Дж. Т. Лерой - Сара
Шум в зале заметно вырос, когда водила с Севера, в тесном, впивающемся в горло ожерелье, расплатился по счету и направился к своей машине. Все обратили внимание на то, что его водит из стороны в сторону. Он тяжело забирался в кабину, потирая свой объемистый живот, словно лампу с джинном.
Вскоре сотрудники Министерства здравоохранения вместе с шерифом нанесли визит в дайнер.
Это случилось после того, как окоченевшее тело северянина было найдено скорчившимся в спальнике заблеванной кабины. Грузовик сутки простоял у обочины автомагистрали, прежде чем был замечен дорожным патрулем. Енотовое ожерелье и скомканные салфетки с маркой заведения навели Минздрав на «Голубятню».
Шериф многозначительно кивнул мальцу без енотовой косточки, ожидая от него рассказа об этой истории. Парень, распустив сопли, поведал о безнадежной любви к янки, которому он презентовал ожерелье на память. Минздрав собрал по углам мышиный помет и тараканьи коконы, гремевшие, как маракасы. Шериф утешил парня, вернув ему подарок на память о неразделенной любви, а Минздрав закрыл заведение на трое суток и выставил штраф в несколько сотен долларов. Никто даже не вякнул, отчего это за все платил Глэд. Между прочим, на кухне у Болли всегда была идеальная чистота, а с пола можно было есть просто без тарелки.
Все держали язык за зубами. Вот разве что пронесся слушок, и разве что глухому было невдомек, что произошло на самом деле.
Глэд не сделает худого ни одному из своих мальчиков, даже если у него появится повод. Но я бы в жизни не отличил кисетов, что болтались у него на шее. Что, если он ошибется и даст Болли заварить кофе из того, где у него пережаренные листья с семенами?
— Ты у нас семейный? Живешь, кажется, в мотеле Харли? — спросил Глэд, подув в чашку и снова невзначай обрызгав меня.
— Да, сэр.
Кивнув, я промокнул лицо салфеткой. К счастью, Глэд не стал уточнять, кем в таком случае мне приходится Сара.
— Я видел, как она работает на стоянках. Симпатичная леди. На нее можно положиться, — усмехнулся Глэд, и я кивнул в подтверждение. — Девушки, особенно симпатичные молодые блондинки, могут себя содержать.
Я снова перевел взгляд на свою косточку. Вручение ее произошло у всех на глазах. В зале повисла тишина — не такая мертвая тишина, как в день расправы над янки, но все же заметная.
— Говорят, ты обалденно смотришься в кожаной юбчонке, — усмехнулся Глэд.
Обычно Сара одевала меня сама. Особенно я обожал момент, когда она облизывала палец и проводила им у меня под глазами. Это напоминало трогательные сцены из фильмов о животных: мать облизывает детеныша, голубка кормит птенца из клюва. Я ходил вместе с ней за покупками, переодеваясь девчонкой, хотя не мог сравниться с ней в красоте и удачливости.
— У девочек больше укромных местечек, куда можно спрятать товар, — говаривала она, засовывая пачки сигарет мне под платьице и в пустой лифчик, а в панталончики суя замороженные бифштексы. — Мужчины думают только о том, как бы заткнуть наши кубышки собою, и никогда не видят, что мы там прячем!
Она смеялась над охранниками, которые не могли оторвать взглядов от наших ног, и я охотно поддерживал ее веселье, безмерно довольный, что она включает меня в свою «команду». Имея в виду под этим «мы» и меня. Но потом она прекратила этот маскарад, несмотря на то что работать в паре, двумя девочками, намного легче.
Легче, когда ты сидишь за обедом, заявляя во всеуслышание, что тебе достаточно одного фруктового желе, хотя на самом деле сгораешь от желания сожрать гамбургер с беконом, и только и ждешь тайно, чтобы кавалер наконец склонился к твоему ушку и прошептал: «Позволь, крошка, я сам позабочусь о меню». В этом мире многого добиться гораздо легче, когда ты — симпатичная девушка.
И она перестала наряжать меня девчонкой, как только ее кавалеры начали переползать в мою кровать.
Но я уже сорвался с тормозов. Втерев в волосы фиксирующий гель с блестками, украсив бантами вьющиеся кудри до плеч, я отправлялся на охоту. Время от времени, когда она уходила с клиентом, я скитался по стоянкам, расчерченным, как для игры в классики, изображая из себя малолетнюю проститутку. Я блуждал меж тягачами до наступления сумерек и прятался, стоило какому-нибудь «джону» или ящерице окликнуть меня. Их заинтриговало, что это за таинственная девочка шляется по стоянке. Откуда она возникла? Похоже, меня так никто и не узнал. Сам себе я казался героиней какого-то комикса, которая скрывается до поры до времени под скромной личиной, чтобы потом внезапно возникнуть в нужный момент и поразить всемирное зло своим волшебным стилетом, выскакивающим из каблучка. Я наблюдал за тем, как ящерицы забираются в кабину, и втихомолку хихикал, когда начинали поскрипывать рессоры. Спустя некоторое время они так же юрко выскакивали, запихивая доллары себе в туфли. Лишь однажды Сара вычислила меня и устроила взбучку. Я забрызгал ее тряпки грязью.
Вот как это случилось: я надел ее большие не по размеру туфли, забив свободное пространство бумагой, чтобы они не болтались на ногах. Дальше произошло вполне естественное событие, которого следовало ожидать: я запнулся и ступил в глубокую лужу, а туфли подвели меня в самый ответственный момент. В результате я потерял равновесие, сломал каблук и рухнул. Но самое главное, я поцарапал ее кожаную юбку, под которую, для достижения прекрасных женских форм, подкладывал газеты. Я попытался исправить урон, нанесенный ее гардеробу, но от глаз Сары ничто не скроется. До этого случая обо мне никто речи не заводил. Но народ знал. Догадывался. Глэд рассказывал мне, с каким азартом наблюдали мужчины, как я шарахаюсь под фонарями точно приблудный лесной дух. Даже девчонкам показалось это забавным, и я был признан классной ящерицей. Задатки мои были оценены по достоинству. На меня обратили внимание.
— Твои божественные кудри приводят в восхищение, — сказал Глэд, — они как будто из золота. Можно потрогать? — протянул он руку.
Я наклонился навстречу и потерся, точно кот, о подставленную ладонь.
— Мягкие, как поросячье брюшко.
Я почти распластался по столу, ластясь.
— Здесь ты мой гость — так что можешь отъедаться, сколько влезет. Наши клиенты держат своих девочек на скудном пайке.
Я вспомнил слова Сары: «Я же говорила, что ты этим кончишь!»
— Глэд, но я могу работать и мальчиком. Я знаю, что делать.
— Многие парни желают работать на меня. — Глэд ласково сжал мою руку. — И многие из дальнобойщиков не прочь полакомиться моими ребятами. — Он отбросил длинную заплетенную косицу за плечо. В этот момент я извернулся, чтобы высмотреть вблизи признаки его индейского происхождения. Но, кроме тонкой черной косички и крапинок на лице, ничего другого не обнаружил.
Я слышал к тому же, что волосы у него на самом деле крашеные, а вовсе не иссиня-черного, воронено-индейского цвета. И глаза у него были слишком голубые, как он ни прятал их за тяжелыми веками, вечно щурясь. Нос у него был вовсе не орлиным, а, напротив, плоским, дай вообще, курносым, и, скорее, Глэд походил на ирландца, чем на коренного жителя Американского континента. Однако, по слухам, его далекая пра-прабабушка происходила из племени чокто, обитавшего на Миссисипи. Никто не знал, что это за степень родства и в каком колене. Никто, в том числе и сам Глэд. Одна Матушка Шапиро знала правду. Она была самой старой и мудрой из ящериц, и давно было известно, что в ее трейлер частенько заглядывает сам шериф, не иначе как за советом. В незапамятные времена она пришла с Севера, но никто не вменял ей этого в вину, хотя северян здесь не любили.
Матушка Шапиро опекала многих, но испытывала особую нежность и симпатию к Саре. Бывая в дайнере, мне случалось видеть, как Сара сидит, уткнувшись в необъятные телеса Матушки Шапиро, обтянутые гавайским «муму», и поглощает банановое мороженое, в то время как та расчесывает ей кудри.
— Его имя «Глэдинг Грейтфул ИТД…» ИТД прописными буквами с тремя точками на конце — как будто буквы отбрасывают тень, — поведала ей Матушка Шапиро, когда они валялись на ее овальной постели, свернувшись калачиком под венгерскими одеялами на гусином пуху. Сара мне сама потом рассказывала. Она дразнила меня, зная, что я горячо завидую ее протекции у Матушки — да и, честно говоря, завидовал не я один. Поэтому я старательно делал вид, будто не слушаю, то и дело рассеянно переспрашивая, пока Сара не выходила из себя и не замолкала, посулив, что больше я черта с два что-нибудь от нее услышу. Тогда я уже сам заклинал ее сообщить, что же говорила Матушка Шапиро.
— Она видела водительские права Глэда, — наконец сдалась Сара, когда я ее все-таки уломал. — Шериф ей показывал — он никак не мог поверить, что может существовать такое имя.
Сара любила пересказывать сплетни, когда бывала под мухой. И я терпеливо дожидался таких моментов — впрочем, долго ждать не приходилось.
