Стивен Фрай - Лжец
И Эйдриан подавил внезапное желание пристукнуть, требуя тишины, ложкой об стол и объявить: «Полагаю, вам следует знать, что вот этот мужчина, сидящий напротив меня, мой коллега-арбитр, отсосал у меня как-то ночью в отеле, полагая, будто я сплю».
– Занятная получилась игра, – произнес он вместо этого.
– Послушай, – сказал Хьюго. – Если вы размажете нас после ланча, как насчет того, чтобы устроить матч из двух туров?
– Ну…
– Конечно, будет считаться, что победа осталась за вами, просто нам необходима практика.
– Ладно, – сказал Эйдриан. – Но сначала я должен посоветоваться с командой.
Хупера одолели сомнения.
– Два тура мы никогда не играли, сэр. И что произойдет, если мы наберем столько же очков, сколько они в первом туре?
– Постараемся сделать столько перебежек, сколько сможем, пока нас всех не повыбьют.
– Сэр, а предположим, они не сумеют выбить всех?
– Вот тогда нам придется объявить о прекращении тура, дорогой. Постарайтесь рассчитать все правильно, чтобы у нас было время начать сначала, повыбивать их и переиграть по очкам до завершения матча. Недоигранный матч нам не нужен.
– А когда он закончится, сэр?
– Мистер Картрайт из Нарборо и я сошлись на семи часах вечера. Мне придется позвонить в школу и договориться с директором. Конечно, лечь спать вам придется позже обычного, зато повеселитесь вы как никогда.
После ланча смотреть игру вышла вся школа. Как и опасался Эйдриан, Эллис, мастер крученых подач из команды Нарборо, совершенно сбил его ребят с толку. Не успевали они привыкнуть, что мяч летит, отскакивая, в одну сторону, как Эллис посылал его на землю под таким углом и закручивал так, что тот без помех уходил на зачетное поле. После полутора часов мучительного замешательства Чартхэм выбыл из игры со счетом тридцать – девять. Хьюго, пока команда Нарборо готовилась ко второму туру, разгуливал с видом чрезвычайно самодовольным.
– У нас впереди всего двадцать пять очков, – сказал Эйдриан.
– Но ведь это не страшно, сэр? – спросил Раддер. – Если мы снова обойдем их на четырнадцать, то победим по броскам и одиннадцати перебежкам.
– Если.
Двое игроков Нарборо, открывавших игру, вышли к калитке решительно и уверенно. Они играли перед своими и уже успели получить удовольствие, наблюдая за недавними корчами команды Чартхэма.
Первый мяч Раддера ушел сильно в сторону. Эйдриан отметил это удивленным поднятием бровей.
– Простите, сэр, – с ухмылкой сказал Раддер.
Следующий был отбит к среднему правому полевому игроку, следующий за ним полетел туда же и принес бэтсмену шесть очков. Четвертый, незасчитываемый, все равно был-таки отбит, что дало еще два очка, которые обратились в шесть, когда к ним добавились четыре за проброс. Следующие два были отражены скользящими ударами и принесли бэтсмену по четыре очка каждый. Раддер повернулся к Эйдриану, чтобы взять свой свитер.
– Еще два мяча, Саймон.
– Сэр?
– Один в молоко и один незачетный. Еще два мяча.
– Ой. Да, сэр. Я забыл.
И эти два, погашенные, просвистели над головой Раддера.
– Что происходит, сэр?
– А то, что вы подавать толком не можете. Направление и расстояние, дорогой мой, направление и расстояние.
В следующие два часа первая пара отбивала мячи свободно и резко, набрав сто семьдесят четыре, пока один из них, тот самый, которого Раддер выбил утром вчистую первым своим мячом, не уступил место своему другу, также желавшему поучаствовать в бойне.
За чаем Хьюго с его белыми зубами и искорками в глазах веселился почти непереносимо.
– Вот это уже на что-то похоже, – сказал он. – А то я начал было беспокоиться утром.
– Дорогой старый друг моей юности, – ответил Эйдриан. – Боюсь, вам удалось нащупать главное наше слабое место.
– Какое, неумение как следует бросить мяч?
– Нет-нет. Сострадание. Твоя мрачность за ланчем попросту сокрушила моих мальчиков, и мы решили развеселить тебя, дав немного попрактиковаться. Сколько я помню, ты ведь о практике и мечтал?
– О ней самой. О том, чтобы к половине пятого выпереть вас отсюда с поджатыми хвостами.
– Это что, обещание? – произнес голос за их спинами. Голос принадлежал профессору Трефузису.
– Определенно, сэр, – ответил Хьюго.
– А что скажете вы, мистер Хили?
– Ну, дайте подумать… Набрать до семи часов двести тридцать девять очков? Думаю, мы с этим справимся, если, конечно, не запаникуем.
– Эллис, знаешь ли, нисколько не устал, – напомнил Хьюго. – Он способен подавать еще несколько часов подряд.
– Под конец мои мальчики его раскусили, – ответил Эйдриан. – Мы справимся.
– Я только что заключил пари с моим племянником Филипом, – сообщил Трефузис. – Двести фунтов на победу Чартхэма по ставке пять к одному.
– Что? – переспросил Эйдриан. – То есть, нет… что?
– Мне очень понравилась ваша письменная работа, она на редкость забавна. Я просто не понимаю, как вы можете не победить.
– Ну и ну, – сказал Хьюго, когда Трефузис неторопливо удалился. – Надо же быть таким обалдуем.
– Не знаю, не знаю, – ответил, запихивая в рот бутерброд, Эйдриан, – на мой взгляд, разумное вложение средств. А теперь, если позволишь, я пойду инструктировать мои войска.
– Хочешь, и мы пари заключим? – крикнул ему в спину Хьюго.
– Так вот, – говорил своей команде Эйдриан. – Тут есть человек, которому увиденное сегодня внушило такую веру в ваши способности, что он поставил двести фунтов на то, что вы разнесете этих ублюдков в пух и прах.
Команда переодевалась в павильоне, отчаявшаяся, но исполненная отваги, – ни дать ни взять христиане, готовящиеся к матчу со львами.
– Но как быть с Эллисом, сэр? – сказал Хупер. – Он нам не по зубам.
– Плевать на Эллиса. На него взглянуть как следует, он от вас на другой конец поля убежит. Ваше дело – целить в ближайших полевых игроков, промажете по мячу, так, может, хоть огреете кого-нибудь из них битой по затылку.
– Разве это спортивно, сэр?
– Чушь. Посвистывайте, напевайте, держитесь беззаботно, напустите на себя скучающий вид. Как только он изготовится к удару, выходите вперед и говорите, что не готовы. Не забывайте, я тоже там буду, а он из-за этого уклона захочет вбрасывать с моей стороны.
– Но вы же не станете жульничать, сэр?
– Жульничать? Боже милосердный! У нас любительский крикетный матч двух команд приготовительных школ, а я англичанин и школьный учитель, которому следует подавать пример своим юным подопечным. Мы играем в самую артистичную и прекрасную из когда-либо придуманных игр. Разумеется, я буду жульничать, да еще и хрен знает как. А теперь подай мне мантию, надень венец. Я весь объят желанием бессмертья[127].
Выйдя к калитке, малыш Эллис взял мяч и перебросил его из ладони в ладонь с неприятной уверенностью боулера, наделенного врожденным умением подавать крученые мячи.
Эйдриан погладил его по голове.
– Удачи вам, молодой человек, – сказал он. – Главное, не расстраивайтесь, если вас потом будут ругать. Это всего лишь игра, верно?
Эллис озадаченно взглянул на него:
– Да, сэр.
Ученики Нарборо приветствовали двух открывающих чартхэмских игроков благодушными аплодисментами.
– А, вот и они. У обоих, боюсь, зверские удары. Но если вы не потеряете голову, то больше десяти очков им не набрать. Хотя, знаете, вот что я вам посоветую. Постарайтесь не показывать, что намерены сфинтить… а то по вам сразу все видно.
Эллис в замешательстве постучал по мячу ребром ладони.
– Спасибо, сэр.
– Ну ладно, начнем. Не нервничайте.
Фруд и Колвилл, открывающие игроки, явно восприняли все сказанное им о плане игры буквально. Оба озирали поле с надменным пренебрежением и улыбались замершим справа и слева от них несмышленышам слегка покровительственными улыбками, в которых преклонение перед физической отвагой этих недотеп приятно смешивалось с сомнениями в их умственных способностях. Хотите, чтобы вас развалили пополам, милости просим, но помните: мы вас предупреждали.
– Игра! – произнес Эйдриан.
Эллис выступил вперед. На другом конце площадки Фруд выбросил вверх руку и наклонился, завязывая шнурок.
– Прошу прощения! – крикнул он. – Я мигом. Эллис вернулся на свою отметку и застыл в ожидании.
– Все в порядке, Фруд? – спросил Эйдриан.
– Да, сэр, спасибо. Просто не хотел запутаться в них во время перебежки.
– Разумно. – Эйдриан уронил руку. – Игра! – гаркнул он.
Эллис пустил навесной мяч, который Фруд легко отбил за границу поля. Стоявший слева от Фруда полевой игрок смерил Эллиса свирепым взглядом: мяч едва не снес ему голову.
Эйдриан показал счетчику очков четыре пальца.
– Очков было шесть, – сообщил от своей калитки Хьюго.
