Сирил Коллар - Дикие ночи
Мы снимаем клип в Гран Мулен де Пантен. Курить запрещено из-за пыли, Лора работает ассистенткой, а Эльза, подружка Мими, исполняет главную роль. Мы, конечно, очень рискуем, но опасаться нужно, скорее, взрыва наших ревнивых мозгов. Съемки заканчиваются на третий день к ночи; все выдохлись, вымотались; десятилетние мальчишки, составляющие бесплатную массовку, безнадежно канючат, выпрашивая круассаны с горячим шоколадом. Наконец расстаемся, и я тесно прижимаюсь в своей постели к Лоре, ища защиты от занимающейся зари.
ФР 3 участвует в финансировании клипа: его монтируют в Лилле, в филиале «Северная Пикардия». В гостинице «Карлтон» всего один свободный номер, и я вынужден спать в одной постели с Мими; мне кажется, он ждет, чтобы я приласкал его, протянул руку, но я слишком устал.
Мы возвращаемся в Париж с законченным роликом клипа. Я довольно часто встречаюсь с Мими, Лора и Эльза подолгу разговаривают по телефону. Лора сообщает, что я люблю мальчиков; Эльза впадает в панику, она боится, что я украду у нее Мими. Она сообщает Лоре:
— Если я узнаю, что между ними что-нибудь произошло, то через минуту соберу чемодан!
Я заезжаю за Мими в его безукоризненно убранную черно-красную студию. Эльзы нет. Мы идем за порошком на улицу Артюр-Грусье и нюхаем прямо в машине. Потом тащимся к площади Республики по жаркому и влажному Парижу. Мы входим в «Жибус», какая-то рок-группа, заранее обреченная на провал, раздирает задымленный воздух своими воплями. Мы выходим на улицу и бредем под небом, затянутым тучами. Поднимаемся в мою квартиру, готовим себе по полоске наркотика, и я ставлю платиновый диск Джеггера. Мими подпевает, мы растягиваемся на черно-белом ковре, он кладет голову мне на бедро, так что я могу ласкать лицо и губы. Но в моем воображении всплывают кадры фильма «Джим Шелтер»: 7 декабря 1969 года, благотворительный концерт в Альтамон Спидуэй; группу «Джеферсон Эйрплан» прогоняют свистом со сцены, потом впервые появляется «Роллинг Стоунз», а публика не реагирует на обаяние Микка Джеггера; Мередит Хантер направляется к сцене, подняв пистолет и собираясь выстрелить в певца…
Я смотрю на Мими и говорю ему:
— Возвращайся домой, Эльза ждет тебя, потом будет слишком поздно. — Он тяжело поднимается и исчезает в темном коридоре.
На следующий день мне звонит Лора. Эльза сказала ей, что Мими провел со мной часть ночи, и она уверена, что между нами что-то произошло. Я отвечаю, что мог бы вчера заняться любовью с Мими, но не сделал этого и отправил его домой, к Эльзе, но Лора отказывается верить:
— Я хотела спасти тебя от того зла, в котором ты живешь, но ты слишком развращен, ты порочен и таким останешься на всю жизнь. Ты берешь людей, когда сам этого хочешь, а потом выбрасываешь, нельзя быть любимым, если живешь подобным образом! Ты проиграл свою жизнь, ну так и оставайся один со своими грязными, мерзкими делишками, со своими отвратительными типами, которые будут трахать тебя, а ты их — время от времени. Даже испытывая это дикое желание — трахаться с мужиками, — ты можешь преодолеть его, если захочешь. Я решила сделать следующее: я заставлю себя перестать хотеть тебя. Я добьюсь этого, может быть, это будет тяжело, займет много времени, но я так больше жить не буду… Я надеюсь, ты еще будешь жив и увидишь, как я изменилась!
Я пью чай. У меня в голове звучат последние слова песни Марка Ожере «Приговоренный к смерти»:
Кажется, что рядом живет эпилептик,Тюрьма спит, стоя в темноте пения мертвых,Если моряки на воде вдруг увидят,как двигаются порты,Мои спящие убегут в другую Америку.
Я слышу, как в дверях поворачивается ключ. Поднимаю глаза и вижу перед собой Сэми со старой мотоциклетной каской в руках. Он сегодня не ночевал дома.
— Я пришел за вещами, уезжаю в Нормандию.
— У тебя мотоцикл?
— Выгляни на улицу.
Я иду в гостиную, открываю окно и вижу «харлей», припаркованный у тротуара.
— Это что, въездная виза к алхимикам?
— Он такой красивый.
— Откуда у тебя деньги на машину?
— Нашел…
— Послушай, ты ведь четыре месяца не платил свою долю за квартиру.
Лицо Сэми каменеет, и у меня мелькает мгновенная мысль: «Лицо убийцы».
Он запихивает вещи в рюкзак, выходит в коридор, толкнув меня.
— Когда ты вернешься?
— Не знаю, мы встречаемся в замке, а потом отправимся на конгресс алхимиков в Бельгию. — Хлопает входная дверь.
Я вхожу в комнату Сэми и роюсь в его вещах. В конце концов нахожу снимок замка алхимиков: бритоголовые молодцы тренируются в стрельбе по манекенам, играют в войну. Я узнаю на фотографии Сэми и Пьера, потом одного тренера по регби.
Я нахожу книгу под названием «Братья Гелиополиса» некоего Пьера Атона, мешающего хирургические указания Великого Герметического Действа с прелестными фантазиями: новые крестовые походы Запада против ислама и фанатиков-мусульман, недопущение культурного смешения, сексуального смешения рас, вечная война до полного уничтожения прессы, коммунистов, франкмасонов и других сект.
Через два дня Сэми возвращается совершенно преображенным. Он утратил всю свою прежнюю дерзость. Я спрашиваю, что он делал в Бельгии, но он не отвечает. Бросив рюкзак в своей комнате, говорит, что идет к Марианне. Мне кажется, что он отправляется к ней, чтобы исчезнуть между ее ног, утонуть в лоне. В коридоре, нажав на кнопку вызова лифта, Сэми поворачивает ко мне голову и говорит:
— Если услышишь о какой-нибудь работе за границей, скажи мне, меня это интересует.
Лора бросила киношколу. Она говорит, что бабушка с дедушкой больше не могут платить за нее, но мне кажется, ее просто выгнали и она не хочет в этом признаться.
Она часто видится с Эльзой и говорит, что Мими лучший парень в Париже. Зная, сколько наркотиков он принимает, я спрашиваю себя, как это ему еще удается трахать Эльзу.
Эльза говорит, что Мими ее ласкает, целует, они гуляют рука об руку по Парижу, она не понимает, почему Лора до сих пор не бросила меня, человека, не способного на нежность. Она говорит:
— Педик всегда останется педиком!
Я соглашаюсь на съемки в Пакистане для телевидения. Я должен снимать плавучие кладбища в Карачи, где гниют старые грузовые суда и нефтеналивные танкеры. Они стоят у берега, и орды женоподобных рабочих режут корпус, чтобы снять сталь.
За два дня до отъезда я ссылаюсь на здоровье и предлагаю вместо себя Сэми, не сказав, что это будет его первая самостоятельная съемка, продюсер мне верит. Сэми вне себя от счастья. Когда он благодарит меня и целует в обе щеки, то становится нежным и немножко сумасшедшим малышом из моих воспоминаний.
Лора в какой-то гостинице в Трувиле вместе с Эльзой и Мими. Она звонит мне:
— Не нужно приезжать, мы скоро уедем отсюда, я тебе позвоню опять… Кстати, не строй особенных иллюзий по поводу Мими.
— Что ты имеешь в виду?
— Он тебе должен деньги?
— Да, я давал ему на наркоту.
— Эльза говорит, что он ей заявил: «Какого черта я буду ему отдавать деньги? У него же СПИД, он скоро сдохнет!»
— Вы просто две мерзкие твари! — Я вешаю трубку, но телефон тут же звонит снова. Это Лора, и я снова вешаю трубку и включаю автоответчик.
Я наливаю ванну и хожу кругами по квартире, потом ставлю на проигрыватель платиновый диск, и голос Билли Айдола заполняет комнату. Время от времени я прибавляю звук на автоответчике и слышу голос Лоры:
— Ты смешон, как, впрочем, и я, прекрати, ответь мне, а то все опять плохо кончится… Ты король, а я дерьмо, я живу в квартире с твоим именем, у меня нет работы, нет денег, сумасшедшая мать, отец, который, скорее всего, вообще забыл о моем существовании, я больна и сдохну, не успев пожить, не успев стать хоть кем-нибудь… А у тебя есть все, чего ты хочешь, твои маленькие радости, твоя машина, пятьдесят тысяч телефонных звонков в день, люди у твоих ног… Я завидую тебе — ты можешь вешать трубку, оскорблять. Ты знаешь, что, как бы ты меня ни оскорблял, я всегда прибегу, если тебе захочется меня увидеть или трахнуть… На самом деле ты вовсе не хочешь, чтобы мы успокаивались, тебе нравится жить в дерьме, ты, наверное, сейчас говоришь: «Она не изменилась, все такая же кретинка, ничтожество, зануда». Воображаю твое лицо, но до тех пор, пока ты не научишься доверять мне и будешь вспоминать прошлое, я не смогу измениться… Ты все больше отдаляешься от меня, хотя мы иногда и трахаемся с тобой… На самом деле со мной было покончено гораздо раньше… Ты опять выиграл: мне холодно и плохо… Мне девятнадцать лет, и вчера мне хотелось сдохнуть, а тебя, как всегда, не было рядом, помочь мне могли только Эльза и Мими. Тебя никогда не будет со мной… А ведь ты мне так нужен! Ну как мне объяснить тебе это? Я кричу, ору, чтобы ты услышал мое дыхание, мой шепот, чтобы ты заинтересовался мной, моим воплем, моей кровью. Я опустошаю себя… Я хочу подохнуть, а ты умеешь жить. (Конец.)
