Дж. Т. Лерой - Сара
Я подождал, пока она обдумывала мои слова, покусывая ногти.
— Думаешь, это сработает?
— Можешь уже заказывать «люкс» в «Мираже».
Мы решили, что будет лучше всего, если я сяду в машину, чтобы ей потом не пришлось тащить меня, потерявшего сознание. Она заранее расстелила пляжное полотенце, ведь мы не должны заляпать кожу в салоне. Я лег на живот, свесив голову за дверь. Мы подыскали подходящий камень приличных размеров. Чуть больше бейсбольного мячика. Она сделала несколько пробных попыток, метнув камень в сиденье и попутно разбив ветровое стекло и посадив мне на спину синяк, прежде чем размахнулась и нанесла удар в голову.
Я охнул, и все провалилось в темноту.
Потолок был белым, как в больнице. У меня в глазах что-то липкое, отчего все вокруг заволокло мутной пеленой. Я огляделся в поисках нянечки.
— Тебе лучше не шевелиться.
Я попытался приподнять голову, но смог только перекатить ее набок. Мне нужна была нянечка. Такая симпатичная, с неухоженными ногтями без маникюра, потому что такими руками удобнее ухаживать за больными: гладить и прикладывать ладонь ко лбу.
— Немедленно потеряй сознание, — яростно прошипела Сара.
Хорошо бы нянечка велела ей подождать за дверью. Я снова заворочал головой, пытаясь отыскать служащую больницы.
— Быстро закрыл глаза! — взвизгнула Сара.
Я стал протирать слипающиеся веки, чтобы разглядеть, что происходит.
— Нет, ни в коем случае! Ты размажешь кровь. Все должно быть натурально. Прекрати!
Она схватила меня за руку.
За испуганным лицом Сары маячили горы Долины Смерти.
Повернув голову в противоположную сторону, я разглядел свое туманное отражение в крашеной металлической двери туристического центра.
— Он будет здесь с минуты на минуту. Сейчас дверь откроется! Они должны сначала увидеть! Боже мой, я же не могу ждать. Решается жизнь — другого шанса не будет. Это должно произвести на него впечатление, — шептала она, рухнув рядом на колени, приникнув к моему уху, хотя никто не мог нас слышать, поскольку никого вокруг не было.
— Запомни: мы пошли спать, и вдруг — бабах, — торопливо шептала она мне в ухо, — тебе на голову свалился метеорит.
Она помахала у меня перед носом тем, что я сначала принял за флакон с нюхательной солью. Это был один из тех камешков, которые я сгреб у лектора со стола.
— Ты все понял?
Голова раскалывалась, и я даже глазами ощущал свой пульс. Липкая жидкость обжигала веки. Я снова принялся растирать их.
— Перестань! — завопила она. — Ты что, хочешь все погубить в последний момент?
Я с трудом покачал головой. Каменный пол был холоден, но сейчас холод лучше, чем жара. Ощущение прохлады в затылке было отрадным. А представим, что бы я делал на месте первопроходцев — если бы меня раздавило под колесами фургона, или я был бы оскальпирован горными индейцами, и мне пришлось бы валяться на раскаленной от солнца площадке туристического центра и довольствоваться одной соленой водой?
— Пить… — попросил я.
— Ты должен быть в шоке. Такая удача. — Она повертела камушком у меня перед глазами. — Видишь. — Я заморгал — все расплывалось пятном. — Это же твоя кровь! Я все сделала, как надо. Так что даже не думай! Не смей подниматься.
Она поспешно зажала камень в ладони, будто боялась, что я его выхвачу. Я перевел взгляд на туманные горы и вдруг разглядел караван обезвоженных первопроходцев, штурмующих хребет.
— У нас получилось. Получилось! — восторженно шептала она. Я уже и не пытался раскрыть глаз, склеившихся от крови. — Ну, давай же, где ты, иди скорей!
Дверь, металлически звякнув, распахнулась, положив конец этим причитаниям.
— Вот! Его трахнул метеор! Видите, я чувствовала, что так и случится. Я же вам говорила.
Я услышал, как он мягко ступает по полу, осторожно обходя меня.
— Смотрите! Я подобрала этот метеорит для вашей коллекции. — настойчиво тараторила она. — Представляете: «бам»! — прямо ему по голове. Спросите у него сами. — Сара пнула меня в бок. — Расскажи ему. Давай, Ричард, расскажи, что случилось, как это произошло.
— Господи, — услышал я растерянный голос рейнджера.
— Меня ударило, — послушно пробормотал я, чуть расклеив веки.
— Его едва не убило, — продолжала шуметь Сара. — Это было настоящее падение метеорита. Здесь же пустыня — и камням падать неоткуда.
— Какой лицензионный номер у вашей машины? — Я почувствовал, как он неуверенно приблизился.
— Какой еще номер? Вы что, шутите? Откуда на метеорите лицензионный номер. Я же вам говорила. На нас свалился метеорит!
— На вас свалился метеорит, — повторил рейнджер, склоняясь надо мной.
Я попытался улыбнуться ему, кивнуть, приветственно помахать рукой, но голова моя только бессмысленно закачалась. А рука хлопала по каменному полу.
А она все суетилась рядом, норовя подскочить к нему поближе.
— Видите — на камешке его кровь!
Он осмотрел метеорит, вертя его в ладони.
— Прямо как в Уганде, — радостно говорила она. — Только здесь он отпрыгнул не от пальмы, а от кактуса.
— Это хондрит класса L6, — пробормотал он. Обтерев камень о шорты, он оставил на них бурую полоску. — Только… это старый камень. — Он озадаченно покачал головой.
— Теперь вам не надо ехать в Африку! — Сара так и ластилась к нему.
— Но здесь нет оплавленного материала.
— Да ну. Должен быть, — игриво захихикала она.
— И окалины нет.
— Я могу снять номер «люкс» в «Мираже», — громко шепнула она ему в ухо.
— Этот вроде уже отполирован. — озадаченно забормотал он.
— Я собираюсь стать танцовщицей, у меня будет собственная гримерная, — заявила она.
— Я сейчас вызову охрану по рации.
— Я легкая — нести меня совсем нетрудно.
— Не вынуждайте меня на крайние меры.
— Только через порог, глупышка, — хлопнула она его легонько по заднице. — только через порог.
Он стал пятиться от нее, она же непрерывно наступала. Закрыв глаза, я увидел истекающие кровью пальмы, падающие со скоростью света.
— Можешь открыть глаза? Ричард, открой глаза.
Голос был строгим, как у сердитого учителя, который будит задремавшего на уроке ученика. Я подчинился.
— Очень хорошо, Ричард. — Надо мной склонился какой-то мужчина. Не рейнджер. — Попробуй некоторое время не засыпать, нам надо поговорить. Я доктор Петерсон, — сообщил он таким голосом, будто я стоял на расстоянии мили, а не лежал прямо перед ним. Он улыбался так широко, что напоминал мультяшного койота. Лимонно-желтого цвета зрачки увеличивались под толстыми линзами очков. — Совсем небольшой шрамчик, немножко царапин и легкое сотрясение мозга.
Доктор дружелюбно кивал — я постарался кивнуть в ответ, чтобы не выглядеть невежей.
— Не хочешь мне рассказать, что с тобой случилось?
— На меня упал метеорит, — сказал я. Мой голос звучал как-то странно, я его не узнавал.
— Нет, Ричард, это неправда. Метеориты просто так не падают с неба и не бьют детей по голове. Может быть, ты все-таки объяснишь, что случилось на самом деле?
— Сначала я упал и ударился о банановое дерево, — сообщил я ему, пока он светил мне в глаза фонариком-авторучкой. Я все пытался вспомнить, кто такой Ричард. Наверное, этот рейнджер.
— Ты знаешь, где сейчас находится твоя мама? — спросил он, продолжая светить фонариком, точно на допросах в шпионских фильмах. Тупая паника охватила меня.
— Где моя мама? — Слова входили в мою кровь, точно через внутривенную трубочку, вызывая во рту вкус ржавчины.
— Она сидела в приемном покое, но потом куда-то ушла и больше не возвращалась. Нам бы хотелось поговорить с ней. Ты не знаешь, куда она могла пойти? — Он погасил свет, и красно-синие точки заметались в его линзах, точно рыбки в аквариуме.
— Она с Ричардом, — пробормотал я.
Он понимающе кивнул.
— Сколько пальцев, — помахал он передо мной ладонью с оттопыренными тремя пальцами: большим, указательным и безымянным, напоминавшими сейчас пистолет.
— Бах — и все, — сказал я.
— Ричард! — Он щелкнул выставленными пальцами и голос у него стал снова как у сердитого школьного ментора. — Ну, сколько ты видишь пальцев? А? Ты вообще что-нибудь видишь? — Он коротко вздохнул.
— Ну, ладно, — ответил я.
— Что ну ладно?
— Ну, ладно — хватит.
— Так ты знаешь, где твоя мама?
— Разве она не ушла с рейнджером?
— Нет.
— Значит, она одна?
— Я не знаю.
— Так он не женился?
— Соедините меня с социальной службой, — бросил он кому-то через плечо. — Ты не можешь сказать, где она? — спросил он, видимо в последний раз.
Я отрицательно покачал головой и снова закрыл глаза, слушая как доктор Петерсон щелкает пальцами у меня перед лицом. «Слышишь, слышишь?» — говорил он. Я слабо моргал, мне казалось, что мы на джазовом концерте. Я лежал на выстиранной в отбеливателе подушке, пестрые краски Вегаса вспыхивали вокруг точно маячок «скорой помощи». Я чувствовал, как меня овевает сквозняк проносящихся мимо прохожих, но тут я увидел ее, Сару, улыбающуюся. Она обмакнула в жирный соус «ранчо» и протянула мне метеорит L6, выжидательно, точно каменное яблоко, — плод, который я должен был распробовать на вкус.
