С любовью из Новой Атланты! - Ринат Рамилевич Губайдуллин
За несколько недель ее совокупный месячный оклад вырос от нуля до 150 тысяч рублей. Внушительная, по меркам города, сумма стала весомым аргументом пересмотра отношений, с учетом всех новых обстоятельств. Год назад создав агентство, я перестал получать оклад, заработок стал непостоянным. Фестиваль ничего не принес, #сисьверг и донаты она “переросла”.
Я не обращал внимания на робкие недовольства реальной жизнью вне инстаграмма. Мы не бедствовали, но и не ели стейки в лучших ресторанах города, не жили в пятикомнатной квартире, не употребляли перхоть сатаны, не имели четверых детей, бывших супругов и недвижимость в Испании.
Мы ничего не скрывали друг от друга. Я знал ее пароли и логины, она – мои, всё на виду. Когда прятать нечего, отношения искреннее. Свободный доступ к телефону, как признак чистоплотности души. Возможность доступа важнее самого доступа, без глупостей вроде чтения переписок с близкими родственниками или подружками. В конце концов, зачем начинать эмоционально здоровые отношения, когда нельзя до конца доверять партнеру? Кто-то с этим не согласится, но любой аргумент ничтожен против основ священных союзов.
Иногда я разговаривал с Мурзилкиным от ее имени, помогал втираться в доверие, показывал какая она “классная”, скидывал “Я полечу вместе с тобой до Луны и обратно, только если ты будешь моей, детка. У меня есть билет в мир, которому мы принадлежим. Детка, так ты будешь моей?”[18]Своими руками я помогал им понравиться друг другу…
Только общение и ничего больше, я наивно полагал, что она воспринимает это как работу. Мы были обручены, душа в душу восемь лет! Черта с два я бы поверил, что все это изменится. Я был слишком молод, слишком зол, слишком слеп[19], чтобы увидеть границу её пластиковой любви[20].
Я никогда не ограничивал ее свободу. Отпускал в другие города и страны, к подружкам, на вечеринки и в ночные клубы, ведь девочки просто хотят веселиться[21]. Мурзилкин тоже любил веселиться и начал подтягивать ее на “рабочие” тусы туда, где нечисть собирается на уик-энды – караоке “Страна Озз”.
Тут паутиной уголки обвили пауки
Давно покрыты мхом все стены и потолки
И с них что-то склизкое мне капает прям на мозги
И мои мысли будто прорастают, как ростки
Весь мой кислотный дом вверх дном и стены ходуном
Замуровал тысячи душ за стенок Завулон
Окутан тьмой, будто уснувший здесь столетним сном
Он щёлкает своим хребтом в такт, будто метроном
Скелетов и не счесть в шкафах и антресолях здешних
Тут упыри и вурдалаки, водяной и леший
Под скрежет, что попутно режет диджей ошалевший
Танцует нежить в темноте кромешной
Zaraza – Кислотный дом
После каждого приглашения на шабаш, она говорила “если хочешь – не пойду”, но ни разу не сказала “хочу остаться с тобой”. Она ходила туда снова и снова, пока цвет коктейлей не стал бледным как кокаин[22].
В “Стране Озз” Председатель общественной палаты Новой Атланты Мурзилкин обильно угощал ангельской пылью себя и светскую чернь. Кого там только не было, но все как один бесполые, кучерявые, толстые, седые, продажные, трансцендентные, псевдо- недо- писатели- редакторы- журналисты- админы- телеграмм- каналов- блогеры- “лидеры”– общественного- мнения. Мерзкие, ничтожества, считающие себя особенными, кормились колумбийским золотом из рук своего команданте. Все они видели и понимали, что происходит, и все они молчали. Там он признался ей в чувствах и, с ее слов, получил отказ. Там под веществами он залез к ней в душу.
Одной бессонной ночью она позвонила спросить разрешения оседлать белую лошадь. Я разрешил, потому что слишком доверял и не знал, что “дорогуша” творит с женским либидо. Я упустил последний шанс все остановить…
Думаю, Мурзилкин сильно обрадовался такому повороту, ведь наверняка знал, как легко будет овладеть её размякшей от порошка волей. На тему секса, башню сносит по полной, причем девушки сильнее подвержены. Это наркотик похоти, требующей немедленного удовлетворения. Девушки лезут на стену, находясь во власти плотских желаний, подобно животным…
Неистовое желание потрахаться не единственный выдающийся эффект прогулок по рельсам. Ощущение “всего лишь” приподнятого настроения обманчиво. Легкая эйфория набирает обороты незаметно, усыпляет бдительность, воздействует на чувства и мысли. Вы не сможете находиться в одиночестве в этом состоянии, вам захочется излить душу любому, едва знакомому человеку.
Вы станете обаяшкой. Эго засияет в зените собственного совершенства, позволяя ощутить исключительность каждого момента, будь то клуб, караоке или кухня в панельке. Гадкий утенок станет лебедем, речи буду сладкими как мёд, а слушатели внимательны, как никогда. И все у вас будет превосходно, пока вы не поймете, что “первый” забирает гораздо больше, чем отдает. Я не знал всего этого…
Мышление под кокаином хорошо демонстрирует случай Уильяма Холстеда, совершившего массу открытий в области медицинского обезболивания и хирургии. Когда он стал изучать обезболивающие свойства кокаина на себе, он превратился в первого кокаинового нарика в Америке. Будучи под сабжем, он опубликовал статью, которая начиналась так:
Несмотря на то, что можно это объяснить по-разному, хотя и в растерянности относительно возможных непониманий того, что следует из того, почему современные госпитали, и притом многие, с определенным и, вместе с тем неопределенным недоверием не выразили почти никакой заинтересованности в таком деле, как местная анестезия, и с полной уверенностью я при данных обстоятельствах не думаю, что стоит пытаться защищать не защищаемую репутацию хирургии вместо того, чтобы постараться привлечь на свою сторону других всяких разных, и это побудило меня несколько месяцев тому назад написать на эту тему большую часть чего-то вроде частично исчерпывающей статьи, закончить которую мне помешало плохое здоровье…
Ему эта статья в момент написания казалась гениальной. Но у пациентов доктора Кокса полностью отключается самокритика. Он может, например, управлять футбольным клубом, снимать музыкальные клипы, ставить спектакли и считать себя богом, наивно игнорируя реальность, хейтеров, заголовки СМИ и мерзкие книжки.
Запись 2, 23:18 – Отрывок
Ты можешь обнюхаться кокса, написать трэк, думать, что он крутой. Ты летишь на коксе месяц, выходит твой альбом. Через полгода ты уже не ебашишь кокаин, слушаешь этот альбом и думаешь – что же за дерьмо? Теперь понятно, почему у меня нет
