Биг Сюр (Big Sur) - Kerouac Jack
Из-за этого-то прошлого, теперь в момент взрослого уже крушения души по причине излишнего пристрастия к алкоголю все с легкостью превратилось в фантазию о том, что все, очевидно, сводят меня с ума, и, должно быть, подсознательно я в это верил, потому что, как уже говорилось, как только Рон Блейк ушел, я был снова в форме и даже доволен.
Даже очень доволен – На следующее утро я поднялся более веселым и здоровым и жизнерадостным, чем когда бы то ни было, и был я, и вся долина Биг Сюра вновь принадлежала мне, пришел добрый старый Альф, и я покормил его и похлопал по большой мощной шее с кокетливой гривой, вдалеке возвышалась Мьен-Мо, просто мрачная старая гора с забавными кустиками на склонах и мирной фермой на вершине, и делать было нечего, кроме как развлекаться вдали от колдунов и пьянства – И я вновь пою: “Душа моя не снег, Неужто ты не знаешь? Прекрасный ее цвет ты вряд ли угадаешь”, и всякую такую чепуху – И кричу: “Если Артур Ма колдун, он конечно очень забавный колдун! Ха-ха!” – А тут еще идиотская сойка стоит на одной ноге на куске мыла, клюет и глотает его, оставляя нетронутым зерно, а когда я смеюсь и кричу на нее, она хитро поглядывает, словно хочет сказать: “Ну и что? Че те надо то?” – “То, то, то еще место нашла”, говорит другая сойка, приземляясь рядом и вдруг улетая вновь – И все в моей жизни кажется опять прекрасным, и я даже начинаю вспоминать свои пьяные безумства, более того, я начинаю вспоминать пьяные безумства всей моей жизни, это даже удивительно, сколько странного мы можем обнаружить в своей душе, столько, что можно горы свернуть и заставить ботинки снова счастливо топать без ничего, только энергетический порошок в наших костях – И тогда я решаюсь вновь навестить море, оно больше не пугает меня, и я пою “Семьдесят тысяч интриганов в море” и возвращаюсь в хижину и мирно наливаю в чашку кофе, день, как прекрасно!
Делаю вылазку в лес, рублю и валю бревна и оставляю их на обочине дороги, чтоб лениво дотащиться до дома – Я исследую хижину внизу у ручья, нахожу в ней пятнадцать спичек на случай необходимости – Глоток виски, чтоб его – Обнаруживаю старую “Хронику Сан-Франциско” с моим именем по всей обложке – Посреди ручья надвое раскалывается гигантский ствол красного дерева – Этот день, отличный, завершаю, зашивая свой священный свитер, напевая «Что сравнится с домом», вспоминая маму – Я даже залезаю с головой в окружающие книги и журналы – Изучаю «Патафизику» и с презрением кричу поверх лампы: «Это интеллектуальное оправдание для веселой шутки», отбрасывая журнал и добавляя: «Особо привлекательное для поверхностных типов» – Затем мое внимание переключается на парочку малоизвестных Fin du Siecle поэтов – Тео Марциалса и Генри Харланда – После ужина дремлю, и снится мне американский морской флот, корабль бросивший якорь неподалеку от театра военных действий, рядом с островом, но все дремотно, а два моряка поднимаются по тропе с удочками и собакой, дабы втихаря среди холмов заняться любовью: капитан и остальные знают, что они голубые, и вместо того, чтобы прийти в бешенство, оказываются дремотно зачарованными такой нежной любовью: видно, как матрос подглядывает за ними с биноклем, зажатым в паху : предполагалось, что тут война, а на деле ничего не происходит, просто стирка.
Я выныриваю из этого глупого, но странно милого сна веселым – Кроме того, звезды теперь сияют каждую ночь, и я выхожу на крыльцо и сижу в старом портшезе, обратив лицо к тамошнему балдежу, балдежный звездный небосвод, все звезды плачут от счастливой грусти, все эти свитки и сливки шутливых путей с аллеями световых лет, древних, как Дейм Мэ Уитти и холмы – Я направляюсь к горе Мьен Мо в освещенной луной августовской ночи, вижу огромные таинственные горы на горизонте, они словно говорят мне: «Не надо мучить сознание нескончаемыми мыслями», поэтому я сажусь среди песков и смотрю внутрь себя, и вновь вижу знакомые розы неродившегося – Изумительно, и такая перемена всего за несколько часов – И у меня достаточно физических сил, чтобы отправиться назад к морю с внезапным осознанием того, какой мог бы получиться прекрасный восточный свиток с изображением всего каньона, такие свитки медленно раскатываешь с одного конца и придерживаешь, и придерживаешь, в то время как долина разворачивается навстречу неожиданным утесам, неожиданным Бодхисаттвам, одиноко сидящим в освещенных хижинах, неожиданным ручьям, скалам, деревьям, затем неожиданным белым пескам, неожиданному морю, дальше в море, и вот ты достиг конца свитка – И обязательно чтобы этот таинственный розовый сумрак индивидуальных оттенков и скрытых нюансов выражал эфемерность ночи так, как она есть – Один длинный свиток, который разворачивается от пастбищной ограды среди загадочных холмов, лунных лугов, даже стогов сена у ручья, к тропе, к сужающемуся ручью, а затем тайна, О, МОРЕ – Так я исследую свиток долины, осознавая в то же время: «Человек – занятой звереныш, милый звереныш, все его мысли дерьма не стоят».
Вернувшись в хижину, чтобы превратить час отбоя в горячий «овалтайм», я даже исполняю «Свит сикстин», как ангел (ей-богу лучше Рона Блейка) и вспоминаю маму и папу, подпорку пианино в старом Массачусетсе, песни прежних летних ночей – Так и засыпаю, под звездами на крыльце, а на рассвете переворачиваюсь на другой бок с благостной улыбкой на лице, потому что на двух огромных мертвых стволах филины кричат и перекликаются через всю долину, хуу, хуу, хуу.
Так что может быть и прав Миларепа: «Хотя вы, янгстеры новых поколений, обитаете в городах, наполненных обманчивой судьбой, но цепочка истины все же жива» – (и это он сказал в 890!) – «Когда остаешься в одиночестве, не думай о развлечениях города… Лучше обрати свой ум внутрь себя, и тогда обретешь свой путь…Богатство, которое я обрел, это блаженство вечной Пустоты…Здесь, в местечке Йонно Таг Пуг Сент Дзон, торжественная дрожь рева тигрицы напоминает мне о том, что ее жалкие детеныши весело играют… Словно сумасшедший, я свободен от претензий и надежды… Истинную правду говорю тебе… Вот мое сумасшедшее слово… О бесчисленные, на матерей похожие существа, волею мнимой судьбы вы видите мириады видений, и нескончаем поток ваших чувств… Я улыбаюсь.. Для Йогов все прекрасно и великолепно! .. В милой тишине этого Благословенного Уголка Небес все своевременные звуки мне приятели… В таком приятном месте, в одиночестве, я, Миларепа, счастливо пребываю, медитирую на освещенное пустотой сознание – Чем грандиознее Подъемы и Падения, тем большую Радость я ощущаю – Чем более странно, тем более я счастлив..»
