Петр Воробьев - Набла квадрат
Правее! Ага!
Наши звездолеты проникли в центральные области Галактики, открыв путь к сокровищницам древних вымерших планет. Но в несчетных битвах, бессонных бдениях у компьютерных терминалов, пирах, полетах на странные и чудесные планеты, оргиях и астроинженерных работах очень немногие заметили в величии Метрополии червоточину, что была знаком ее грядущего падения. После расшифровки генного кода родители смогли управлять наследственностью своего потомства. Продолжение рода стало совершенно независимым от любви, которая сделалась неким изощренным родом искусства. Смерть от старости исчезла. Но с каждым веком почему-то все меньше становилось живых разумных существ на планетах Метрополии и все больше роботов. Непрестанные генетические эксперименты расшатали наш генофонд. Разные моды на тела на разных планетах породили расы непохожих друг на друга причудливых существ, живших для удовлетворения своих страстей, утонченных за гроссы лет изобилия, и не заботившихся о потомстве. Все больше и больше становилось таких, кто оставлял жизнь, пресытившись наслаждениями и диковинами космоса и не оставив наследников, или до срока погибал в странствиях или на охоте из желания пощекотать нервы риском смерти. А наши роботы, наделенные разумом и чувствами…
Следующую давай!
…Воспринявшие у нас лучшее, что было в нас самих, все летели в черные межзвездные и межгалактические бездны, все строили космопорты в горах и джунглях планет, на большинстве из которых так и не появился никогда ни один живой житель. Немногие ученые увидели опасность превращения цивилизации Метрополии в цивилизацию роботов и полного исчезновения нашего вида и попытались вернуть утраченные инстинкты, комбинируя свой генный материал с генами животных. Одним из них был мой предок Эйвинд Кликуша. Их немногочисленные последователи вернулись в заброшенные родовые селения и замки, пытаясь жить и размножаться традиционным способом. Но, видимо, было уже поздно возвращаться к предкам. Искусственно выведенные сверхсущества-полузвери как правило не давали разумного и жизнеспособного потомства. Делались попытки исправить положение созданием существ тройственной природы, с компьютерными узлами в мозгу и механическими органами, но изнеженные долгожители, составлявшие большинство населения, боялись могучих, простоватых и необузданных киборгов и не только не способствовали опытам, но несколько раз едва не протаскивали на тинге закон о запрете, так что в мое время на Альдейгье было всего гроссов пять киборгов и дюжины в две раз больше традиционных живых обитателей. Конечно, время работало на нас, киборгов, потому что численность долгожителей, понятное дело, не росла. Но, боюсь, времени как раз не хватило, потому что началась война.
Ну вот, теперь давай сюда эти поножи. Стой, сколько у тебя левых ног? Положи где взял и дай вон тот, от правой. Коленные суставы, конечно, аккуратные не получатся, ничего, будешь ходить вразвалочку. Что-то затянулись наши каникулы, ну, ничего. Значит, сейчас ты соберешь себе небольшую, но крутую дружину и пошлешь посольства ко всем князьям и баронам, а я собак пока кину здесь – позже мне их ты либо Фенрир завезете, – а сам слетаю за горы и попробую договориться с местным правительством. Заодно, может, они мне расскажут, что за ядреная бонба у вас тут все-таки взорвалась.
Горм летел над старым нувукакским трактом, поглядывая по сторонам и болтая с Фенриром.
– Зря птицы доверили такую важную систему двум абсолютно нестыкуемым исполнителям. Они могли бы избежать многих неприятностей.
– Ты, Фенрир, как обычно, глубоко и безнадежно неправ.
– Это почему?
– Такова, видно, воля богов. В программировании их, как бы это поделикатнее выразиться, управляющего устройства действительно два почерка, но систему делал один.
– ?
– Другой работал уже по готовому, наспех и очень грубо. Ты помнишь, на адресном барабане для связи с периферией было спилено три зубца? Второй программист навтыкал в систему заглушек, выкинув несколько здоровых кусков кода.
– За что же, по-твоему, эти куски отвечали? Звездолет не двигатель внутреннего сгорания, в нем лишних деталей не бывает!
– Хотя бы за действия по прилете к планете назначения, например, посадку челноков. Ваще, челноки явно от другой планеты, ты заметил? Они чудом не угробились при посадке.
– И без нашей помощи не взлетели бы снова. Их готовили, во-первых, для сверхплотной атмосферы, во-вторых, для посадки на ровную поверхность, в-третьих, для взаимодействия с какими-то внешними устройствами после посадки. Валы для раскрутки маховиков, отверстия для крепежа к чему-то…
– Тебя послушать, так просто палубные самолеты получаются! Куда же они летели? Может, это их танк-авианосец утонул в озере на Фенольном Умертвии?
– Вряд ли, атмосфера там больно редкая.
– И то. Я чувствую, что заглушки ставились наспех, чтобы переделать звездолет для какой-то непредусмотренной цели. Я уже не говорю о сменном барабане, выутюженном паяльником.
– Договорная Ботва…
– Во-во. Рассыпающийся звездолет с чокнутым экипажем, а расхлебываю опять я.
– Что ж, охота пуще неволи. Потом, мне-то можешь не рассказывать, что ты затеял их переселение из альтруистических соображений. Они будут твоими космическими наемниками.
– И самое интересное, они прекрасно подходят для этой функции. Еще лучше было бы, окажись их звездолет хоть чуточку поновее. Тогда навели бы мы шороху!
– Ничего, ты проешь аборигенам туннель в светлое будущее через те горы окаменевшего дерьма, которое они тут наклали, и авось они тебе за это воздадут. Скорее всего, постараются прикончить.
– Вот уж ни фига, – пробурчал Горм. Они попытались бы прикончить меня, если бы я решил помочь им бескорыстно, а так, хо-хо… Стой, это ты только что сбрехнул про туннель?
– Да вроде…
– Куда ведет эта дорога?
– К Танниритским горам, сколько я вижу.
– А сколько ты не видишь?
– Не вижу участка непосредственно через горы, а на той стороне гор дорога продолжается.
– Это по какой карте?
– По кыгмикской, естественно. По нувукакским только дрейф континентов прослеживать.
– Стало быть, под горами…
– Нету.
– Ы?
– Перед войной недостроили, а потом подорвали атомной миной.
– Чего ни хватишься – ничего нету, что за гнусная планета! Кстати, о птичках: по шоссе идет пешая колонна, так что я снижаюсь, – после непродолжительной, но жестокой борьбы Горм вырвал из своих же навесных манипуляторов ракетные пистолеты и, направив их вверх, вперед ногами вошел в пике.
– Ты подумал, какое впечатление может произвести сошествие с небес твоей рогатой образины?
– Да они пылят так, что носов своих не видят!
– Тогда ты-то что рассчитываешь разглядеть?
– О пресвятые драконы и дремучие змеи, когда же в жизни во всей наконец заткнется этот проклятый тролль?
Следы жалких потуг аборигенов напылить скрылись в поднятой ракетными пистолетами туче. «Как бы сесть потише», подумал Горм, с надсадным ревом зависая в шести локтях над грунтом. За мгновением тишины последовал глухой удар массивного предмета о бетон. Горм встал и отряхнул зад, косясь на оставленную в дорожном покрытии вмятину. Впереди раздавались лай и крики.
Кто-то с пронзительным визгом бежал прямо на Горма, но раздался хруст костей, и визг смолк. В клубах оседающей пыли показалась фигура огромной, с двух Мидиров, собаки, стоявшей над кучкой тряпья. Горм сделал несколько шагов вперед и, огрев собаку пистолетом, поворошил тряпье носком сапога.
Мелькнула омерзительно худая и грязная рука, запорошенные пылью глаза и распахнутый рот, из которого еще шли кровавые пузыри. На дороге лежал карлик-старичок с почти начисто перерванной собачьими зубами шеей. В его тщедушном тельце не набралось даже крови на порядочную лужу.
– Экая пакость, – пробормотал Горм, собираясь отшвырнуть трупик на обочину, но тут пес ударил его в грудь всем телом, пытаясь сбить с ног.
Устояв, Горм в ответ ткнул животное пальцем в глаз. Взвыв, зверь отпрянул.
Горм в прыжке схватил его за хвост, дернул на себя и, взявшись обеими руками, крутанул над головой, чтобы шмякнуть о дорогу, но хвост оторвался и собака улетела неизвестно куда.
Пыль осела вся. Неподалеку охранники сгоняли в кучу дистрофиков в лохмотьях. Вокруг кучи жалкими ошметками валялись еще три трупа. В сторону Горма даже не смотрели, пока из толпы заморенных оборванцев не вырвался жуткий босой дистрофик, устремившись к трупу карлика. Его неестественно длинные скрюченные пальцы протянулись к забрызганной кровью мертвой голове, дистрофик упал на колени и завыл. Вой был тих, но пробирал – с ним из покрытого струпьями синего тела дистрофика выходили последние остатки ужасной жизни.
За несчастным уродом вразвалку пошел охранник, занося ружье для удара прикладом по голвое, и тут наконец он увидел Горма.
