Чарли Уильямс - Сигареты и пиво
— Блэйк, отпусти меня.
— Угадай. Вижу, ты не слишком догадлива, так что я дам тебе подсказку, лады? Вот, слушай: какая у меня тачка?
Она перестала сопротивляться и начала думать, закатив глаза и прикусив нижнюю губу.
— “Форд”, — сказала она через пару минут. — А теперь отпусти меня.
— Нет, нет. Ну, то есть, да, у меня “Форд”, но…
— Блэйк, давай ты мне об этом потом расскажешь? Пожалуйста, отпусти меня. Мне больно…
— Нет, ладно… Просто послушай меня. Какой у меня “Форд”? Ну давай же, Рэйч.
— Пожалуйста, Блэйк… Я…
— Заткнись и отвечай, лады? Вот чего еще… подсказка: моя тачка — это самый наикрутейший “Форд” из всех, что ездят по улицам. Ну давай же.
— Блэйк, — она всхлипнула.
— Отвечай, ты ебаная сонная…
Тут я замолчал, потому что кто-то двинул мне в ухо. Я повернулся, чтобы посмотреть, кто это, и получил по тому же уху еще раз.
— Эй, — закричал я. — Эй, ты, ебаный… — Но так ничего и не выяснил. Как только я поворачивался, этот урод делал шаг в сторону Эта парка была отличной маскировкой, но для махача не подходила совершенно. Я попытался расстегнуть молнию, но она опять заела, или я неправильно её дергал, или еще что-нить. Нельзя меня винить за то, что я неправильно дергал, потому что меня херачили по башке и по яйцам кулаком и ботинком, и поэтому я стал думать, что там два мудака, а не один. Я забил на молнию и начал размахивать руками. Пиздить меня перестали, но размахивать руками было до хуя утомительно, и я все равно ни по кому не попадал. Вот вы попробуйте застегнуть парку доверху и полезть после этого в драку — поймете, о чем я. На самом деле, я б на вашем месте этого делать не стал — огребете, сто пудов, что бы вы на себя ни напялили.
В конце концов, я устал как собака и бросил размахивать руками. Я слышал, как эти чуваки веселятся и ржут где-то рядом, и мне это не понравилось. Но что я мог сделать? Я попытался стянуть парку через голову, но эта тварь сидела на мне как гандон на хую. А потом кто-то повалил меня на пол.
— Эй, — снова заорал я, садясь. — Кто это? Кончай, бля… Но мне заехали справа в подбородок, и моя челюсть превратилась в желе. Я перекатился набок и попытался свернуться в клубок на полу, но клубок из меня никогда не получился бы, больно я здоровый парень. Так что в итоге я получил раз восемь или девять ботинками по заду, сильнее, чем я когда-либо получал или бил сам. Обычно моя задница не так уязвима, как была тогда, так что кто бы ни были эти мудаки, кажется, они нехуево развлекались за мой счет.
— Не думайте, — крикнул я. — Я вас достану. Я вас и найду, и, бля… Как только я эту блядскую пар…
И тут я замолчал, потому что наступает момент, когда уже не нельзя продолжать, и для меня такой момент наступил. Не то чтобы я отрубился, ниче такого, но хули мне было делать, а? Я просто лежал мордой вниз и пытался думать о чем-нить другом, о чем-нить приятном, типа о том, как бабу ебешь или о том, как ешь здоровую тарелку сервелата с картошкой и гороховой кашей. Но очень сложно было заманить обе эти мысли в тот бардак, который тогда был у меня в голове. Я мог думать только об одном — о том, что эти пидоры сломали мне челюсть и одно полужопие, судя по ощущениям.
Рядом со мной нехуево так веселились, я вам об этом уже говорил, но пролежав там еще чуть-чуть, я услышал еще один звук, пробивающийся через гоготание и крики.
Это была наша Рэйч.
— Оставьте его в покое, ублюдки хреновы, — говорила она. Ну, или что-то в таком духе. Я сейчас точно не могу вспомнить из-за того, что творилось тогда с моей башкой. — Вы не видите, что он ничего не может? — сказала она. Это мне не особо понравилось, но, все-таки, это была Рэйч, и она была на моей стороне. — знать это было всяко приятно. — Отвалите от него, долбаные… — снова начала она. Но потом раздался мерзкий звук удара и она типа как взвизгнула. Потом еще пара ударов и вопль. А потом послышались ее всхлипы.
Они взяли меня за лодыжки и потащили. И я, конечно, понял, кто это. Мне всю дорогу стоило бы знать и смотреть в оба. И их выдало не только то, что они ударили телку на людях. Я время от времени видел, как баб бьют, хотя такую практику в Манджеле очень сильно не одобряли. Конечно, сам я никогда такого не делал. Вы, бля, за кого меня принимаете? И я бы не стал стоять и смотреть, как это делает какой-нить угребыш. Но иногда не стоит совать свой нос в чужие дела, все зависит от того, кто именно бьет телку. И по тому, что сейчас никто не смеялся и вообще не издавал звуков, я точно понял, что это Нобби и Дубина.
Они оттащили меня в заднюю часть “Хопперз” и вышибли пожарную дверь. Когда они выволокли меня на асфальт, я еще пару раз попытался встать, но они продолжали пинать меня по почкам, так что я бросил рыпаться. Я услышал, как открылся и закрылся багажник, а потом услышал звон, типа как цепи громыхали. Один из двух этих пидоров прижал мне к горлу что-то острое и блестящее, а второй изо всех сил пытался обмотать меня цепью, что было не слишком просто, учитывая, какой я здоровый. А когда ему наконец удалось обмотать меня от лодыжек до локтей, они попытались меня поднять.
Я бы мог им сказать, что это ни хуя не просто. Что я, обмотанный цепью, плюс мой собственный вес, создам для них определенные проблемы. И если они собираются засунуть меня в свою сраную “Капри” 1,3, я им помогать не намерен.
Думаю, вы сидите, чешете задницу и думаете, о чем я ваще думал все это время и почему не поднял кипеж, а просто позволил себя связать.
Ну, ща, бля, перестанете об этом думать.
Может, я и вел себя тихо, но это было к месту — именно в этом заключается разница между вышибалами за два шиллинга и самыми крутыми подручными. Понимаете, я планировал. Думал наперед. Я все распланировал. Ни один уебок не может ударить Рэйчел и не получить после этого по заслугам. Так что лменно этим я и занимался — решал, что я сделаю с Нобби и Дубиной за то, что они ударили мою Рэйч, и о том, что им, пожалуй, не стоило этого делать. Ну вот, я на эту тему раздумывал, и поэтому расслабился, когда меня связывали. Потому что сопротивляться было без мазы. Это любому идиоту понятно. Даже вам.
Ну и вот, я сел в 1,3.
Когда некторое время спустя машина остановилась, я все еще прорабатывал детали того, что с ними будет. Сначала я ни хуя не понимал, где мы находимся — мне было посрать, к тому же на мне по-прежнему был капюшон. Но был запах, такой особенный запах, по которому можно было догадаться, что это место я знаю. Так бывает, если ненадолго уедешь из города — но не слишком далеко, — а потом, когда возвращаешься, чувствуешь вонь Манджела. Здесь было то же самое, только хуже, как будто это та часть Манджела, откуда все это берется — вонь, боль, дерьмо, моча, смерть, и срач, и вся та мерзость, которая делает жизнь такой, какая она есть.
Ну да, это был Норберт-Грин.
Как я уже говорил, на мне был капюшон, поэтому я не мог сказать, где точно в Норберт-Грин мы находимся, но в нескольких ярдах от нас была кирпичная стена, которую я вроде как знал.
Ни один из двух пидоров на переднем сиденьи вроде не собирался ничего говорить и никуда выходить. Нобби сидел за рулем и пялился вперед. Дубина сидел рядом с ним, но он повернулся ко мне, размахивая правой рукой, в которой была эта острая блестящая херовина. Как я уже сказал, он ко мне повернулся, но не смотрел на меня. Смотрел он в заднее стекло, следил, как к нам подходит какой-то чувак. Я слышал, как его ботинки стучат по камням. И когда я это услышал и посмотрел на высокую стену, я понял, где я.
За “Би Хайвом”, блядство промандоблядское.
— Эй ты, — сказал Нобби, глядя на нас в зеркало заднего вида. — Завязывай, бля.
Но я не мог. Мне посрать было, сколько на мне цепей. Они хотели, чтобы я пошел в “Би Хайв”, а я туда не хотел. Я избавлюсь от этих цепей, если надо. Им придется меня убить, чтобы затащить туда.
— Пырни его, — сказал Нобби Дубине. — Давай, пырни его в ногу.
— Но он же не сможет порвать цепи, типа.
— Он машину раскачивает. Давай, пырни его, пока у меня терпение не лопнуло.
— Но… Ник сказал.
— На хуй Ника. Давай, пока он сюда не дошел.
Дубина ткнул в меня ножом, но попал в цепь. Он попробовал еще раз и угодил по коленной чашечке, было не сильно приятно, могло быть и хуже.
— Вы какого хера там делаете? — услышал я, как орет снаружи Ник Как-его-там. — Открой дверь, — сказал он, стуча в стекло.
Дубина перестал тыкать в меня ножом, но дверь так никто и не открыл.
— Че? — заорал Нобби.
— Открой дверь, — повторил Ник.
— Я тя не слышу.
— Открой эту блядскую дверь, или вы уволены.
Я притих, потому что это начинало быть интересным. Было аж слышно, как Нобби думает, но секунд через пять или вроде того он сдался и открыл дверь.
— Убирайтесь, — сказал Ник. — Давайте, вываливайтесь отсюда. Я, бля, не шучу. Иди внутрь, выпейте или че-нить еще. Идите, Мону трахайте, если хотите. Она в задней комнате.
