Дон Уинслоу - Особо опасны

Убил человека, дружок? Молодец. Убей еще парочку.

— Успокойся, — говорил теперь Чон другу.

— Не могу, — покачал головой Бен.

— Ты что, думал, мы тут в шашки с ними играть будем? А, Бен? — спросил он.

Разве ты не понимаешь, что дальше будет только хуже?

Сконцентрируйся, приказал себе Бен.

Самое главное сейчас — спасти О.

Одного из людей картеля убили, и наверняка они сочтут, что с этим надо что-то делать. Вполне возможно, что это что-то сделают с О — если хотя бы на секунду заподозрят, что Бен с Чоном имели какое-то отношение к нападению на грузовик.

Значит, надо перевести стрелки на кого-то еще.

Жалко, конечно — травки в грузовике было на несколько сотен тысяч долларов, но ничего не поделать — придется от нее избавиться. Свалить и травку, и всю вину на Кого-то Еще.

Некрасиво. И нехорошо.

Они отвезли грузовик в Дана-Поинт.

Дана-Поинт — старый серферский городок, еще сохранивший атмосферу былого разудалого веселья. Когда-то серферы наградили его прозвищем «Смертоносная Дана» за огромную волну, образующуюся прямо у мыса Дана-Поинт. Но потом там построили пристань, и все волны сошли на нет. Все, что осталось от «Смертоносной Даны» — одноименный (отличное словечко, кстати) магазин серферских принадлежностей.

Еще в Дана-Поинт был маленький, но вполне сформировавшийся латиноамериканский район с маленькой, но набирающей обороты проблемой роста преступности. Бен задумал подкинуть этим растущим проблемным преступникам проблемку посерьезнее. Въехав в латинский квартал, Бен с Чоном нашли симпатичный тупичок и бросили там машину.

Домой они вернулись пешком.

По дороге домой Бен устроил себе сеанс самоанализа в стиле Сократа.

Итак, ты лишил человека жизни.

Да, но это была самозащита.

Не совсем — ты на него сам напал, значит, защищался он, а не ты.

На самом деле он первым меня ограбил.

Получается, я не виноват?

Нет, конечно, виноват. Но вытащив пушку, он не оставил мне выбора.

Разумеется, выбор был. Разве поистине высокоморальный человек не позволил бы убить себя, вместо того чтобы лишить жизни другого?

Наверное. Но я действовал на автомате.

Вот именно. Ты не подумал.

Времени на размышления не было. Только на действия.

Но ты сам поставил себя в такие условия. Сам решил совершить налет, сам взял с собой оружие. Ты принял эти решения.

Он бы меня убил.

Ну вот, теперь ты повторяешься.

Он бы убил моих друзей.

Значит, ты спасал их, а не себя?

Да не знаю я, что я делал, ясно?! Я вообще больше себя не узнаю. Я уже не знаю, кто я такой.

У нас все хиханьки да хаханьки, пока кому-нибудь не выбьют мозги.

Когда грузовик с травкой не вернулся, Гектор со своими подручными отправился по тому же маршруту. Вскоре они наткнулись на двух их людей, которые сидели рядом с трупом, валяющимся на дороге.

В руке мертвец так и сжимал пистолет.

Ладо осторожно завернул его в брезент и почтительно положил в фургон.

— Похороните его, как надо, — велел он. — Он умер, выполняя свой долг. И передайте его родным деньги.

Раздав приказания, он отправился на поиски убийц.

Двое начинающих гангстеров из Дана-Поинт сразу заприметили странный грузовик. На то, чтобы его взломать, им понадобилось пятнадцать секунд.

Отогнав его к Доэни-Бич и открыв кузов, они никак не могли поверить своему счастью.

Сколько травы! Горы yerba.

— Как думаешь, сколько бабок за нее дадут? — вытаращив глаза, прошептал Сал.

— Кучу, — ответил ему Джампи.

Mucho dinero.

Ребята не удержались и попробовали травку — отщипнули себе кусочек от целого кирпича.

— Эй, hermano, это что тут, кровь?

— Mierdita, а это волосы?

Они затянулись.

Ну крутотень, cabron.

Им дало по шарам уже и с первой затяжки, но они каждый сделали по три. Через пять минут они уже укурились как незнамо кто.

— Мы богаты, — сказал Джампи.

— Где нам ее продать? — задумался Сал.

— Такую крепкую шнягу где угодно купят, — отозвался Джампи.

Пару минут они обдумывали эту приятную мысль. Затем вдруг Сала осенило.

— Ты только подумай, — сказал он другу, хоть размышления и не входили в его привычку, — мы ведь вытянули свой счастливый билет.

Они уже какое-то время пытались пробиться наверх. Может, им наконец повезло и Господь улыбнулся им, поставив этот воображаемый штампик на руку, с которым их впустят в любые, даже самые крутые клубы?

И даже в VIP-залы.

Бен и Чон вернулись домой. Было бы подозрительно, если бы они этого не сделали.

— Если не поедем сейчас, можем никогда больше туда не попасть, — резонно заметил Бен. — Они сразу поймут, что это были мы.

Так что они приехали обратно в квартиру Бена и приготовились к возможному нападению. Они вытащили на свет божий весь арсенал Чона — дробовики, пистолеты, обрезы, пулеметы. Но даже мексиканцы не осмелятся нападать на элитное жилье средь бела дня в Лагуне.

Если захотят нас достать, им придется выждать, понимал Чон.

Как минимум до наступления темноты.

Но скорее всего они запасутся терпением всерьез. Подошлют к их дому хороших спецов, которые будут сидеть в засаде и поджидать подходящего момента.

Может, так, а может, и нет.

Нападения они так и не дождались. Зато им пришла эсэмэска.

В которой Бена пригласили в гости. Одного.

— Они тебя тоже захватят, — предрек Чон.

— Или прибьют на пути туда. Или обратно, — предположил Бен.

— Сомневаюсь. Наверняка сначала они захотят тебя помучить. Скорее всего, запишут твои пытки на пленку, чтобы другим неповадно было.

— Ну спасибо, — буркнул Бен.

Но в гости все-таки пошел.

Как известно, лучшая защита — нападение.

Бен встретился с Ладо и Алексом в людном месте, возле пляжа Таун-Бич. Выслушав новости об очередном налете и намеки на то, что это его вина, он взорвался.

— Мать вашу, вы вообще что-нибудь с этим делать собираетесь?! — возмущался он. — Я восемь лет в этом бизнесе, и у меня еще никогда не было такого геморроя. Связался с вами на свою голову, и меня еще и ограбили, а теперь вот вы говорите, что у вас кого-то убили!

— Да успоко…

— Сам ты успокойся, — толкнул он Алекса в грудь. — Я думал, вы, блин, картель Баха, то-се, крутые ребята! Предложили мне крышу, такие все из себя. Знаете, может, девиц на улицах вы и умеете кадрить, но вот что касается…

— Хватит, — оборвал его Ладо.

Бен умолк, но закачал головой и быстрым шагом пошел вперед.

Денек был просто загляденье, особенно на пляже.

В воде барахтались пловцы.

Высокие, гибкие и стройные девушки играли в волейбол. Мышцы на их обнаженных животах были туго натянуты.

Парни заняли площадку для баскетбола. На них со скамеек смотрели средних лет геи.

И на всех них светило солнце.

Еще один день в раю.

— Ты утверждаешь, что вы к этому не имеете никакого отношения, — догнав Бена, заявил ему Алекс.

— Я утверждаю, — сказал Бен, — что если у вас дела будут идти в таком же духе, я отказываюсь иметь к вам хоть какое-то отношение. Уговор не уговор, а своих людей я подставлять не собираюсь. Хотите мою травку — гарантируйте безопасность меня и моих людей, а иначе я прикрою лавочку. Можете передать это вашей Королеве. А еще лучше дайте мне с ней поговорить самому.

— Не думаю, что тебе так уж хочется все бросать, Бен, — заметил Алекс. — Не забыл еще, кто у нас…

— Не забыл, не беспокойся, — ответил Бен и перевел взгляд на Ладо. — А что касается твоей гребаной клеветы и идиотских предположений, что во всем виноваты мы… Позволь тебе сказать: иди ты в жопу вместе со своей козой, на которой ты катаешься. Я больше такое терпеть не намерен.

— Ты будешь терпеть то, что мы тебе велим, — заявил Ладо.

— Вам бы со своими проблемами справиться, — ответил Бен. — Обо мне не беспокойтесь. Я-то своим бизнесом управлять умею, — заявил он и, развернувшись, пошел прочь.

Он пересек Тихоокеанское шоссе, оставив Ладо с Алексом у пляжа.

Сал нашел Иисуса.

Да-да, шутка избитая, но чего вы хотите — так уж его звали.

Как и обычно, Иисуса они нашли на парковке перед винным магазином, тем, что рядом с автомойкой. Там он тусовался с другими парнями из банды «94», попивая пивко и покуривая травку.

В одиннадцать утра они уже были в говно.

Сал и Джампи уже три года подряд пытались войти в состав «94», но у них ничего не получалось. Иисус им говорил, что сейчас все уже не так, как десять лет назад, — раз живешь в этом квартале, то автоматически попадаешь в банду, нет, теперь надо свое место заслужить, внести, как говорит Иисус, вступительный взнос.