Харуки Мураками - 1Q84. Книга 1. Апрель-июнь
– Кровавая вышла бойня,- продолжал Тамару.- Против пяти автоматов Калашникова – шестизарядные револьверы старого образца. Поражение неизбежно. Бедняг полицейских – только трое. Всех прострочили, как швейной машинкой. Пришлось вызывать Силы самообороны* на вертолетах, раз уж у полиции кишка тонка. Вот после этого премьер Накасонэ** и выпустил указ – усилить полицейскую боеготовность. Много шишек в департаменте поснимали, создали отряды спецназа и вооружили всех автоматическими пистолетами. «Беретта-девяносто два». Никогда не стреляла из такого?
* Силы самообороны (яп. «дзиэйтай») – современное название вооруженных сил Японии. После поражения во Второй мировой войне Императорская армия была распущена, а военные заводы и учебные заведения закрыты. В 1947 г. Япония приняла Конституцию, в которой юридически закреплялся отказ страны от участия в военных конфликтах. В 1954 г. из Национальных сил безопасности были сформированы Силы самообороны, которые быстро росли, оснащались современным вооружением и к началу 80-х гг. фактически являли собой крупную профессиональную армию.
** Ясухиро Накасонэ (р. 1918) – премьер-министр Японии с 1982 по 1987 г., лидер Либерально-демократической партии страны с 1982 по 1989 г.
Аомамэ покачала головой. Она и простой пневматики-то в руках не держала ни разу.
– А мне приходилось,- сказал Тамару.- Пятнадцатизарядный автоматище. Пули «парабеллум» на девять миллиметров. С отменной репутацией, активно используется в армии США. Не самый дешевый, но продается лучше, чем дорогущие «зауэры» или «глоки». Одна проблема – навскидку с ним не справиться, нужна тренировка. Раньше личное оружие весило всего четыреста девяносто граммов, теперь – восемьсот пятьдесят. Оснащать таким агрегатом нашу полицию бесполезно: ей просто не на чем тренироваться. А попади он в грязные руки, мирного населения пострадает больше на целый порядок.
– Где же вы из такого стреляли?
– Хороший вопрос, мне часто его задают. Сижу я как-то на берегу реки, играю себе на арфе. Вдруг откуда ни возьмись появляется фея, протягивает мне «Беретту-девяносто два» и говорит: «Видишь вон того белого зайца? Попробуй-ка его подстрелить!»
– А если серьезно?
Морщинки вокруг губ Тамару стали чуть резче.
– Я всегда говорю серьезно. Как бы там ни было, форму и оружие полиция сменила два года назад, по весне.
– Два года назад…- повторила Аомамэ. Тамару снова пристально посмотрел на нее.
– Послушай, сестренка. Если на душе что не так, ты лучше мне расскажи. У тебя проблемы с полицией?
– Да нет, дело не в этом,- покачала она головой.- Просто я формой интересуюсь. Вот и стало любопытно, когда это они ее поменяли.
Повисла пауза, разговор закончился сам собой. Тамару еще раз протянул ей правую ладонь.
– Очень рад, что все закончилось хорошо,- сказал он.
Аомамэ снова пожала руку. Кто-кто, а этот человек знал: после дикой работы с человеческой смертью крайне важен физический контакт с кем-то тихим, теплым и живым.
– Возьми на работе отпуск,- посоветовал Тамару.- Устрой себе передышку, разгрузи голову. Махни со своим бойфрендом куда-нибудь на Гуам.
Встав с кресла, Аомамэ перекинула сумку через плечо, поправила капюшон у ветровки. Поднялся и Тамару. Хотя и не самого высокого роста, этот человек, вставая, напоминал вырастающую перед носом кирпичную стену. Что всегда и напрягало, и удивляло одновременно.
До последнего мига Тамару провожал ее взглядом. Все это время, пока не скрылась за воротами, Аомамэ ощущала его взгляд меж лопаток. А потому вышагивала по дорожке с гордо поднятой головой, распрямив плечи, как по натянутой струне. Никакой наблюдатель в жизни бы не догадался, что за хаос царил у нее в душе. Не слишком ли много на свете стало твориться того, о чем она и слыхом не слыхивала? Еще совсем недавно, казалось, она могла контролировать окружающий мир – со всеми его крахами, катастрофами, парадоксами. Теперь же этот единый мир словно разваливался на куски и рассыпался, точно песок.
Стрельба на озере Мотосу? «Беретта-92»?
Что происходит, черт возьми? Такую важную новость Аомамэ не пропустила бы ни в коем случае. Это просто исключено. Может, система, приводящая мир в движение, понемногу сходит с ума? Не сбавляя шага, Аомамэ лихорадочно оценивала ситуацию. Что бы с миром ни произошло, нужно собрать его воедино. Увязать все причины и следствия в логическую цепочку. Как можно скорее. Иначе непременно случится что-то ужасное.
Хорошо, если Тамару не заметил ее душевных метаний. Слишком осторожный и проницательный тип. И конечно, опасный. В своей преданности хозяйке выкладывается на все сто. Ради ее спокойствия способен на что угодно. Да, к Аомамэ он привязался. Ну или что-то вроде. Но как только решит, что хозяйке все это больше не нужно,- вычеркнет Аомамэ из своего мира, не задумываясь. Очень бесстрастно и официально. А убегать от него бесполезно. Слишком уж классный профессионал.
Она дошла до ворот, те открылись. Повернувшись к глазку видеокамеры, Аомамэ улыбнулась как можно приветливей – и легонько, как ни в чем не бывало, помахала рукой. Выйдя за ворота, дождалась, когда створки неторопливо закроются за спиной. И зашагала вниз по Адзабу, составляя в уме длинный список дел на самое ближайшее время. Очень вдумчиво и осторожно.
Глава 8
ТЭНГО
Неведомо куда, не ведая к кому
Для большинства людей воскресное утро означает прежде всего безмятежный отдых. Но Тэнго с раннего детства не радовался ни одному воскресному утру. Всю сознательную жизнь воскресенье повергало его в депрессию. Как только неделя подходила к концу, тело его тяжелело, аппетит пропадал и что-нибудь непременно болело. Ожидание воскресенья для Тэнго было подобно лунному серпу, что ночь за ночью истончается до полного исчезновенья. Вот бы жить на свете без воскресений, мечтал он с детства. Как было бы здорово каждый день ходить в школу и не париться насчет выходных. Бывало, он даже молился, чтобы воскресенье не наступало, хотя молитвы его, разумеется, никто не слышал. И даже теперь, когда Тэнго вырос и воскресенья, казалось бы, можно уже не бояться,- открывая глаза воскресным утром, он безо всякой причины впадал в уныние. Суставы ныли, а то и подташнивало. Все тело помнило: воскресенье – проклятый день. Это клеймо впечаталось в его подсознание на всю оставшуюся жизнь.
Отец работал сборщиком взносов за телевидение «Эн-эйч-кей». И каждое воскресенье брал с собой на работу сына. Началось это до того, как ребенок пошел в детский сад, и продолжалось до пятого класса школы. Каждое воскресенье, если только в школе не устраивалось каких-то мероприятий, мальчик шел с отцом собирать взносы за государственное телевидение. Без исключений. В семь утра они просыпались. Отец умывал Тэнго, чистил ему уши, подстригал ногти, одевал как можно опрятнее (но без пижонства) – и обещал накормить по-вкуснее, когда все закончится.
Как работали остальные сборщики взносов за «Эн-эйч-кей», Тэнго не знал. Но отец по воскресеньям пахал, как проклятый. Гораздо больше обычного. Оно и понятно: в воскресенье больше шансов поймать тех, кто скрывается от уплаты по будням.
Причин брать с собой Тэнго по воскресеньям у отца было несколько. Во-первых, мальчик не оставался дома один. По будням он ходил в ясли, в детсад, а потом и в школу, но по воскресеньям поручать его было некому. Во-вторых, сын должен был видеть, каким трудом отец зарабатывает на хлеб, с малых лет понимать, как устроена эта жизнь и как нелегко все дается. Сам отец вырос в крестьянской семье, где все вкалывали с рассвета до заката и даже по воскресеньям никто не разгибался. А когда на поле было особенно много работы, разрешалось даже пропускать школу. Эта беспросветная круговерть для отца была в порядке вещей, ибо ничего другого он в жизни не знал.
Третья же причина была меркантильного свойства, а потому и обижала Тэнго сильнее всего. Отец прекрасно понимал, что с ребенком выколачивать деньги проще. Все-таки перед человеком, которого держит за руку маленький сын, гораздо сложнее захлопнуть дверь со словами: «За такую ерунду я платить не собираюсь, ступайте прочь!» Под пристальным детским взглядом частенько раскошеливались даже те, кто сначала платить не хотел. Вот почему именно по воскресеньям отец выбирал самые сложные для сбора денег маршруты. С самых первых «походов» Тэнго чувствовал, чего именно от него ожидают, и роль свою ненавидел до тошноты. Но расстраивать отца не хотелось, и мальчик выполнял свою часть, подыгрывая родителю с должной сообразительностью. Как обезьянка в цирке: если с утра как следует покривляешься, с тобой будут хорошо обращаться весь день.
Спасало Тэнго лишь одно: маршруты этих походов пролегали далеко от их дома. Жили они в «спальном» микрорайоне городка Итикава*, а работать отцу приходилось ближе к центру. И выколачивать деньги из семей однокашников по садику или школе, слава богу, ни разу не довелось. Хотя и бывало, что по дороге на работу им попадались знакомые дети. Когда это случалось, Тэнго старался спрятаться за отца, чтоб его никто не заметил.
