Мик Фаррен - Джим Моррисон после смерти
– То есть вы Док Холлидей.
– Насколько мне известно, да.
– Горжусь знакомством с таким человеком.
– И правильно делаешь, сынок.
– Я про вас фильмы смотрел, ну, в детстве.
– Да, в Голливуде меня любили. Я у них был идеальным контрастом для несносного Уайатта Эрпа[8].
Похоже, Док Холлидей собирался предаться воспоминаниям о бурной молодости, но Джим успел вставить слово:
– Мне одно непонятно.
– И что же?
– Я вас не выдумал. И уверен, что не выдумал эту гулянку.
– Да, все правильно. Ты здесь вообще ни при чём.
– Тогда что я здесь делаю?
– Хороший вопрос.
– А ответ на него есть?
Док отпил из фляжки.
– Даже в смерти нет человека, который был бы как остров.
Джим уже понял, что Док Холлидей любил говорить загадками, и рассудил, что лучше всего дождаться, пока ему не надоест упражняться в эллиптической речи. Тогда, может быть, Док объяснит все толком.
– Первое, что ты узнаешь, начиная строить свою реальность в загробном мире, что ты не один такой умный – миллионы таких же, как ты, занимаются тем же самым. В доме отца моего обителей много[9]. К несчастью, стены в этих обителях тонкие, как в дешёвых домах без лифта, и там много смежных дверей и бесконечных петляющих коридоров. Все натыкаются друг на друга, реальности перехлёстываются, возникают стойкие взаимосвязи, и получается полная неразбериха.
Джим на секунду задумался, тщательно подбирая слова. Теперь, когда выяснилось, что его собеседник – Док Холлидей, во всяком случае, его полный аналог, пресловутый инстинкт самосохранения включился на максимальную мощность. Джим знал: этого мужика лучше не раздражать, независимо от того, кто это – оригинал или хорошая копия.
– Но это не объясняет, как я здесь оказался.
– Могу тебе рассказать, почему я здесь.
Джим решил, что это всё же лучше, чем ничего.
– И почему вы здесь?
– На самом деле я уже был здесь, когда всё началось.
– Вы уже были здесь?
Док грациозно взмахнул рукой, указывая на вершину извергающегося вулкана;
– Я был там, на вершине. Забрался туда, чтобы избавиться от кольца всевластия, которое оказалось весьма вредным и пагубным. Разрушительное колечко, иными словами.
Эти проклятые штуки по-другому не уничтожить. Создашь вот такую штуковину, вызовешь её к реальности, а потом выясняется, что она не только начинает жить собственной жизнью, но ещё и твою подчиняет. А уничтожить её очень проблематично. Есть только два способа: бросить в жерло активного вулкана или сжечь в огне от дыхания дракона. А что до тебя, я так думаю, тебя притащил сюда тот, кто затеял все это безобразие. Вызвал сюда силой что ли.
– Меня?
– Ты, может быть, этого и не знаешь, но ты здесь личность скандально известная.
Джим застонал. Похоже, история повторяется.
– И я потерял память в процессе?
– Типа того. Если, конечно, ты не упился абсентом или не переел грибов.
– Я всё равно в полной растерянности.
Док хохотнул:
– Это ещё цветочки. Посмотрим, как ты растеряешься, когда узнаешь обо всех остальных проблемах.
– Обо всех остальных проблемах?
– Например, что придуманные персонажи начинают жить собственной жизнью.
– Может быть, вы объясните?
– Боюсь, прямо сейчас у нас просто не будет времени. – Док указал вверх, на выступ в скале, где-то на середине между кратером и подножием. – Похоже, Моисей собрался карать блудодеев.
Джим поднял голову и увидел вверху, на выступе, высоченного бородатого мужика, тощего и угловатого, в грязном плаще из некрашеной шерсти и со спутанными седыми волосами значительно ниже плеч. Он стоял на скале и смотрел на оргию внизу, взгляд его полыхал патриархальным гневом.
Джим обернулся к Доку:
– Это что, настоящий Моисей?
Док покачал головой:
– Очень сомнительно. Просто какой-то жалкий неудачник, всю жизнь прокопавшийся в дерьме, теперь отыгрывается. Настоящий Моисей страдал раздвоением личности, он и шагу не мог ступить без того, чтобы правое его полушарие не объявило левому, что он действует по указанию Гласа Божьего. Я так думаю, он давно вышел за Грань, может быть, тысячу лет назад, и теперь сидит, как он искренне верит, по правую руку от Иеговы.
Джим ещё раз взглянул на Моисея и только тогда заметил, что тот держит и каждой руке по каменной скрижали наподобие миниатюрных надгробий.
– Похоже, он захватил с собой Десять заповедей.
– Ну да. Они поставляются вместе с костюмом.
– И чего он сейчас будет делать?
– Как я уже говорил, карать грешников и блудодеев.
– А он сможет их покарать?
– Ну конечно. Собственно, ради финальной кары это всё и затевалось. Этих придурков, завёрнутых на библейских историях, хлебом не корми – дай покарать злостных грешников на месте преступления. Я так думаю, он и тебя сюда притащил ради этого.
– Так это всё Моисей устроил?
Док поднялся на ноги.
– Конечно. Классический пример упоения собственным «эго». Надо же как-то себя развлекать. Его миссия – карать грешников, но ведь для этого надо сперва создать грешников, чтобы было кого карать. И затащить по возможности человека со стороны – вот типа тебя, – чтобы мероприятие, как говорится, имело вес.
Кое-кто из предназначенных для покарания грешников уже заметил фигуру на склоне вулкана. Веселье прервалось, все они смотрели теперь на Моисея. Барабаны сбились все разом и тут же умолкли. Джим вскочил на ноги:
– Вы хотите сказать, что мы с вами тоже попадём под раздачу?
Док распахнул полы сюртука и продемонстрировал Джиму кольт 45-го калибра с перламутровой рукояткой, на которой была золочёная инкрустация в виде зигзага молнии.
– Не должны. То есть я не собираюсь сидеть сложа руки.
Не успел Док закончить фразу, как Моисей на скале развернул плечи, выпрямился в полный рост и поднял над головой каменные скрижали. Его голос, даже не голос, а рёв, как будто пропущенный через мощнейшие усилители, звучал неестественно, как-то уж очень по-электронному, да ещё отдавался искусственным эхом.
– ИСТИНУ ГОВОРЮ ВАМ, СЫНЫ ИЗРАИЛЕВЫ, ВЫ ПОГРЯЗЛИ В РАЗВРАТЕ И ПОРЧЕ.
Звуки этого голоса сотрясали окрестности, как громовые раскаты, и даже Джим, ПРИВЫКШИЙ там, на Земле, к громкому звуку, мощным динамикам и усилителям, невольно поморщился. Веселье остановилось, как о стоп-кадре в кино. Ещё бы, после такого рёва! Кто выпивал, замерли, не донеся кубков до рта; кто предавался «разврату и порче», застыли на месте. Кое-кто поспешил укрыться под сенью Золотого Тельца, наивно полагая, что золочёная статуя защитит.
Моисей начал спускаться по склону вулкана, держа каменные скрижали над головой:
– ВЫ ВОЗДВИГЛИ ПОГАНОГО ИДОЛА, И ПОКЛОНИЛИСЬ ЕМУ, И ТЕМ ЗАПЯТНАЛИ СЕБЯ В ГЛАЗАХ БОГА.
Джим покосился на Дока:
– Да я вообще в Бога не верю.
Док невесело усмехнулся:
– Я что-то не припоминаю, чтобы сей в общем-то убедительный довод остановил хоть кого-нибудь из библейских маньяков, ну, в смысле, из этих придурков, у которых мозги завернулись на Библии.
– КТО НЕ ЖЕЛАЕТ ЖИТЬ ПО ЗАКОНУ, ТОТ ПО ЗАКОНУ УМРЁТ.
Угрожающе яркие плазменные лучи ударили из каменных скрижалей и окружили Моисея кольцом плотного света. Один из лучей резко обрушился вниз, сжёг напрочь рог Золотого Тельца и снёс половину его головы. Плюс к тому распылил жертвенную девицу, которая вылитая Дебра Пейджет, – что было совсем уже несправедливо, во всяком случае, по мнению Джима.
Закованная в цепи, лишённая всякой возможности сопротивляться, она была чуть ли не единственным здесь человеком, чьё желание участвовать и забавах было всё-таки не таким очевидным. Оставалось лишь предположить, что пророки и патриархи до сих пор исходят из принципа вины в соучастии. Если ты здесь находишься, стало быть, виновен, а смягчающие обстоятельства могут идти к чёрту.
Док издал сдержанный возглас досады, когда второй плазменный луч ударил по крупу Тельца, распылив ослепительной вспышкой около дюжины грешников и обрушив на головы устрашённой толпы дождь из расплавленного золота. Первое потрясение прошло. Гости начали разбегаться в поисках выхода или укрытия. Но ни укрытия, ни выхода не было. Третий луч ударил в толпу. Теперь амфитеатр у подножия вулкана напоминал поле кровавой битвы.
– Похоже, пора вмешаться, – Док Холл идей достал свой кольт и прицелился в Моисея.
Джим посмотрел на него как на полного идиота:
– А здесь разве можно кого-то убить? Я имею в виду – мы все и так уже мёртвые.
Док этак нехорошо усмехнулся:
– Убить, наверное, не убью, но рога ему пообломаю. Эту штуковину делали специально для Элвиса, и пули там золотые. Так что хоть какой-то эффект должен быть. – Он ткнул пистолетом в сторону Моисея. – В зависимости от системы верований этого сукина сына поражение золотой пулей может вызвать последствия весьма неприятные, хотя возможны варианты. Да и связь с Элвисом тоже должна сыграть свою роль.
