Девид де Ангелис - Исток

Из затравленных временем глаз Линиума теперь потекли слезы. Он опять указал на книгу в руках Сновидца.

— Открой ее, открой!

— Почему-то мне кажется, — сказал Сновидец, — что там будут ответы на все вопросы.

Линиум кивнул:

— Время пришло, Сновидец. Открой книгу.

Сновидец взял книгу двумя руками и дал ей открыться самой. Потом опустил взгляд на страницу.

Книга мудрости ~Уничтожение Поющего в Истоке.

Гроза прошла, тучи рассеялись. Красное солнце горело на небе, как адское пламя, и его алый свет, омывающий город, сливался с кровью на улицах и руинами зданий. Жители города, словно взбесившись, рвали друг друга в клочья, а тела мертвых рубили на маленькие кусочки. Дети играли с отрубленными головами. Собаки рявкали на своих хозяев и осыпали их бранью на человеческом языке. Никто не боялся возмездия, все забыли, что жизнь — священна.

Это случилось, когда Сирены пришли забрать Поющего в Истоке и вернуть его к Сениде. Они спустились сквозь зарево алых пожаров — вниз на Землю, из вечного царства Истока.

Поющий в Истоке, омытый молочным сиянием, смотрел на это кровавое действо и в первый раз узнал истинную печаль, ибо постиг скорбную участь смертных. И тогда, словно атомы были глиной в его руках, он вылепил из погибельного разрушения красоту и порядок, и люди восстали от темного сна, их тела вновь стали цельными и прекрасными, а души исполнились любви.

Но тут Сирены набросились на Поющего в Истоке, выследив его через черные дыры порталов в пространстве. Лица Сирен были белыми, как сама белизна, а глаза были подобны метущимся душам в вечной агонии потустороннего мира.

— Поющий в Истоке, — сказала одна из Сирен. — Мы пришли по велению твоей матери, чтобы забрать тебя домой.

Поющий в Истоке улыбнулся:

— Скажите ей, что я перебрался в другое место.

Сирены истерически расхохотались и обернулись к толпе. Люди в ужасе замерли и затаили дыхание. Но Поющий в Истоке лишь вскинул руку, и купол света накрыл толпу. Люди плакали, не стыдясь своих слез. Они поняли, что Поющий в Истоке готов принести себя в жертву, дабы спасти им жизнь. Необходимую для этого энергию их защитник взял из собственной ауры и тем самым раскрылся для черной злобы, таящейся в изуверской сущности Сирен.

Сиренам не удалось уничтожить толпу. Одна из них раздраженно дернула головой, и ее блестящие черные волосы вдруг превратились в странное оружие, которое стреляло не пулями, а сгущенной злобой.

Она закричала:

— Какой же он все-таки глупый, этот Поющий в Истоке. Истратил всю свою силу на то, чтобы спасти жалких смертных. — Она ударила в Поющего в Истоке лучами злобы. Заряды оставили черные отметины на его сияющем теле, но не причинили ему вреда.

Поющий в Истоке шагнул вперед — в яму, которую вырыло для него время. Наделенный даром предвидения, он знал, что так будет. И теперь это свершилось.

— Я — сияющий свет, — сказал он, и его глаза засверкали, как жидкий огонь. — За мной по пятам идет Тень и купается в лучах моей славы. Подойди ближе, Тень, вот мой свет.

Сирены буквально взбесились от ярости. Одна из них протянула руку, с ее пальцев сорвался шар боли, нацеленный на Поющего в Истоке, но тот заставил его опуститься на землю своим тихим, целительным словом.

— Посмотри мне в глаза, Боль, и пади, безобидная, к моим ногам.

И боль пала к его ногам, словно моля о прощении за свой святотатственный выпад.

Сирены больше не сдерживали себя и обрушили на Поющего в Истоке всю мощь своей ненависти и злобы. Наверное, он бы сумел устоять, но яростные крики Сирен заглушали его чудодейственные слова, отражающие все атаки, и под конец комья боли окрасились в алый цвет его кровью — кровью не тела, а духа.

И вот тогда Сенида прошла сквозь ткань времени и предстала перед своим изувеченным сыном. Она была как воплощение самой тьмы: вспышка-тень неземной красоты, лишенной материального тела.

По толпе прокатился тягучий стон. Люди склонили головы, избегая ее ядовитого взгляда. Она пришла, чтобы забрать сына у своих разъяренных клонов-сестер.

Прижимаясь друг к другу под переливчатым щитом света, люди запели. Их песня была преисполнена безмерной любви к этому прекрасному существу, которого они знали под именем Поющего в Истоке.

Глаза Сениды наполнились мягким серебряным светом, все ее тело было словно дрожащее пламя — холодное, как сама смерть. Волосы переливались злым, стылым блеском.

— Пришло время вернуться домой, сын мой, — сказала она очень тихо. — Ты меня огорчил, сойдя с той дороги, которую я для тебя предрешила.

Поющий в Истоке понимающе улыбнулся:

— Значит, я должен придумать, как и дальше идти по тому же пути.

Сенида оставалась спокойной.

— Ты владеешь великим даром распознавать каждый путь еще прежде, чем сделаешь первый шаг. Ты знаешь заранее все, с чем твой Дух-Код столкнется во плоти: каждый проход, каждый глухой уголок. Но почему-то не видишь, что выбрал неправильную дорогу.

— Я все вижу, — сказал он. — Я знаю, что время пришло. Ты отдашь мне свой дар.

— Твое предвидение ввело тебя в заблуждение. И не будет тебе никакого дара.

Он улыбнулся:

— Нет, я все сделал правильно, мама.

— Как так? — спросила Сенида.

— Сейчас не время задавать вопросы. Я хочу получить обещанное, — сказал Поющий в Истоке.

Лицо Сениды вспыхнуло яростью.

— Довольно! — сказала она и обрушила на сына весь свой клокочущий гнев. Его тело, ослабленное сражением с Сиренами, среагировало на удар с опозданием на долю секунды. На его безмятежном лице не отразилось ни страха, ни потрясения, ни злости. Он просто принял свою судьбу.

Он даже не попытался активировать свой Дух-Код высшей ступени, чтобы избежать боли, рвущей его изнутри. Его живот был как кровавая каша, словно его разорвало бомбой.

Его взгляд по-прежнему был обращен на Сениду, его улыбка никак не желала блекнуть. Кровь стекала с его развороченных болью губ, как будто он только что выпил кровь жертвенного теленка.

Сенида встала над ним, закрывая собою небо.

— Ты был не самым удачным экспериментом, — сказала она. — Но теперь все закончилось.

Он поднял глаза.

— Да, все закончилось, — сказал он. — И ты все-таки отдала мне свой великий дар. — Он тяжело осел на землю.

Сенида нервно повела плечами. Ее словно заворожил вид его искромсанной плоти.

— Дар?!!! — закричала она. — Какой еще дар?!!! Не будет тебе никаких даров. Только боль, бесконечная боль.

Поющий в Истоке кротко кивнул.

— Да, — сказал он. — Да. Боль станет мантрой, которая сохранит мою целостность. Боль — это дар, заключенный в моем земном теле, и ты отдала его мне. — Он сделал судорожный вдох и медленно закрыл глаза. Его разум проник в область без времени, чтобы он мог совершить это последнее деяние любви. Так Поющий в Истоке забрал с собой всю Историю — обратно в великую пустоту, откуда выходит все сущее: в точку без смысла и без значения, где необъятные миры покоятся, словно тончайшие нити чистейшей возможности, что ждет воплощения.

Каждая мысль, каждое впечатление, каждая микро-крупица опыта, каждая боль, каждое воспоминание с того мига, когда Сенида упала на Землю — все это вырвалось из пульсирующей точки, скрепляющей мироздание. Сознание Поющего в Истоке переполнилось вспененным воображением: полный спектр измерений, уходящих в бесконечность — видения из разума Бога. Он увидел всю боль, причиненную Сиренами людям, и постиг их мышление в калейдоскопе деталей. История свернулась в его сознании, словно личинка в непробиваемом коконе: сгусток жестокости и злобы, который не должен проникнуть в мир. Но вместе с силой Сирен он вобрал в себя и питавшую эту силу энергию человеческих снов и все то чудесное, что в них есть. У Него просто не было выбора.

Сама Вселенная застыла на долю секунды, когда планета Земля полетела в разрыв энергетической цепи. Реальность предприняла отчаянную попытку заполнить брешь в мироздании, и два обособленных Времени сплавились друг с другом. Живые встретились с давно умершими родственниками, а те, в свою очередь, узрели будущее, не предназначенное для их глаз. Машины, наделенные искусственным интеллектом, получили возможность проникнуть в медлительный разум своих прототипов. Все смешалось, все сбилось. А потом квантовое поле возобновило цикл жизни… и жизнь продолжалась… лишенная силы снов… жизнь продолжалась…