На горизонте горело зарево - Игорь Надежкин
Вечером я позвонил Полине Буниной и сказал, что хочу зайти попрощаться. Она, помолчав немного, предложила: «Приходи через час». Голос ее показался мне расстроенным. Полина встретила меня на пороге в платье цвета морской волны. Волосы ее были аккуратно уложены, на губах краснела помада. От нее шел резкий запах духов.
— Матери нет дома. Если хочешь, можешь зайти, — произнесла она чуть растерянно, — я согласился, хотя уже понял, что не стоит этого делать.
Жила Полина в простой квартире, единственным достоинством которой была идеальная чистота. Все было вычищено и натерто до блеска, книги на полках расставлены по размеру и цвету, а скатерть на столе была так ослепительно бела, что резала глаз. Полина проводила меня на кухню.
— Ты голоден?
— Нет, спасибо, — но тарелка с жарким уже отправилась в микроволновую печь.
— У нас есть ликер, — передо мной оказалась бутылка и хрустальная рюмка.
Я не знал, что сказать. Полина тем временем стояла в стороне, тихая, взволнованная.
— Значит, завтра ты уезжаешь?
— После обеда.
— Надолго?
— Еще не знаю.
Я открыл ликер. Полина села напротив, склонив голову на бок. Она долго рассматривала меня, несколько раз вздохнула, приоткрыв губы, а потом вдруг села рядом со мной.
— Оставайся у меня на ночь, — робко сказала она. — Я долго думала… Я устала от одиночества. Ждала такого, как ты, что появится вдруг, а наутро уйдет и не нужно будет ничего объяснять и стыдиться.
Я смотрел на нее и думал о том, что мог бы остаться с ней здесь навсегда. Мы сыграли бы свадьбу в местном ресторане. Завели бы двоих детей. Я бы мог устроится на рудник и зарабатывать там неплохие по местным меркам деньги. Лет через пять построили бы свой дом и жили бы в нем, дожидаясь смиренно нищей старости. Я уговорил бы Анохина вернуться в городок. Мы бы дружили семьями и возможно он даже назвал бы в честь меня своего сына. А потом, проснувшись однажды утром, я залез бы на табурет и накинул бы на шею петлю, а Анохин объяснил бы своему сыну, почему люди убивают себя…
— Знаешь, мне уже пора, — сказал я Полине вставая из-за стола.
Не оглядываясь, я вышел на улицу. Косой дождь хлестал по лицу. Дома вокруг показались мне вдруг чужими. Тогда я понял, что уже никогда не смогу вернуться сюда.
Глава 9
В нужном мне направлении отходило всего два автобуса. Первый в 7:00, второй в 19:00. А поскольку проснулся я только к восьми, то решил выйти на трассу и поймать машину. Погода обещала быть тихой. В три часа дня, надев шерстяной свитер с высоким горлом, я вышел из дома. Первые пять километров прошел пешком, бодрый и хорошо отдохнувший. Шел по обочине, разглядывая ширь деревенских просторов. Потом меня подобрал старый водила на французском траке и подвез километров на шестьдесят. Ехал он молча, поминутно переключая станции на радиоприемнике, и лишь изредка говорил возмущенно: «Крутят ерунду целыми днями! Люди уже забыли, как звучат хорошие песни».
Высадил он меня у развилки, в поле. Место было не самое удачное, и мне снова пришлось идти пешком до ближайшей заправки. Покрутившись там около часа, я понял, что уехать оттуда мне не удастся, и решил двигаться дальше. Пройдя еще восемь километров, я решил свернуть с дороги и сделать привал, потому что уже смеркалось. Ноги мои уже еле шли, но я был счастлив. Наверное, не каждому дано понять то удовольствие, что испытывал я, уплетая фасоль вприкуску с сыром и усевшись поближе к огню. В последнее время мне нечасто удавалось выбраться из города, и я ужасно скучал по ощущению вольности, которое давала дорога. Мне было приятно оказаться здесь и смотреть, как в небе загораются звезды.
Когда я докуривал сигарету, собираясь снова выйти на трассу, в кустах вдруг послышался шорох. Я вскочил на ноги, но со света не мог ничего разглядеть в темноте и, сам того не заметив, достал из кармана нож. Когда глаза мои немного привыкли, я различил силуэт. Ко мне шел мужчина, довольно крупный. Я взглянул на обочину. Припаркованных машин не было. Тут послышался хриплый голос: «Можно погреться?». Мужчина настойчиво шел ко мне. Он был в черных брюках, летних туфлях и новом пальто, с правой рукой, перемотанной грязным бинтом. Подойдя ко мне, он замер, заметив нож, и медленно вытянул руки перед собой.
— Эй! Я просто хотел погреться! — в глазах его трепетал ужас.
— Я не собираюсь ничего с тобой делать, — успокоил его я.
Мы настороженно сели друг напротив друга.
— Я сам из Украины, — неуверенно начал мужчина. — Ездил в Подмосковье на заработки. Два месяца проработал на стройке, но нам так и не заплатили. Теперь вот думаю, как вернуться домой. — Он впился взглядом в банку фасоли.
— Ты голоден?
— С утра ничего не ел, — я отдал ему банку. — Я Слава.
— Женя.
— Моего брата звали Женей. Умер год назад от инсульта, — мужчина протянул руки к костру. — Ты не против, если я немного с тобой посижу?
— Так ты уже сел, — мы оба немного расслабились.
— Представляешь, — Слава поднял перебинтованную руку. — Позавчера был в деревне под Курском. Искал, что поесть. Одна бабка впустила меня переночевать, а я ей за это забор поправил. Накормила меня, помыться дала. А утром пришел ее сын и начал орать. Вытащил меня из дому и избил. Рука-то, похоже сломана. Хорошо хоть деньги не забрал, — мужчина приятельски улыбался.
— Ну, и где твои деньги?
— Так выпить нужно было.
И тут я смекнул, что к чему. Никуда он не ехал, а чистые вещи где-то украл. Я сунул руку в карман и крепко сжал нож в ладони. Пока Слава доедал фасоль, я поспешно стал складывать вещи в сумку.
— Пойду, — сказал я, закинув рюкзак на плечо. — До ночи нужно в город добраться.
— Так, может, вместе пойдем?
— Сам доберусь.
— Поодиночке опасно, — Слава попытался привстать. Я вытащил нож.
— Лучше сиди и грейся.
Я пошел на обочину, то и дело оглядываясь, не увязался ли он за мной.
