Чак Паланик - До самых кончиков
Каркающий смех.
– Шерпы отказываются приближаться к моему жилищу, – пожаловалась Баба. – Думают, что я умерщвляю своих полюбовников, но истина состоит в том, что смерть приходит к ним от их собственной длани…
Лишь самые выносливые и физически здоровые абитуриенты добирались до пещерной секс-академии. Это было ясно по скелетам: ни одного калеки. Или уродца. Черепа изящные, зубы сахарные – сразу видно, красивые были люди. Они приходили в поисках наслаждения для самих себя, объяснила Баба.
– Лишь Макс прибыл с целью нести удовольствие другим. Увы, стоило ему осознать власть, которую дает это искусство, как он решил воспользоваться им в корыстных интересах!
Она показала пальцем на скелеты и сорвавшимся голосом посетовала:
– Довели самих себя…
Плоть учеников и учениц таяла от изнурения, подтачивалась недоеданием. Вскоре даже самые юные из них начинали выглядеть старше своей наставницы. А потом обязательно наступал день, когда, вернувшись с охоты, Седобородка обнаруживала очередной труп.
Что ж, нет худа без добра, и если Бабе глянулся подвздошный гребень какого-нибудь мертвого воспитанника, она могла его позаимствовать под новый проект. В ход шло все: и голосовые связки, и ахиллесовы сухожилия, и вяленые кишки, которые успешно заменяют бечевку. Так прекрасноликие мертвецы, можно сказать, приносили Бабе больше радости после смерти, нежели при жизни. Если улыбалась удача, к моменту появления на пороге нового студента отшельница успевала смастерить очередное приспособление для удовольствия.
Ошеломленная Пенни уточнила:
– То есть вы… этими косточками…
Да. Вся линейка «До самых кончиков» была смоделирована на конструктивных принципах Седобородки. Скажем, ухватистое коромысло одного из агрегатов могло иметь своим прототипом ребро. Диаметр другой игрушки был продиктован пропорциями бедренной кости человека.
Показывая на хитросплетение локтевых костей и сухожилий в одном из углов пещеры, Баба сообщила:
– Однажды Макс меня вон той штукой чуть не прикончил! – Ее взор танцевал. – До такой степени навострился, что едва не отправил на тот свет моим же изобретением!
Посмеиваясь в усы, она рассказала, как Максвелл вызвал ее на эротическую дуэль. Юный, самоуверенный, голый самец встал в дерзкую позу – руки на поясе, ноги шире плеч. Нажав на головку торчащего рычага, выжал его до колена и отпустил. Отвердевший орган смачно шлепнул по мускулистому животу. Строя глазки, где плясали чертенята, покрутил на талии невидимый хулахуп, заодно помахивая срамным удом из стороны в сторону и приговаривая: «А ну, старая, подставляй корыто! Обучила мулодца – получи горсть зулотца!»
– Как же вам удалось спастись? – всплеснула руками Пенни.
Улыбаясь воспоминаниям, Седобородка пояснила:
– Оружие, которым он думал меня нафаршировать, выскочило. Да-да, словно пробка из бутылки, а возникший при этом реактивный импульс отбросил меня назад, отчего я и приложилась затылком о каменный свод. Когда пришла в себя, Макса и след простыл. Скрылся, шельмец, прихватив наиболее удачные из моих находок.
– Да, но почему та штука все-таки пульнула? – не отставала Пенни.
– Я подменила одно удовольствие другим. Подумала о том, до чего красивой была моя мама и до чего сильно я ее обожала. И тогда она крикнула.
Баба торжественно коснулась самое себя.
– «Она»? В смысле, вагина? – изумилась Пенни.
– Дитя! – повысив голос, обратилась к ней наставница. – Помни, энергию можно извергать из любого телесного отверстия!
Пенни уважительно отхлебнула лишайникового чаю и призадумалась над концепцией.
– Вот, – продолжала секс-колдунья, что-то выковыривая из собственных влажных недр, – вот все, что у меня осталось от мамы.
Предмет, что начал показываться на глаза, был коричневатым, как полированное дерево, и цилиндрически-продолговатым наподобие карандаша. Наконец раздался тихий чмокающий звук.
– Ее самый длинный палец, – пояснила Баба, понизив голос. – Успела отрезать, пока дикие звери глодали все остальное.
Она вручила вещицу Пенни для более близкого знакомства. Палец влажно блестел, его поверхность бороздили морщины. С узкого конца торчал обесцвеченный ноготь. Противоположный, более широкий торец заканчивался зазубренным обломком желтоватой кости. Теплый и насыщенный природными внутренними маслами Бабы, он казался живым. Даже в пещерном мраке эта диковинка напоминала произведение искусства.
Пенни взвесила реликвию на ладони и тут же взгрустнула, потому что вспомнилась родная мама и то, как она – голая и распяленная между спинками кровати – силилась вырваться из пут на пыльном чердаке в далекой Небраске. Вот и сейчас, поди, лопочет на неведомых наречиях, бьется, как наркоман при ломке, дрожа на мокрых от пота простынях, будто дикое животное. Этот образ заполнил Пенни тоской и отчаяньем.
Когда она потянулась к учительнице, чтобы вернуть драгоценный предмет, та не подставила ладонь, а откинулась на спину и выпятила древний лобок. Догадываясь, чего хочет сексодейка, Пенни увлажнила кунсткамерный палец плевком и прицельным движением послала шишковидный кончик в центр седой, словно подернутой инеем пушистости. Отважно загнала его в гнездо, вызвав всхлип восторга у старой искусительницы.
– Я спаслась, направив гибельное презрение Макса обратно к его источнику. Когда очнулась, бесово отродье уже испарилось, а с ним и многие из моих любимейших инструментов.
Похищенное пришлось восстанавливать по памяти: например, травяные сборы, которые шли на примочки и клизмы неблагодарному ученику.
– Как пуля рикошетом отскакивает от утеса, как эхо отражается от стен ущелья, так и ты должна научиться перенаправлять энергию.
В один из дней на закате их совместной пещерной жизни Пенни отставила чай, решив покопаться среди лишенных мяса косточек и облизанной яичной скорлупы, устилавшей каменный пол. До возвращения Бабы с охоты еще имелось время, и она желала исправить один серьезный проступок. Пошарив в мусоре, Пенни наткнулась на искомое: свой мобильник. Иконка на экране сообщила, что в аккумуляторе оставалось энергии на несколько секунд. Пенни набрала нью-йоркский номер, хранившийся в одной из ячеек памяти.
Мужчина откликнулся на первый же гудок.
– Бренда? – Его голос сипел как после многомесячных рыданий.
Пенни грустно промолвила:
– Нет.
И исполнившись сострадания, добавила:
– Это я.
– Ах да, – согласился он. – Встреча в Центральном парке.
Бедный, раздавленный несчастьем горемыка.
Пенни самой себе напомнила причину звонка. Во-первых, она хотела покаяться и признать хотя бы часть вины за чумную заразу «До самых кончиков». А во-вторых, поклясться, что сделает все возможное для ликвидации кризиса. Тянуло заверить этого обезлюбленного, малознакомого страдальца, что она вот-вот бросит вызов Корнелиусу Линусу Максвеллу. Совсем скоро обретет квалификацию полноправной секс-колдуньи, в чьих силах поставить заслон, разоблачить наноботский заговор Макса. Пенни очень хотела, чтобы ее участливые слова окутали бедолагу теплым одеялом. Однако в решающий момент смелость ее покинула. Вместо этого она спросила:
– А как вас зовут?
Мужчина в телефоне шмыгнул носом.
– Юрий.
Когда его дрожащий голос немного успокоился, он, в свою очередь, поинтересовался:
– А вас?
Трудно сказать почему, но с этими словами в воздухе повисла какая-то двусмысленная недосказанность.
Пенни призадумалась, называть ли свое истинное имя. Виновато помаргивая, проводила взглядом полет птахи в синем непальском небе, что раскинулось за пещерным зевом. И наконец ответила:
– Ширли.
Последовала долгая пауза, в конце которой мужчина повторил:
– Ширли.
Его тон ощетинился колючками.
– Интересно, отчего же мой телефон показывает «Пенни Харриган»?
Пойманная с поличным, девушка оцепенела, утратив дар речи и подвижности в суставах. Зато сердце, напротив, разогналось до 165 ударов в минуту.
– А не надо строить из себя дурочку, – поделился советом мужчина по имени Юрий. – Я тоже умею читать «Нэшнл инкуайрер». – Его голос был пропитан горечью. – Там пишут, что Пенни Харриган решила отсудить себе авторство «До самых кончиков»! Я сам видел в новостях, что заседание назначили на следующую неделю… Ты украла мою Бренду! Ты! Отбила жен у миллионов! Разлучила детей с матерями!
Обличительная тирада поднялась до таких децибелов, что Пенни была вынуждена разогнуть руку в локте. Пещера тряслась от угроз. Ошибки нет: в голосе собеседника слышалось глумление созревшего убийцы.
Возмущенный Юрий громыхал:
– Все мужики Нью-Йорка спят и видят, как бы до тебя добраться!
Мобильник робко пискнул, напоминая о севшем аккумуляторе.
– Вот только нос покажи на суде, – делился мужчина планами. – Да мы тебе руки-ноги повыдираем. А сегодня… а сегодня мы твой дом сожжем!
