Страх и ненависть в Лас-Вегасе - Хантер С. Томпсон
Начальник
Верно. Удача всегда нужна, особенно в Лас-Вегасе… а наша удача от нас отворачивалась. С одного взгляда было ясно, что эта не та Конференция, на которую мы рассчитывали. Треть сидящих в зале выглядели так, будто они зашли поглазеть по пути на матч-реванш Фрезер — Али в «Конвеншн-центре» на другой стороне города. Или на благотворительный бой между Сони Листоном и Маршалом Каем в пользу старых торговцев героином.
В зале повсюду были бороды, усы и супермодные прикиды. Конференция окружных прокуроров явно собрала немало тайных агентов и прочих темных типов. Помощник окружного прокурора из Чикаго был одет в бежевые трикотажные брюки и жилетку; его дама — звезда казино «Дюны»; она прошлась по залу, как Грейс Слик на встрече выпускников колледжа Финч. Классическая парочка; укурки-свингеры.
Даже если ты коп, не значит, что ты не можешь быть В Теме. На эту конференцию приехали несколько настоящих павлинов. Но мой наряд — остроносые фэбээровские туфли за 40 баксов и спортивная курточка были в самый раз для представителя средств массовой информации — средний вариант. Потому что на каждого модного горожанина здесь приходилось по двадцать сурового вида фермеров, которые сошли бы за помощников футбольного тренера в Миссисипи.
Такие люди заставляли моего адвоката нервничать. Как всякий калифорниец, он был потрясен, взаправду увидев целую толпу народа из Перди.
Я попытался его утешить.
— На самом деле они приятные люди, — сказал я. — Если с ними познакомиться поближе.
— Поближе? — он улыбнулся. — Ты что, прикалываешься? Эти твари выпили столько моей крови!
— Не произноси здесь этого слова. А то возбудятся.
Он кивнул.
— Да уж, я видел этих ублюдков в «Беспечном ездоке», но не верил, что они бывают на самом деле. А их здесь сотни!
На моем адвокате был синий двубортный костюм в полоску, гораздо более модный прикид, чем у меня… но он из-за этого чересчур нервничал. Потому что щеголи в этой толпе были, скорее всего тайными агентами полиции, а мой адвокат ведет дела с людьми, которые очень щепетильны в этом отношении. «Блядь, это какой-то кошмар! — то и дело шипел он. — Проник на конференцию cвиней, и ведь найдется в городе какой-нибудь барыга, который меня узнает, и пустит слух, что я здесь якшаюсь с копами!»
У нас у всех были именные значки. Их выдавали после уплаты 100 долларов «регистрационного взноса». На моем было написано: «частный сыщик» из Лос-Анджелеса — что в каком-то смысле было правдой. А мой адвокат значился как «эксперт по анализу наркотиков». Что тоже, в общем-то, было правдой.
Но всем было всё равно, кто здесь кто и зачем. Слишком небрежная охрана для такой жесткой паранойи. Но мы немного напрягались еще и потому, что заплатили за два регистрационных взноса недействительным чеком. Его мой адвокат получил от одного из своих клиентов-сутенеров/наркоторговцев, и его большой опыт подсказывал ему, что чек совершенно ничего не стоит.
7. Если не знаешь, приходи учиться… Если знаешь, приходи учить
Девиз на приглашении на Национальный съезд окружных прокуроров в Лас-Вегасе 25-29 апреля 1971 года
Первая секция — вступительные речи — затянулась на полдня. Мы терпеливо просидели первые два часа, хотя с самого начала было ясно, что мы ничему не научимся, и уж тем более с нашей стороны было бы опрометчиво попытаться учить. Сидеть здесь под мескалином и выслушивать час за часом очередную порцию бреда нам удавалось без труда… Мы совершенно ничем не рисковали… Для этих баранов что мескалин, что макароны — одна фигня.
Подозреваю, что мы могли бы просидеть здесь и под кислотой… если бы не некоторые персонажи; рядом попадались такие лица и тела, которые под кислотой стали бы невыносимы. Когда выключили свет и начали показывать Фильм О Наркотиках, туша начальника полиции из Техаса весом в полтора центнера полезла обниматься с ненамного более изящной спутницей (жена, или кем там ему приходилась эта бабища). Выдержать такое зрелище едва под силу под мескалином — а это вещество чувственно-поверхностное, оно утрирует реальность, но не искажает её — а уж под кислотой зрелище прилюдных брачных игрищ между двумя непомерно ожиревшими человеческими телами, пока тысяча сидящих вокруг копов смотрит кино об «опасностях марихуаны» было неприемлемо на эмоциональном уровне. Мозг её отторгнет: продолговатый мозг попытается блокировать сигналы от лобных долей… а средний мозг будет делать отчаянные усилия иначе интерпретировать сцену, прежде чем передавать её обратно к продолговатому мозгу и рисковать физическими действиями.
Кислота по своему действию — сравнительно сложный наркотик, тогда как мескалин — простой и прямолинейный, но в данном случае практической разницы не было никакой. Всё на этой конференции взывало к массовому поглощению Депрессантов: Секонала, Травы и Бухла, потому как ее программу скорее всего составляли люди, не выходившие из состояния барбитуратного ступора с 1964 года.
Здесь собралось свыше тысячи высоких полицейских начальников, твердивших друг другу «мы должны принять факт существования наркокультуры», но не имевших понятия с чего начать. В кулуарах поговаривали, что за всем стоит Мафия. Или «Битлы». А кто-то из аудитории спросил Блумквиста, не связано ли «странное поведение» Маргарет Мид в последнее время с тем, что она покуривает марихуану.
«Не знаю, не знаю, — отвечал Блумквист. — Но если в ее возрасте она курнула бы травки, то словила бы кошмарный приход.
Зал ответил дружным хохотом.
Мой адвокат наклонился ко мне и прошептал, что собирается уходить: «Я буду внизу в казино, — сказал он. — Я знаю уйму способов гораздо лучше потратить свое время, чем слушать эту хуету». Он встал, сшиб пепельницу с подлокотника стула и направился к двери.
Расстановке стульев не допускала хаотических перемещений. Люди пытались освободить для него проход, но подвинуться было некуда.
— Смотри, куда прешься! — крикнул кто-то.
— Иди на хуй! — прорычал он.
— Эй, мне не видно! — крикнул еще кто-то.
Вот он уже почти добрался до двери.
«Мне надо выйти! — кричал он. — Мне здесь не место!»
— Скатертью дорога! — сказал кто-то.
Адвокат остановился,
