Уильям Берроуз - Пространство мертвых дорог

– По коням!

Они трогаются в путь, впереди – Визжащий Кот.

Он получил это прозвище потому, что, вступая в битву, он верещит как ополоумевший и одним ударом сабли перерубает врага пополам.

Дождь… Дождь… Дождь…

Прижались друг к другу, завернувшись в промокшие насквозь одеяла, под тяжелым брезентом… кап-кап-кап… лошади все время запутываются в привязях, кому-то надо встать и посмотреть, что там с ними, а морфина уже почти не осталось… в отряде четыре морфиниста, им приходится установить норму – по четверть грана два раза в день. Им придется пройти через жуткие муки, прежде чем они к этому привыкнут… мальчик с растянутыми связками на ноге… Ким говорит, чтобы он думал о чем-нибудь приятном. Сам Ким все время старается думать о сахаре, но тот постоянно просыпается, шприц ломается, опиум превращается в грязь.

И Том закатывает ему сцену по поводу Денни:

– Твой призрачный любовничек – из загробного мира, верно?.. Или еще какая-нибудь мерзость в том же духе… Это все твои оккультные развлечения.

– Хватит, Том, мне и так нелегко.

– Иди, иди, наколдуй себе какого-нибудь монстра. Между нами все кончено.

Вместе нас удерживает только то, что мы заранее решили, куда направляемся и почему. А направляемся мы на юг, в сторону Мексики, потому что за голову каждого из нас назначена награда – за чью-то побольше, за чью-то поменьше, а назначили их по большей части Старик Бикфорд и мистер Харт – газетный магнат, который не выносит, если в его присутствии произносят слово «смерть» и который утверждает, что мы «портим здоровую кровь, текущую в жилах Америки, и развращаем доверчивых юнцов».– Мы у богатеев в черном списке. Поэтому мы корчим из себя робингудов, помогая бедным мексиканским крестьянам, и портим нашу здоровую кровь вяленым перченым мясом, сплетнями и молчанием.

Мы ослабели от голода, мы промокли, мы имеем жалкий вид, у нас окончились всякие припасы. Пора произвести вылазку в город.

– Итак, из-за того, что тебе нечем ширяться, нам придется отправиться в город, я правильно понял? – ехидничает Том. – И в какой же?

– В ближайший. Вопрос ставится на голосование.

Все голосуют «за», кроме Тома, который долго думает и только потом, пожав плечами, выдавливает из себя согласие.

Все знают, что это рискованно, поэтому готовятся основательно. Упитый Пит, паренек из Бруклина с лицом хорька, – наш эксперт по вопросам уничтожения. – В седельном вьюке у него снаряженные осколочные бомбы: остается только поджечь фитиль и бросить. Все приводят в порядок свое оружие. Ким и Бой берут на каждого по два гладкоствольных пистолета со спаренными стволами 20-го калибра и вешают их но обе стороны седельной луки. У других мальчиков нарезные револьверы калибра 410, заряженные стандартными пулями с сечением в одну шестую дюйма, а у двоих под куртками спрятаны обрезы 12-го калибра – их можно выхватить моментально. Тощий мексиканский парнишка по прозвищу Десять Штук с непроницаемыми агатовыми глазами держит в кобуре под своим пончо двуствольный пистолет 10-го калибра с пружинным гашением отдачи.

Рыжий Пес, проводник и следопыт, обследует окрестности и продумывает путь отступления на случай, если мы влипнем в историю и будем вынуждены уйти на дно – то есть на заброшенную ферму в трех милях от окраины города. Они всегда думают, что ты будешь прятаться где-нибудь далеко. Близко от города они и искать не станут. Кроме того, Рыжий Пес замечает на дороге «отвлекающий знак». Вот он стоит, в пятистах ярдах от нас:

МАНХЭТТЕН НЬЮ-МЕХИКО

В тополиной роще на берегу широко разлившейся грязной реки. Ким изучает город в полевой бинокль… придорожные харчевни, люди ходят туда-сюда… Субботний вечер в Нью-Йорке. Ким передает бинокль.

– Что-то мне здесь не нравится, – говорит он.

– Почему?

– Потому что я вижу одни и те же лица в самых разных местах по нескольку раз… такое ощущение, что они здесь все гуськом ходят.

– Ну, ты же сам знаешь, городок-то маленький.

– И все же что-то здесь не так. А ты что думаешь, Том?

Том раздраженно пожимает плечами:

– Ну, это вам же, торчкам, туда позарез надо… вы и решайте.

– Не веди себя как баба, Ким.

– Знаки неблагоприятны.

– Может, тебе стоит посоветоваться с твоим духом – хранителем?

– Ладно. Пошли.

Может, все в порядке, думает Ким, а я попросту запаниковал. Ему во сне приснилась сколопендра, он вскочил крича и пинаясь, а в другой раз проснулся и все лицо у него было в слезах – или то были дождевые капли?

Если это Манхэттен, то главная улица, разумеется, называется Бродвеем. Они едут по Бродвею, растянувшись длинной вереницей. Денни сзади и слева от Кима, Том сбоку. В первый раз за много недель показывается солнце. Горожане прогуливаются по улицам, обмениваются приветствиями, приподнимают шляпы.

Целый день толпа гуляет

По Бродвею взад-вперед,

Хвастая, что, дескать, может всё-всё-всё

«Сколькерых сегодня на тот свет отправили, Док?»

головокружение… запах эфира…

Тебе расскажут о путешествиях…

проходя мимо забегаловки… старая серая лошадь дремлет стоя.

…Двое мальчишек проносятся мимо напевая.

Старая свинья прошлой весною застряла в ограде…

Горожане ныряют в дверные проемы, прячутся в аллеи… запах серы и гниения.. Ким вскидывается и осаживает лошадь. Денни нагоняет его.

– ЗАСА…

Пуля попадает Денни в шею, чуть не сносит ему голову, он валится из седла в сторону Кима, забрызгивая седло кровью, на землю падает уже мертвое тело. Дробинка задевает Киму ухо.

– …ДА! УХОДИМ!

Ким поворачивает коня и выхватывает пистолет. Он попадает человеку на крыше прямо под подбородок, так что у того голова откидывается назад. По ним стреляют с обеих сторон улицы из окон и с крыш. Десять Штук вышибает окно, целясь в безликого врага за разбитым стеклом. Ким видит, что трое его бойцов упали, пораженные градом пуль и ружейной картечи. Он видит, как пуля попадает в Тома, и успевает подхватить его тело. Они отступают, возглавляемые Рыжим Псом.

Кроме Тома раненых еще трое – один в плечо, один в ногу… Еще один парнишка получает пулю в спину. Придет время, мы с ними посчитаемся.

Между тем Манхэттен завален телами. Неожиданная перестрелка оставила на земле два трупа и одного раненого с оторванного рукой – того самого человека, который написал вдохновенную статью под названием «У моих глаз всегда холодный нос» для журнала унитариев. Майк Чейз, который и устроил эту засаду, поспешно осматривает трупы. Тех троих, которых ему хотелось заполучить больше всего – Кима, Боя и Шариков-Роликов, – в числе мертвых нет.

– Бляяядь!

И тем не менее все же на этой улице в пыли сейчас лежат пять тысяч долларов награды.

– Ну, чего же мы ждем?

Осторожность прежде всего. Майк замечает, что это мог быть только маленький разведывательный отряд…

– Не похоже… гляньте-ка сюда.

Он протягивает Майку полевой бинокль.

– Помедленней! – командует Ким. – Что-то, я посмотрю, многие из вас только делают вид, что ранены, чтобы их на ручках поносили.

Мальчики собираются вокруг него.

– Рассказывай сказки моей бабушке, смотри, приятель, это же кровь!

Другой напевает:

– Я ухожу в последнюю облаву.

Том смотрит с загадочной улыбкой на устах.

– Уже осталось совсем немного, Том.

– До Западных Земель?

– Они спешиваются! Быстрее! Отряд летит во весь опор. Майк вцепился в поводья. Он уже давненько не скакал так быстро.

– Смотрите, они выбрасывают свои седельные вьюки…

Отряд испускает воинственный клич и устремляется прямо к вьюкам.

БУМ БУМ БУМ

Людей выбрасывает из седел, лошадям разрывает животы, кишки волочатся по земле, наездник одной ногой зацепился за стремя, а обрубок другой, оторванной по самое колено, брызжет кровью ему прямо в лицо. Майк бесстрастно наблюдает. Он поворачивает коня и скачет обратно в город.

Они заносят Тома в сарай и кладут его на скатку, подложив под голову армейское одеяло. Пуля калибра 30-30 прошила оба легких, войдя под углом сверху. Ким собирается сделать укол морфия, но Том останавливает его… тихий голос издалека…

– Мне совсем не больно, Ким… просто холодно…

Бой прикрывает раненого одеялом.

Вот он истекает кровью, а я ничего не могу поделать, думает Ким. Он хочет сказать: «Ты поправишься», но вместо этого на глазах у него появляются слезы.

Ким выжег на доске от дубовой бочки старым ржавым утюгом, который он нашел в сарае:

ТОМ ДАРК 3 ИЮНЯ 1876 – 2 АПРЕЛЯ 1894

Отец кое-что объяснил Киму насчет живописи: художники при жизни не могли продать ни одной картины, а теперь их полотна буквально бесценны.

«Если знать, чем отличается хорошая живопись от плохой, то лучшего вложения денег просто не придумаешь».

Ким назначает свидание с торговцем картинами и берет с собой подборку отцовских картин. Торговец, судя по внешности, выходец из Центральной Европы; коренастый брюнет с проницательными серыми глазами…