Биг Сюр (Big Sur) - Kerouac Jack
Так что начинается новый день, новое благодаря Коди положение вещей, на самом деле целая новая вселенная, потому что мы вдруг вновь наедине впервые за целые столетия быстро шагаем по дороге, чтобы вызволить машину, и он поглядывает на меня так удовлетворенно-шаловливо, как будто готовится одарить каким-нибудь сюрпризом, “Угадал, старина, у меня тут с собой ПОСЛЕДНИЕ, абсолютно ПОСЛЕДНИЕ но самые прекрасные изо всех посеянных черными туго забитых супервставлючих косяков в мире, и сейчас мы с тобой их запалим, почему я и не хотел, чтобы ты брал с собой вино, у нас, парень, еще будет время для вина, и вина, и танцев” – и вот он появляется, прикуривая, со словами: “А теперь не так, пришло время брести тихонько как бывало когда-то, помнишь наши деньки на железной дороге, или как перебирались через гудрон Третьей или Таунсенд, как ты сказал, или тот раз, когда мы смотрели как солнце заходит, такое совершенно священное багровое, над перекрестком Мишн – Дассэр, потихоньку-полегоньку, глядя на эту заходящую долину”, мы стало быть закуриваем, но как обычно это вызывает в обоих сознаниях паранойю подозрений , и мы оба проваливаемся в молчание и бредем к машине, которая оказывается прекрасным виноградного цвета новехоньким сияющим “джипстером” со всем обмундированием, и все золотое восссоединение вырождается по сути в кодину лекцию о том, почему машина такая клевая (технические подробности), и он даже покрикивает, чтобы я поторапливался с коралловыми воротами: “ Не могу ждать здесь весь день, хор хор хор”.
Но суть не в том, это я о “травяной паранойе”, хотя может и в том – Я сто лет назад с этим завязал, потому что она меня с ума сводит – Но мы тем временем медленно рулим к хижине, а Эвелин и жена Пата познакомились и завели разговор на женские темы, и мы с МакЛиаром и Коди беседуем за столом, планируя вылезти с детьми на пляж на экскурсию.
И вот Эвелин здесь, а я годами не имел возможности поговорить с ней; о старинные деньки, когда мы допоздна засиживались у камина, как уже говорилось, обсуждая душевные качества Коди, Коди то да Коди се, было слышно, как это имя звенит под крышами Америки от побережья до побережья, вплоть до того, что можно было расслышать, чтo его женщины говорят о нем, всегда произнося «Коди» с ноткой страдания в голосе, что однако заключало в себе долю девичьего удовольствия на предмет «поныть», «Коди надо бы научиться контролировать свою неуемную силу» и Коди «всегда будет до такой степени развивать свои безобидные „лжи“, что они превратятся в обидные», а если верить Ирвину Гардену, кодины женщины всегда обсуждали в своих трансконтинентальных телефонных разговорах его член (очень даже возможно).
Поскольку он был в чудовищной степени устремлен к абсолютному слиянию со своей женщиной, вплоть до того момента, когда они кончали вместе, слившись в одну конвульсивную спрутообразную массу из душ и слез и fellatio и схем отелей и беготни «в» и «из» автомобилей и дверей и великого кризиса в сердце ночи, уау, такой псих, что на могиле можно когда-нибудь написать: «Он Жил, Он Потел» – Компромиссы не для Коди – Несмотря на то, что сейчас, как я уже сказал, он капельку приструнен, и чуть наскучил ему этот мир после грязного несправедливого его ареста и приговора, и он словно бы попритих и пустился в пространнейшие объяснения по поводу каждой своей мысли на благо всем собравшимся в комнате, натягивая одновременно носки или собирая в кучу бумаги перед отъездом, сейчас он просто щелчком отправляет их в сторону, не боясь помять – Иезуит за работой – Впрочем, я помню один момент в хижине совершенно в стиле Коди: запутанный и исполненный одновременно миллиона тонкостей, словно бы все Творение распустилось внезапно, как цветок, и тут же вновь свернулось: в ту минуту, когда прелестная малютка ангел дочурка Пат подходит, чтобы вручить мне крошечный цветочек («Это тебе», обращается она прямо ко мне) ( почему-то бедная уверена, что я нуждаюсь в цветочке, или может ее мама научила ради какой-нибудь очаровательной затеи, для украшения, например) Коди яростно объясняет маленькому своему Тому: «Твоя правая рука никогда не должна знать, что делает левая», и в этот момент я пытаюсь сомкнуть пальцы вокруг невероятно маленького цветка, но он так мал, что я даже не могу сделать это, не могу почувствовать его, вижу и то едва, в самом деле такой маленький цветочек могла найти только такая маленькая девочка, и я взглядываю на Коди, наставляющего Тима и, в том числе чтобы произвести впечатление на Эвелин, которая смотрит на меня, провозглашаю : «Никогда левая рука не должна знать, что делает правая, хотя правая не может даже взять этот цветок», а Коди только посматривает в мою сторону : «Аха, аха».
Таким образом, то что начиналось как великое священное воссоединение и удивительная райская вечеринка, вырождается во множество выпендрежных разговоров, на самом деле, по крайней мере с моей стороны, но когда я добираюсь до бутылки, мне легчает, и мы все вместе отправляемся на пляж – Мы с Эвелин идем впереди, а когда тропка сужается, я обгоняю ее и иду, как индеец, чтобы показать, каким индейцем я был все лето – Я порываюсь обо всем ей рассказать – «Видишь тот лесок, когда-нибудь ты от удивления из туфелек выскочишь, увидев мирно стоящего там мула с клочьями гривы вокруг лба, как у Руфи, большого задумчивого библейского мула, или может вон там, или здесь, а на мост глянь-ка, ну-ка что ты об этом скажешь?» – Все дети зачарованы останками автомобиля, перевернутого вверх дном – В какой-то момент я сижу на песке, в то время как Коди повторяет след в след мой путь, и я говорю ему, имитируя манеру Уоллеса Бири, скребя подмышки: «Чтоб ему подохнуть этому парню в Долине Смерти „(последние строки великого фильма „Караван двадцати“), и Коди отвечает: „Так точно, ежели кто-то и может сымитировать старину Уоллеса Бири, именно так надо это делать, у тебя то самое достоинство было в голосе, «Чтоб ему подохнуть, этому парню в Долине Смерти“, хии хии да“, но он спешит продолжить разговор с женой МакЛиара.
Странная печальная бессвязность, с которой семейства и тому подобный народ разбредаются по пляжу и рассеянно смотрят на море, совершенно дезорганизованные и грустные, словно на пикнике – В какой-то момент я рассказываю Эвелин, что в один прекрасный день может запросто прикатить приливная волна с Гавай, и в таком случае мы бы за многие мили увидели огромную стену ужасной воды и: «Слушай, придется ведь потрудиться, чтобы убежать и вскарабкаться на те утесы, а?», но Коди слышит это и говорит: «Что?», и я отвечаю: «Она смыла бы нас всех и отнесла бы в Салинас, спорить готов», а Коди говорит : «Что? новый джип? Я возвращаюсь и еду кататься» (пример его странного юмора).
