Уильям Николсон - Круг иных (The Society of Others)
– А как насчет, – Магдалена меня поддразнивает, сверяясь со своими научными изысканиями, – прелестной молоденькой подружки?
– Нет, – отвечаю. – Ничего такого.
На экране возникает спальня. Свет выключен, кто-то возится на кровати. Скоро возня прекращается, кто-то встает с постели и идет к выходу. Дверь открывается и луч света на миг освещает эротичный изгиб бедра. Это Петра: она обнажена, лежит на боку, спиной к скрытой камере.
Заметив, что я отвлекся, Магдалена сердито надувает губки и оборачивается к монитору – и тут же картина сменяется. Теперь нам показывают корт и шестнадцатилетнюю теннисистку. Эта девчонка – Петра, снятая на видеопленку несколько лет назад. Она здорово играет: подача, стремительный удар по мячу. И тут снова возникает мое лицо.
– Вот, – говорит Магдалена, – архивные материалы. Юная особа, которую вы видите, – наша лучшая теннисистка, звезда, можно сказать. – Эти кадры привели ее в некоторое замешательство. Ведущая прислушивается, кивает, заглядывает в записи. – Хотите, я расскажу вам о ней подробнее?
– Да.
– У меня здесь есть кое-что из ее биографии. Так что могу поделиться. Отец ее был весьма известным бизнесменом, мать – знаменитой актрисой. Девочка училась в лучших частных школах, добилась отличных результатов в теннисе, потом стала моделью. Такому человеку есть за что любить родину, согласитесь.
Киваю.
– Итак, дальше: она – террористка. – Магдалена читает с листа и удивляется: явно не ожидала такого поворота событий. – У нее, этой молодой одаренной женщины, было все, о чем можно мечтать, а она встала на путь разрушения. – Ведущая отрывается от шпаргалки. – Вы можете себе это представить?
Пожимаю плечами: что я вам, психиатр? Впрочем, крупицу здравого смысла я улавливаю. Я и сам рос в довольстве и достатке, у меня было почти все, о чем только можно мечтать. Но вот что странно: когда тебя систематически осыпают подарками, в один прекрасный момент приходит страстное желание взять и все сломать. Да, такой я неблагодарный. Здесь все упирается в благодарность: она обязывает и утомляет. Впрочем, стать сеятелем террора я не додумался.
– Эта молодая женщина, – зачитывает Магдалена, – вбила себе в голову, что применение насилия во имя, как она полагает, благой цели вполне оправдано. Но она заблуждается, замещая следствие причиной, ведь насилие и есть ее самоцель. – Ведущая опускает ресницы. – Таково мнение психолога. Мы, знаете ли, пытаемся понять, что побуждает террористов к действию.
– Зачем вас попросили все это мне рассказать? Теребит листок с записями.
– Мне кажется, вы с ней знакомы. Ну все, пора переходить к главному.
– Я арестован?
Тут требуется указание свыше. Ведущая поглаживает наушник.
– Решение еще не принято.
– В чем меня обвиняют? Пауза.
– Этот момент тоже еще не определен. Не исключено, что вас одурачили, и впоследствии вы действовали исходя из ложных побуждений.
«Да! – кричит внутренний голос. – Именно так все и было. В случившемся нет моей вины, не трогайте меня».
– Также не исключено, что вы страдаете опасным психическим расстройством – тем же, что и наша общая знакомая.
Киваю на монитор, в котором застыло мое собственное напряженное лицо.
– Я не псих, – говорю как можно ровнее.
– Нет, конечно. Вы – гость нашей страны. Череда случайных событий привела вас к тому, что вы оказались в ситуации, в которой не смогли разобраться.
На экране возникает окровавленное лицо, очень хорошо мне знакомое. Это Илзе. Несчастная страшненькая Илзе, которая подарила мне англоязычный томик книги Вицино. Теперь ее уродливость не бросается в глаза: лицо – сплошная маска боли.
– Однако вы, как я погляжу, не понимаете, – начинает Магдалена.
Она вынимает из папки какие-то исписанные тесным почерком листки. Мне стало дурно: списки Маркера.
– Это вам знакомо?
Первым импульсом было все отрицать, но потом я понял, насколько они осведомлены: этим людям известен каждый мой шаг, начиная с самого приезда в страну.
– Да, знакомо.
– Вы не догадываетесь, каким образом эти бумаги оказались в распоряжении полиции?
– Догадываюсь.
– И каким же?
Она преподносит информацию так, будто понятия ни о чем не имеет и просто интересуется.
– Петра все устроила.
– Петра? – Магдалена приподнимает брови и заглядывает в записи. – Здесь нет никакой Петры. А-а, я, кажется, догадываюсь. Она придумала себе новое имя и теперь называет себя Петрой. На самом деле ее зовут Эдит.
Камера фиксирует мою реакцию: я остаюсь безучастен. Да и какое мне дело? Чем больше я узнаю о красивой бунтарке, тем труднее удержать в памяти первое впечатление об этой женщине. Мать-актриса, богач-отец, одаренная спортсменка, бывшая модель… выдача списков Маркера, презрение к Вицино, раскаленный металлический прут, ее настоящее имя.
– Зачем ей понадобилось передавать списки? Чего ради мне лукавить? Я не ее адвокат.
– Чтобы активизировать последователей Леона Вицино.
– Каким, интересно, образом?
Светлая голова – штука редкая; Магдалену природа обошла стороной.
– Начнутся массовые аресты по списку. Друзья арестованных не смогут оставаться безучастными и будут вынуждены принять радикальные меры.
– Понятно. – О чем-то размышляет. – Если я вас правильно поняла, когда эти люди исчезнут, тысячи других поднимут бунт, вынуждая правительство на ответный шаг, что вызовет нагнетание обстановки и обратную реакцию, и это будет продолжаться до тех пор, пока терзаемая распрями страна не падет.
Завершает эту тираду торжествующая улыбка. Ловко завернула – похоже, я в ней ошибся. Возможно, и не только в ней.
– Наверное.
– А каким образом этот список попал ей в руки?
– Через меня.
– А вы знали, что это за бумаги? -Нет.
– Вы отдавали себе отчет, что это серьезные документы и нельзя допустить, чтобы они попали к плохим людям?
– Догадывался.
– Вы чувствуете за собой вину из-за того, что эти бумаги оказались у террористов?
– Пожалуй, да.
– Вам бы хотелось все исправить?
– А это возможно?
– Видите ли, в списках приведены адреса и фамилии ключевых фигур некой ныне бездействующей политической партии. Ее члены подвержены опасному заблуждению: они считают себя прослойкой между двумя противоборствующими сторонами, хотя ничего общего между террором и порядком быть не может. Наша задача – помочь им занять выгодную для них же самих позицию и присоединиться к нам, чтобы мы вместе могли выявлять и устранять террористические группы.
Стелет гладко, без единой запинки – видно, эту речь она произносит не впервые. Впрочем, не надо считать меня полным идиотом. В ее обращении недостает одной маленькой детали: парни в черных куртках отнюдь не похожи на обходительных дружинников из службы охраны общественного порядка.
– Случайно не посредством щипцов? Она спокойно на это отреагировала.
– От случайностей никто не застрахован. И у нас бывают казусные ситуации. Сами знаете: насилие порождает насилие. Потерять над собой контроль может любой; наши сотрудники – живые люди.
– Какой еще контроль? О чем вы говорите?! – Указываю на монитор: – Я все видел. Его методично пытали; никаких, как вы говорите, казусных ситуаций.
Ведущая недоумевает:
– Кого «его»?
– Того парня из видеоподборки, ему электроды на язык повесили.
– Вам кажется, что там, на экране, кого-то пытают?
– Да не кажется мне, там точно пытали. Я видел своими глазами.
– Это же нонсенс, поймите. С какой стати вам кто-то станет показывать подобные зверства? Если они вообще имеют место.
– Чтобы запугать.
– А зачем нам кого-то пугать? Мы ждем от вас помощи.
Вот оно, снова. Не успела она договорить, на мониторе возникает жуткий оскал, лицо корчится в муках, конвульсивно дергаются провода.
– Смотрите! Смотрите!
Само собой, едва она оглянулась, все исчезло. Значит, Магдалена ни сном ни духом не ведает, что там творится. Либо она – бесподобная актриса; не знаю теперь, что и думать. Не буду геройствовать: у меня поджилки трясутся.
– Не вижу ничего особенного.
– Ладно, проехали.
Дело ясно: со мной хотят договориться – отчасти словами, отчасти через зловещие видеосюжеты. Либо я играю по их правилам, либо выхлопочу себе электроды на язык или, как вариант, бессрочное пребывание за решеткой в ожидании липового суда.
– Я только прошу вас говорить правду. Вы – иностранец, англичанин, вам поверят на слово.
– И какую же правду вы хотите услышать? Я не в силах сдерживать сарказм.
– Всю правду: что случилось со списком. Расскажите про то, как террористы передали его полиции, потому что хотят вовлечь страну в бойню.
Н-да, передо мной встал непростой выбор: с одной стороны, Петра – предательница, ее методы и цели мне претят, к тому же, судя по произошедшему с Илзе, Петры скорее всего давно нет в живых. А с другой – я не имею ни малейшего желания помогать властям, которые не уступают террористам в кровожадности. И в то же время страшно хочется поскорее слинять из этой гребаной страны.
