно улыбаясь, приближался де Фретэ. Хвать!— жирная пятерня по-хозяйски легла девушке на бедро. Та смущенно улыбнулась и попыталась освободиться, но с тяжелым подносом на руках это было нелегко.
Он ее своими грязными клешнями хватает!
А она стоит как ни в чем не бывало… Улыбается даже… Позволяет себя лапать!
Из желудка поднялась кислая волна. Скиннер поглядел на зажатый в руке бокал… Представил, как бьет им жирного повара… в горло! Крошится стекло, осколок режет артерию, брызжет кровь, тяжелая туша оседает на пол. Де Фретэ сучит ногами, говяжьи глаза подергиваются пленкой… У Скиннера в висках стучали поршни, мысль работала четко и отрешенно. Он думал: часто ли нормальные, уравновешенные люди в подобных ситуациях идут на убийство? Наваждение прошло; развернувшись, он торопливо вышел на улицу.
Снаружи было шумно. Народ кучковался у дверей многочисленных пивных. Скиннер жадно вдохнул ночной холодный воздух, все еще сжимая в руке бокал. Размахнувшись, он изо всех сил запустил его в стену. Перезвон танцующих осколков утонул в злобных ругательствах. Не обращая внимания на испуганные взгляды, Скиннер нырнул в притормозившее такси.
Вот, к примеру, классический алкаш.
Марк Прайс стоял за прилавком ликеро-водочного магазина «Виктория» и наблюдал за жирным посетителем. Брайан Кибби торопливо оглядел полки и спросил две бутылки виски: «Джонни Уокер» и «Феймос граус».
Марк учился на втором курсе факультета психологии в университете. Каждого клиента он подвергал скрупулезному анализу. Большинству из них, будь его воля, он бы не то что спиртного не продал, а вообще прописал бы принудительное лечение в местной психбольнице.
Этому парню недолго осталось.
Марк хмуро сложил бутылки в бумажный пакет и отдал трясущемуся Кибби. Ему вдруг стало жаль этого непутевого клиента с невыразимо печальным взглядом. Он даже раскрыл рот, намереваясь что-то сказать… но прикусил язык, всмотревшись в большие слезящиеся глаза: вместо истаявшей человеческой души в них зияла черная пустота.
Марк Прайс отсчитал сдачу, выбил чек и решил про себя, что найдет другую работу.
Какое-нибудь более благодарное место, вроде «Макдоналдса» или «Филипп Морриса».
Вернувшись домой, Кибби прошел по коридору на цыпочках, чтобы не привлечь внимания матери: выслушивать упреки в пьянстве ему совсем не хотелось. К счастью, в доме никого не было. Он попытался взобраться на чердак по алюминиевой лестнице, но после первых же ступенек в ушах забухала кровь, голову повело… Он понял, что не долезет. Кое-как спустившись, он закрылся у себя в комнате, сел на кровать и пошлейшим образом выхлебал одну бутылку и ополовинил вторую, прежде чем провалился в пьяный обморок.
Над Литом занимался хмурый рассвет; крики чаек пунктиром пронзали бледное зарево на востоке. Дэнни Скиннер проснулся в совершенно разобранном состоянии. Похоже, Кибби взялся за дело всерьез… Положение усугубил звонок Шеннон Макдауэл. Убитым голосом она сообщила:
— Боб в реанимации…
Скиннер вскинулся, как гальванизированный мертвец, и деревянной походкой, шатаясь на невидимом ветру похмелья, отправился в больницу. В автобусе его чуть не стошнило. Стоявшая рядом женщина презрительно зыркнула и отодвинула от него сынишку, которого Скиннер узнал — это был тот самый пацан, что сидел однажды в баре со взрослыми, в кепочке с логотипом пива «Карлсберг». Теперь у него на кепке красовалась эмблема виски «Уайт и Маккей».
Бедный мальчишка! С пивом у него еще был шанс…
Войдя в палату, Скиннер нашел бывшего начальника в глубокой коме, с торчащей из носа трубкой. У изголовья попискивал электрокардиограф. Невеселая картина.
Рядом беззвучно плакала вторая жена Фоя, Амелия, в обнимку с хмурым подростком, очевидно, сыном от первого брака.
— Дэнни…
Амелия порывисто обняла Скиннера, прижавшись пышной грудью и окатив волной духов. Это напомнило ему прошлогоднюю вечеринку у Фоя в гостях, когда хозяин, нажравшись до положения риз, уснул поперек дивана, а Амелия затащила Скиннера на кухню и едва не изнасиловала на столе. Скиннер отбился и ушел, оставив голодную женщину наедине с мертвецки пьяным мужем. С тех пор они не разговаривали.
Интересно, предложение еще в силе? По идее, мои шансы сейчас выросли. Пригодится на черный день…
Амелия отпрянула, словно учуяв грязные мысли. Обеспокоенно поглядывая на молчащего пасынка, она рассказала:
— Бедного Боба нашли в саду. Он подметал листья… Я давно ему твердила: надо сесть на диету, при таком-то уровне холестерина! Не слушал… Такой упрямый!
Скиннер сочувственно пожал ей руку и посмотрел на неподвижно лежащего Фоя. Где сейчас обреталась его душа? На каком промежуточном этаже между жизнью и смертью?
В голове неожиданно мелькнула подходящая эпитафия: «Он мог читать меню по-французски».
Да уж, от такой диеты кто угодно скопытится. Тем более без громоотвода Кибби.
И тут Скиннер почувствовал боль в почках: Брайан Кибби, похоже, начал новую атаку.
Просек фишку, гаденыш.
39. Аляска
Он нагнулся, чтобы поднять почту. Подкатила тошнота, желудок несколько раз вхолостую сжался. Письмо из полиции уведомляло, что судебные приставы получили ордер на изъятие собственности в счет погашения его долгов. Мысль о том, что милая мебель пойдет с молотка, по бросовой цене, была невыносима.
Пугают. Показывают мускулы, только и всего…
Слава богу, департамент предложил ему место Фоя — временно, пока тот лежал в больнице. Сам Скиннер никогда не попросился бы на старую работу, но сейчас его приперли к стенке, и выбирать не приходилось. Он решил, что примет предложение и начнет потихоньку выплачивать долги, чтобы помощники шерифа от него отцепились. А потом все что можно распродаст и продолжит прерванные калифорнийские каникулы.
