Чак Паланик - Дневник
– Я не дам вам убить меня, как вы убивали всех мужей художниц, начиная с Гордона Кинкейда.
Пол завален обрывками и лентами обоев. Запорошен ссохшимся клеем. Из коридора доносятся голоса, и Мисти примерзает к месту и ждет. Ждет, что сейчас летние люди откроют дверь в свой разоренный номер.
Вдоль по стенам написано:
– Мне уже наплевать на наши традиции.
Слова говорят:
– Я не люблю Мисти Мэри, но она не заслуживает, чтобы ее истязали. Я люблю наш остров, но мы должны найти новый способ спасти свой образ жизни. Мы не можем и дальше истреблять людей.
Слова:
– Это ритуальное массовое убийство, и я не желаю быть соучастником.
Летняя публика… Их вещи погребены – багаж, косметика, темные очки. Погребены рваным мусором.
– К тому времени, как вы это найдете, – гласят письмена, – меня здесь не будет. Я уезжаю сегодня ночью с Энджелом Делапорте. Если вы читаете это, то мне очень жаль, но уже слишком поздно. Табби ждет лучшее будущее, если ее поколению придется пробиваться самому.
Послание, что было скрыто под обоями, гласит:
– Я чувствую глубокую вину перед Мисти.
Письмена гласят:
– Это правда, что я ее никогда не любил, но я не настолько ее ненавижу, чтоб довести наш план до конца.
Ты написал:
– Мисти заслуживает лучшего. Папа, пора нам ее отпустить.
Снотворное, которое, по словам детектива Стилтона, принял Питер. Рецепт, который никто не выписывал. Чемодан, который он собрал и засунул в багажник. Питер собирался уехать. Уехать с Энджелом.
Ты собирался уехать.
Кто-то напичкал его снотворным, усадил в машину с работающим мотором и оставил там, в гараже. Чтобы Мисти его нашла. Этот кто-то не знал про чемодан, приготовленный для побега. Не знал, что бензобак наполовину пуст.
«Папа». Хэрроу Уилмот. Питеров отец, который, как предполагается, умер. Еще до рождения Табби.
Вдоль по стенам написано:
– Не показывайте людям работу Дьявола.
Слова гласят:
– Уничтожьте всю ее живопись.
Чему тебя не учат в художественном колледже, так это тому, как придать смысл кошмару.
Послание подписано: Питер Уилмот.
25 августа
В «Столовой Дерева и Злата» бригада островитян развешивает Мистины работы, все до одной. Но не порознь – картины подогнаны тютелька в тютельку, бумага и холст, так что получается длинная фреска. Коллаж. Он скрыт от глаз занавесом, и бригада, собирая его, оставляет на виду лишь один ряд картин – который выкладывает в данный момент. Что получается в целом, сказать невозможно. Одна деталь – вроде ветка дерева, хотя скорее всего рука. Другая напоминает кусок лица, а может быть, облака. Это массовая сцена, или пейзаж, или натюрморт из цветов и фруктов. Закончив выкладывать очередной ряд, бригада сдвигает занавес.
С уверенностью можно сказать лишь одно: эта фреска огромна, целиком занимает длиннейшую стену столовой.
Грейс стоит рядом с рабочими, дает указания. Табби и доктор Туше наблюдают.
Когда Мисти подходит, чтобы взглянуть, Грейс останавливает ее своей посиневшей, корявой рукой и говорит:
– Ты уже примерила платье, которое я для тебя перешила?
Мисти хочет всего лишь посмотреть на свои картины. Это же ее детище. Из-за того, что у нее были заклеены глаза, она не имеет понятия, что сотворила. Какую грань своей личности показывает чужакам.
И доктор Туше говорит:
– Это не очень удачная идея.
Он говорит:
– Вы все увидите в ночь презентации, вместе с остальными.
Для протокола: Грейс говорит:
– Сегодня днем мы переезжаем обратно в свой дом.
Туда, где убили Энджела Делапорте.
Грейс говорит:
– Детектив Стилтон дал добро.
Она говорит:
– Если ты упакуешь вещи, мы поможем тебе с перевозкой.
Питерова подушка. Краски и кисточки в старом деревянном ящике.
– Ждать осталось совсем недолго, милая, – говорит Грейс. – Я прекрасно знаю, что ты чувствуешь.
Из дневника. Дневника Грейс.
Пока все суетятся, Мисти поднимается на чердак, в комнату, которую Грейс делит с Табби. Просто для протокола: Мисти уже упаковалась и теперь ворует дневник из комода. Она спускается с чемоданом к машине. Все еще запорошена ссохшимся обойным клеем. В ее волосах – обрывки пастельных зеленых полосок и розовых роз.
Книга, которую Грейс постоянно читает, изучает, толкует, в красной обложке с золотым тиснением – якобы дневник женщины, жившей на острове столетие назад. Женщине из дневника Грейс был сорок один год, и она была художницей-неудачницей. Она забеременела и бросила художественный колледж, чтобы выйти замуж за парня с острова Уэйтенси. И сильнее, чем новоявленного супруга, она любила его старинные драгоценности и свою мечту жить в громадном каменном доме.
Здесь ее ждала заранее расписанная жизнь, готовая роль, которую она могла сыграть. Остров Уэйтенси со всеми своими традициями и ритуалами. Все продумано до деталей. На все найдется ответ.
Женщина была вполне себе счастлива, но даже столетие назад остров заполоняли богатые туристы с материка. Пробивные, жадные пришельцы с кошельками достаточно толстыми, чтобы одержать верх. Когда состояние ее семьи стало на глазах испаряться, ее муж случайно застрелился, прочищая ружье.
У женщины начались кошмарные мигрени, она исхудала и выблевывала все, что ела. Она работала горничной в гостинице, пока не запнулась на лестнице и не оказалась прикована к постели с ногой, запечатанной в массивную гипсовую шину. Попав в ловушку с кучей свободного времени, которое было нечем занять, она взяла в руки кисть.
В точности как Мисти, но не Мисти. Некая имитация Мисти.
Потом ее десятилетний сын утонул в океане.
После сотни картин ее талант и идеи вдруг куда-то девались. Все вдохновение сошло на нет.
Ее почерк – буквы размашистые, петли длинные – выдает то, что Энджел Делапорте назвал бы заботливой, щедрой натурой.
В художественном колледже тебя не готовят к тому, что Грейс Уилмот будет повсюду ходить за тобой и записывать все, что ты делаешь. Превращать твою жизнь вот в такую больную, бредовую прозу. Надо же. Грейс Уилмот пишет роман по мотивам событий Мистиной жизни. О да, она кое-что поменяла. Наградила женщину тройней. Грейс сделала героиню горничной вместо официантки в столовой. О да, все это только совпадения.
Для протокола: Мисти читает это дерьмо, ожидая паром в старом «бьюике» Хэрроу.
В книге рассказывается, как большинство жителей деревни переехали в гостиницу «Уэйтенси», превратив ее в казарму. Лагерь беженцев для островных семейств. Хайленды взяли на себя всю стирку. Бёртоны – всю стряпню. Питерсены – всю уборку.
Похоже, в книге нет ни единой оригинальной мысли.
И все это дерьмо вполне может стать реальностью – просто потому, что Мисти его читает. Самоисполняющееся пророчество. Ей грозит вжиться в чью-то больную идею о том, как должна проистекать ее жизнь. Но, сидя здесь, она не может оторваться от чтения.
В написанном Грейс романе женщина, от лица которой ведется повествование, находит дневник. Дневник, который она находит, словно бы списан с ее собственной жизни. Она читает о том, как ее работы развешивают для внушительной выставки. В ночь открытия гостиница запружена туристами.
Просто для протокола, дорогой милый мой Питер: если ты восстал из своей комы, это вполне может ввергнуть тебя обратно. Грейс, твоя мать, пишет о твоей жене, выводя ее как законченную пропойцу и шлюху.
Должно быть, именно такое чувство было у Джуди Гарленд, когда она читала «Долину кукол».[49]
Мисти в машине, у паромного дока, ждет своей очереди, чтобы уплыть на материк. Здесь, в машине, где едва не умер Питер – или едва не сбежал, бросив Мисти, – она ждет парома в потной очереди летних туристов. Ее чемодан – в багажнике. В чемодане – все ее вещи, включая белое сатиновое платье.
Твой чемодан тоже был в багажнике.
Именно здесь дневник заканчивается. Последняя запись – как раз перед выставкой. Потом… ничего.
Просто чтоб ты не мучился угрызениями совести: Мисти бросает твоего ребенка точно так же, как ты собирался бросить их обеих. И ты по-прежнему женат на трусихе. Помнишь, как она собралась бежать без оглядки, когда ей показалось, что бронзовая статуя сейчас убьет Табби – единственного человека на острове, небезразличного Мисти. Не Грейс. Не летнюю публику. Мисти здесь никого не нужно спасать.
Кроме Табби.
26 августа
Просто для протокола: ты по-прежнему слеплен из сплошного куриного говна. Ты – эгоистичный, недоделанный, ленивый, бесхарактерный кусок дерьма. Да, разумеется, ты планировал спасти свою жену, но еще ты планировал сбежать от нее. Тупой уебок с погибшим мозгом, вот ты кто. Дорогой милый мой дурачок.
Но зато теперь Мисти прекрасно знает, что же ты чувствовал.
Сегодня твой 157-й день в качестве овоща. И ее день первый.
Сегодня Мисти три часа крутит баранку, чтобы увидеть тебя, посидеть у твоей больничной койки.
