Элмер Мендоса - Любовник Дженис Джоплин
— Ага… — Через несколько минут начальник, сонный и страдающий от похмелья, понял, что ничего от него не добьется. — Все заключенные одинаковы! — И передал Давида в руки специалистов.
Давид не на шутку встревожился.
"А вдруг меня спросят о Рохелио?" — "Они об этом ничего не знают". — "А если наведут справки?" — "Если не знают о Сидронио, тем более не узнают о Рохелио, скажи им, что, хоть вы из одной деревни, это всего лишь совпадение; думаю, ты легко сможешь их убедить! Самое главное — возмездие свершилось, твоя мать будет гордиться тобой! Кто бы мог подумать — Карлота Амалия убивает собственного мужа!" — "Разве мы с тобой не расстаемся? Ты же вроде собиралась уходить, даже попрощалась?" — "Повороты судьбы непредсказуемы, знаю только, что отныне мы будем шагать вместе и вперед, ты мое последнее тело, и спешить мне некуда".
Первым вошел агенте пышными щеками, похожий на Толстяка, сотрудника Маскареньо.
— Так это ты видел, как умер Сидронио Кастро?
— Да.
— А зачем он к тебе приходил?
— Он ко мне не приходил.
— Ага, а в котором часу ты слышал выстрел?
— Я не слышал никакого выстрела! Пышнощекий заполнил желтый бланк, отвел Давида в большую комнату и велел ждать. Едва он опустился на стул, как вошли два охранника, ведя с собой Роллинга. Он был гладко выбрит, но одет в ту же футболку с карикатурой Мика Джаггера; на голове у него красовался шов из десяти стежков.
— Ай, каброн, это же чертов сумасшедший! — Увидев Давида, Роллинг тут же вцепился ему в горло. — Ты заслуживаешь смерти, шпион и убийца, это ты убил Уолта Диснея и Джимми Хендрикса, непримиримый враг искусства!
— Уймись, вояка. — Охранники замахнулись дубинками, но не успели огреть ими Роллинга, потому что он отпустил Давида и ловко отскочил к противоположному краю помещения.
— Они повсюду! — предостерег Пеньюэлас конвоиров. Давид насмерть перепугался и с опаской поглядывал на обидчика; под рукой не было ничего, чем бы бросить ему в голову. Как только охранники вышли, Роллинг подсел к нему как ни в чем не бывало и сказал совершенно нормальным голосом: — Как дела, Санди?
"Что такое?" — удивилась карма. Давид испуганно вскочил на ноги.
— Спокойно, brother*, я слышал, тебя выпускают? — Пеньюэлас говорил спокойно и вел себя подчеркнуто дружелюбно, совершенно иначе, нежели в камере. — Наверное, так и есть, потому что здесь уже не тюрьма, а почти свобода, — добавил он.
* Братец (англ.)
"Все это время он только прикидывался сумасшедшим", — предположила бессмертная часть Давида.
— Роллинг, в чем дело?
— А ты что думаешь? Я хотел выйти на волю и, похоже, добился своего — здесь психи не нужны. Только не говори мне, что ты не притворяешься — это лицо умственно отсталого, постоянно разинутый рот, — я, признаюсь, с самого начала тебе не верил. — В этот миг распахнулась дверь, и Роллинг принялся за старое: — Им нужна свежая кровь, чтобы восстановить жизненные силы — мужчины, женшины и дети, цветы и цикады.
— Пошли, вояка, за тобой приехали родители! — Охранники увели его.
Давид сел, массируя себе горло.
"Как убедительно!" — восхитилась карма. "Убедительно? Каброн он после этого!"
В двенадцать сорок пять Доротео П. Аранго вручил начальнику тюрьмы письменное указание об освобождении Давида Валенсуэлы, подписанное губернатором штата.
— Мне хотелось бы сразу забрать его, сеньор начальник, и отвезти позавтракать. — Однако благодушное настроение адвоката испарилось, когда начальник сообщил ему, что Давид Валенсуэла находится под следствием в связи с убийством.
— Как вы сказали?
— Да, твой Валенсуэла так озверел, что укокошил одного парня прямо накануне своего освобождения, и не смейся, Доротео, тут не до шуток; твой ангелочек провел бурную ночь.
— А что же делала охрана?
— Охрана, как видишь, ему даже не понадобилась!
— Но мы же договорились с вами…
— Может, тебя это забавляет, Доротео, но у нас два убийства за два дня, и в обоих замешан Валенсуэла — не слишком ли много для одного? Он подозреваемый!
— Вы должны пойти мне навстречу, сеньор начальник, я выполнил ваше требование, вот предписание губернатора о его освобождении!
— Знаю, но пойми — убийство и в Африке убийство, обстоятельства изменились!
— Как же так, сеньор начальник, у нас с вами соглашение, прошу вас выполнить свои обязательства! Дон Серхио хочет, чтобы этот юноша вышел на свободу, давайте не будем его разочаровывать!
— Понятно, но поставь себя на мое место, он убивает другого парня, а я тут же его выпускаю, как я после этого буду выглядеть?
— Сеньор начальник, при всем моем уважении, вы гоните прочь курицу, несущую вам золотые яйца!
— Да пойми ты, надо жить сегодняшним днем, вчера было одно, а завтра неизвестно, что будет! — Аранго понимал, что уговорами ничего не добьется, начальник тюрьмы стреляный воробей и рассчитывает выжать из ситуации наибольшую выгоду.
— Кто убитый?
— Сидронио Кастро.
Вот те на, подумал адвокат, тот самый, а Мохардинто из-за него беспокоился!
— Какие у вас доказательства, что убийство совершил мой клиент?
— Он сам признался, — соврал начальник. — Проводили утром перекличку и нашли труп возле его камеры. Валенсуэла рассказал, что они вдвоем играли в карты, Кастро обвинил его в жульничестве, хотел ударить, а тот оказался быстрее и всадил ему пулю прямо в голову.
— Похоже на самооборону.
— Казуистикой здесь не поможешь!
— Тогда какой же выход из положения? Завтра этот человек должен быть в Лос-Анджелесе!
Начальник тюрьмы снял телефонную трубку и протянул ее адвокату:
— Думаю, надо позвонить тому, кто все может.
— Но прежде позвольте напомнить вам, что у меня есть договор с моими клиентами и я здесь официально их представляю.
— Да хватит тебе чушь молоть, Доротео, ты как маленький, честное слово! Хочешь, чтобы Валенсуэла очутился на свободе или нет?
— Вы же знаете, что я за ним приехал.
— Ну так не мешай мне работать, здесь тебе не богадельня, черт возьми!
— Честно говоря, мне не хотелось бы лишний раз беспокоить моих клиентов.
— Ничего с Сантосом Мохардином не случится!
— Сантос не самое страшное, а вот дон Серхио Карвахаль Кинтеро действительно может очень разгневаться.
— Ай-яй-яй, а я-то думал, что этим занимается лично Чоло.
— Дон Сантос в этом деле выступает в качестве посредника, вы же знаете принцип работы дона Серхио.
— В общем, договариваемся заново, а прежнее соглашение недействительно.
— Но, сеньор начальник…
— Мне приходится рисковать, Доротео, и есть еще одна причина, по которой я уже жалею, что согласился его отпустить. Если Валенсуэла действительно так метко бросает, как рассказывают, то он мог бы выступать за тюремную команду по бейсболу, у нее как раз подача слабовата! Что, если мы его все-таки оставим за решеткой в качестве питчера?
— Идея неплохая, однако я должен забрать его, а кроме того, вы не поверите, но он не любит играть в бейсбол!
— Вот засранец, но не будем отвлекаться: если парень тебе нужен, звони, или все-таки уступишь его мне?
— Нет, без него я отсюда не уйду.
— По правде, я уж и сам свыкся с мыслью, что Валенсуэла отправляется на все четыре стороны — зря мы, что ли, так долго готовили его освобождение! Но согласись, обстоятельства изменились, так объясни это своему клиенту!
— Не имея выбора.
Доротео П. Аранго набрал номер Мохардина и объяснил, в чем дело.
— Скажи этому хапуге, что я согласен уплатить дополнительную сумму, — сердито сказал Чоло.
— Отличная работа, — похвалил адвоката начальник тюрьмы. — Расследование смерти Сидронио подождет, сейчас надо поскорее оформить освобождение нашего милого юноши!
Таким образом полицейский чиновник не упустил своей выгоды и за десять минут сумел заработать на ничтожном заключенном десять тысяч долларов.
— Теперь я могу его забрать?
Начальник тюрьмы улыбнулся.
— Я гляжу, ты привык доводить дело до конца! Мне нужно пару часов, чтобы избавиться от трупа и закрыть расследование.
— Но в камере мой клиент подвергается опасности!
— Не переживай, до завершения бумажной работы он останется со мной в кабинете. А пока сгоняй домой, передохни.
Аранго согласился; и в самом деле, торопиться некуда, самолет до Тихуаны будет ждать Давида только завтра. Всякий раз перед окончанием очередного напряженного дела адвоката посещало приподнятое настроение и желание расслабиться. Вот и сейчас он решил воспользоваться советом и съездить ненадолго домой.
Как только Аранго ушел, начальник велел привести Давида к себе в кабинет.
— Ну, Валенсуэла, как с тобой обращаются?
Давид посмотрел на него со смешанным чувством обиды и недоверия.
