Хьюберт Селби - Реквием по мечте

Доктор дал необходимые указания дежурной сестре — перевести Сару Голдфарб из психиатрии в терапию — и вручил ей карточку пациентки. Она улыбнулась: что, сно­ва Рейнолдс? А кто еще? Он самый большой козел от меди­цины, который когда-либо существовал. Сестра засмея­лась. Послушать его, так каждому необходимо лечение электрошоком. Параноидальная шизофорения... Все беды этой женщины от таблеток, которые она принимает.

Тайрон Си Лав сидел на краю кровати, потирая голову и пытаясь понять, что происходит. Он слышал, как ветер со­трясает окна, — пипец какая холодина, — а ему скоро сно­ва надо на улицу. Чиерт! Кажется, еще недавно было лето и они тусовались в морге, кайфовали, а теперь сраная зима, и дни и ночи будто наезжают друг на друга, и каждый день тянется тысячу лет, и будто не было никакого лета и боль­ше никогда не будет. Что-то где-то не задалось. Еще недав­но у них все шло нормально, они приносили домой кучу денег каждый день, а теперь им приходится собирать по центу, чтобы как-то протянуть еще один день без ломки. Чиерт! Блядские улицы, братка, это уж точно. Он повер­нулся и посмотрел на свернувшуюся калачиком Элис. Из-под одеяла виднелась только ее макушка, девушка казалась такой довольной и умиротворенной, но скоро она про­снется и захочет укол. Бля, эта сучка бессонницей не стра­дает, это уж точно. А если не спит, то залипает. Он улыб­нулся: но она все равно отличная баба, прирожденная шлюшка. Он продолжал чесать голову и слушать ветер за окном. Дорогое барахло, легкие деньги, а теперь не могу даже на укол наскрести. Чиерт, откуда же на них это свали­лось? Все было так здорово, мы с Элис просто лежали в этой кроватке, и окно было открыто, и занавески развева­лись от бриза, и мы трепались о всякой ерунде, а теперь чертов ветер того и гляди снесет на хер весь дом. Блин, ка­жется, кроме неприятностей ничего в жизни не осталось. Не понимаю я этого. Просто не понимаю. Хорошо, что есть деньги на сегодняшний замут. Если, конечно, этот за-мут вообще состоится. Кто знает, может, какие-нибудь чу-вачки решили собрать в кучу народец с деньгами и огра­бить их? Понятия не имею, что там вообще будет, друг, на улицах становится очень опасно, нах, каждый день все ху­же и хуже. Большая рыба кушает маленькую... Бля, если ты маленькая рыбка, считай, у тебя большие проблемы, брат... серьезные проблемы. Ничего, кроме неприятностей. Мы должны держаться и не сдаваться. Хотя бы для того, чтобы замутить сегодня без проблем. Нам нельзя оставаться там, на холоде, и крутить своими красивыми задницами, черт, ненавижу эти заморочки. Он встал и пошел в ванную, оперся на стену одной рукой, встал над унитазом, держа в другой руке свой прибор, и, обозрев его со всех сторон, стряхнул с него последние капли. Черт, скоро мне снова надо вылезать на этот блядский холод. Надо бы потрахать­ся перед выходом. Он присел на кровать рядом с Элис, слегка стянул вниз одеяло, погладил ей шею, перевернул на спину и поцеловал взасос, одновременно лаская рукой ее груди: давай, женщина, просыпайся. Если мне захочет­ся мертвую киску, я и в морг могу пойти. Элис, моргая, не­доуменно смотрела на него: тебе чего? Чиерт, а как ты ду­маешь? И он перебрался через нее на свою половину кро­вати и притянул ее к себе. Я хочу немного той сладкой штучки, которая у тебя там, женщина, — и он погладил ее живот и ниже, целуя ее в шею, и Элис захихикала, пытаясь проморгаться, я ведь еще даже не проснулась и не попра­вилась. Чиерт, твой папочка сделает тебе укольчик, жен­щина, — и Тайрон Си Лав собрал любовного жара сколько смог в своих костях, мышцах и мозгах, чтобы оградить се­бя от холода и самого страшного, что могло произойти этой ночью.

Это была самая странная ночь и самое странное зрели­ще, которое когда-либо наблюдалось в районе. Капитан местного полицейского участка был заранее поставлен в известность о том, какой именно район будет взят в коль­цо, чтобы в его границах был обеспечен полный контроль и порядок. Словно ты пробирался по полю битвы в разгар сражения, и внезапно, повернув за угол, вдруг обнаружил себя в демилитаризованной зоне. Улицы были пусты. В за­брошенных зданиях не горели костры. Не было видно даже одинокого бомжа, укрытого матрасом. Зона запустения тя­нулась на пять кварталов в радиусе от точки «икс». В этой зоне даже не было полицейских машин — они патрулиро­вали границы. Проникнуть туда можно было, только прой­дя через один из спецпостов, где ребята с автоматами-«томпсонами» и рациями обыскивали каждого, прежде чем пропустить внутрь. Все оружие оставалось за предела­ми зоны. Когда чувакам говорили, чтобы они сдали ору­жие, те кричали и матерились. Че за херню ты несешь? Ты хочешь, чтобы я вошел туда с пятью сотнями, купил геро­ину и меня бы тут же кинули, на хер? Бля, да ты просто мозги просрал, мужик. Тогда, считай, ты потерял свой кайф, гондон, ствол «томпсона» направляется парню в ли­цо, и тот разворачивается и уходит, матерясь и плюясь во все стороны, а через некоторое время возвращается уже чистый. Я все заныкал, вашу мать. Они тщательно обыска­ли его и кивнули, пропуская внутрь. Если меня там кинут, я с твоей жопы не слезу. Ага, подай на меня в суд. Парень продолжал материться себе под нос, но все же пристроил­ся к очереди, растянувшейся на кварталы, хотя на часах было только 8:30, а барыга должен был приехать к десяти.

Гарри и Тайрон решили, что будет умно разделить день­ги пополам и приклеить скотчем по чуть-чуть по всему те­лу, пока они будут осматриваться, оставив в карманах по нескольку долларов на случай, если их попытаются огра­бить. В зону они вписались без проблем и продолжали зор­ко следить за обстановкой, идя к пункту раздачи. Через каждые пол квартала стояли машины с автоматчиками на крыше и человеком с рацией внизу. Чиерт, ты врубаешься в эту тему, чувак? Ага. Я, типа, словно в киношку попал. Оба подняли воротники своих пальто. Я никогда не чувст­вовал себя так стремно, братка. Они шагали по щебню и кирпичной крошке разрушенных зданий, их сгорбленные силуэты четко виднелись в сумерках, тишина была стран­ной и причудливым образом пронзала глаза и уши. Они подошли к очереди, в которой уже стояло человек сто, а то и больше, все выстроились, кто стоя, кто полусидя, вдоль кирпичной стены, согбенные, дрожащие от холода, пыта­ясь не смотреть на направленные на них автоматы, стараясь держаться с достоинством, круто, чтобы у кого-нибудь в этой накаленной обстановке не возникло неправильной мыслишки, и все стояли спокойно, насколько возможно, переминаясь с ноги на ногу, руки глубоко в карманах, вы­тирая носы плечами, ребята в драных кедах оборачивали ноги и тела газетами, чтобы хоть как-то удержать тепло. Гарри и Тайрон знали многих ребят и обменялись с ними рукопожатиями, думая, что сами они до такого никогда не дойдут, что их никогда не будет настолько сильно кумарить, чтобы жить только ради дерьма. Каждую минуту кто-нибудь интересовался временем, иногда охранники отве­чали, а кто-нибудь просил: не спрашивай ты постоянно время, из-за тебя оно так долго и тянется, уймись, понял? И все равно все думали: побыстрее бы оно прошло, — и старались игнорировать идущий изнутри и снаружи холод, от которого леденели кости, а охранники в теплых аркти­ческих куртках и шерстяных масках просто молча смотре­ли на них, похожие на героев фантастического фильма, и облачка пара, вылетающие из их ртов, были видны более отчетливо, чем их лица, хотя не так ясно, как их автоматы. В десять минут одиннадцатого подъехал огромный черный «кадиллак», из которого вышли два парня с «томпсонами», потом еще двое и, наконец, кутающийся в шерстяное пальто мужик с большим чемоданом в руке. Он пошел в дом, в то место, где когда-то находилась прихожая, а сей­час был установлен и выключен обогреватель, и мужик встал рядом с ним на коврик. Ребят по одному подводили к нему, один из охранников брал деньги, пересчитывал их и клал их в стальной ящик, и тогда заплативший получал свой порошок в полиэтиленовом мешочке и уходил. Вый­дя из «зоны» люди старались как можно быстрее раство­риться в ночи. Всем дали слово, что сегодня полицейские никого забирать не будут, по крайней мере в радиусе мили, но какой идиот верит полицейским. Некоторые бежали к спрятанным стволам, брали их и бежали по улицам, держа в одной руке пакетик с героином, в другой пистолет; дру­гие устремлялись к припаркованным машинам, где их до­жидались подельники, и они быстро срывались с места, хлопая друг друга по рукам и судорожно сглатывая при мысли о скором приходе, а некоторым не повезло: они бы­ли найдены либо с пулей, либо с проломленной башкой.

Люди двигались быстро, но все равно своей очереди приходилось ждать часами, впрочем, никто не протесто­вал, зная, что находится на прицеле пары-тройки пушек. Гарри с Тайроном скотчем приклеили пакеты к телам, а выйдя на улицу, подобрали пару камней и пошли строго по центру улицы, имея 360-градусный обзор на двоих. Они не выбросили камни, даже сев в такси, и держали их наготове до тех пор, пока не добрались до квартиры. Первым делом они поставились, потом разбавили героин, расфасовали его по пакетикам, и каждый взял себе половину для своих клиентов. Потом они решили удвоить цену и сделать чеки чуть меньше обычного. Ситуация была напряжной, и мно­гие торчки готовы были заплатить вдвое, даже если чек был немного легче, чем всегда.